Дни за Гранью

– Ну так кинь его пока ко мне. Не сломаю, не бойся, – успокоил его Ходок.

Они стояли друг напротив друга, такие одинаковые и такие разные. Оба смотрели друг на друга изучающе, один с любопытством и восхищением, другой с легкой иронией и жалостью. Они и знали друг друга, и видели впервые, такие разные, но являющиеся одним и тем же, это и тяготило, и радовало одновременно. Казалось бы, можно было говорить о чем угодно, о личном, о самом личном, но все, что могло бы касаться их обоих в прошлой жизни, у которых она осталась там, на Большой Земле, сейчас казалось неуместным, кроме одного.

– Мне домой надо, – признался Турист. – Мать ждет, ты же ее знаешь.

– Она жива? – удивился Ходок,

– Шутишь? Конечно! Или… у тебя… когда? – сдерживая сложную гамму эмоций, воскликнул Турист.

– Сразу после выпускного, со школы. Я тогда пропал на несколько дней…

Турист скрестил руки на груди, будто ему холодно.

– А я вернулся сразу же, почувствовал, что ей плохо, не пошел с остальными. Застал в начале приступа, скорая успела, – вспоминая сказал он.

– Я тоже чувствовал, – произнес Ходок, – но домой не стал возвращаться, как похоронили, дальше сам. Работы не нашел, долги, проблемы, ушел сюда…

Оба замолчали. Вот так по-разному складывается жизнь одинаковых людей.

– И что, Турист, как ты домой собираешься попасть? – спросил сталкер, уходя от тяжелых воспоминаний.

– Не знаю, говорят, могут опять проход открыть в мой мир, если я хорошо поработаю для этих… и для их Хозяев. Но и то не факт, как будто… получается, что проще через Исполнитель попасть.

Ходок присвистнул от удивления.

– Это они говорят, что через Исполнитель проще? Тогда, брат, тебе вообще отсюда не выйти. Ты думаешь, они о тебе всерьез думают? Они же тебя в Мертвый Лес отправили одного, без оружия, так? – спросил сталкер.

– Так, – согласился Турист.

– Ладно мутантов тут нет почти, но сам лес-то человека пьет. Ты что, не чувствуешь? – удивился Ходок. – И вообще, у вас что, Зоны нет?

Парень пожал плечами. В общем-то да, после небольшой прогулки в Мертвом Лесу у него сразу падало настроение, интерес, накатывала хандра и усталость. Вот и сейчас, он совсем немного времени здесь, а уже как-то не по себе, словно снимают невидимое теплое одеяло. Турист поежился, но вслух про самочувствие ничего не сказал.

– Зона у нас как бы есть, но там после аварии в восемьдесят шестом больше ничего не происходило, так… радиация местами, только и всего.

Поняв его, Ходок приоткрыл свой плащ.

– Я-то вон на артефактах сижу, часть защищает, часть подпитывает. Обычно они не требуются, но сейчас, поверь, лишних нет.

– Слушай, дай посмотреть! – оживился Турист. – Сроду ни одной штуки не видел! И это… сфотографирую, что ли? – неуверенно попросил он.

Ходок хохотнул.

– Если бы я тебя не знал, я бы фиг тебе что показал, и вообще пришиб бы по легкой и оставил Зоне на хранение, а раз так все повернулось у нас, на смотри.

С этими словами он расстегнул пластиковые заклепки одной из ячеек на встроенном широком поясе своего костюма. На его ладонь выпал светло-голубой, практически ровный шар, размером с крупный мандарин.

– «Лунный свет», – пояснил Ходок и бросил его в руки Туристу.

От неожиданности Турист с трудом поймал артефакт и горящим взором уставился на пойманное. Как будто и не твердый на ощупь, неуловимо тающий под пальцами, синий снаружи и бледно-голубой внутри, он приятно холодил ладони, оставляя безболезненное покалывающее ощущение на коже. Поверхность была как будто мыльная, но если плотнее сдавить артефакт, то он прилипал к телу, главное держать его уверенно, иначе он норовил выскользнуть. Из светящегося неподвижного центра время от времени к поверхности артефакта выбегали переливающиеся белые язычки энергии. Когда они доходили до поверхности, то оставляли светлое пятно развода, которое снова темнело через несколько секунд, переходя из светло-синего в более темный.

– Ух ты, здорово! – восхитился Турист, во все глаза разглядывая артефакт, который тут же вызывал ощущение привязанности, как нечто очень приятное для души. Уже не глядя на сталкера, парень поднял телефон и, включив камеру, сделал сначала с десяток фотографий, а потом съемку.

Все это время Ходок со снисхождением смотрел на свою копию, словно богач, кинувший бедняку один золотой, и теперь наблюдающий, как тот, ползая на коленях, извивается и благодарит его за невероятную щедрость.

– Блин… а дай еще что-нибудь! – восхищенно попросил парень, уставившись пожирающим взглядом на сталкера.

– Посмотреть? Успеешь, – Ходок вмиг стал серьезным. – Ты домой собираешься или как?

Турист замер, приходя в себя, минутное восторженное помешательство прошло.

– Я – да. Но как? – ответил он, с сожалением возвращая артефакт в протянутую руку.

– Я, кажется, знаю как… Слушай меня, Турист. Слушай внимательно, от этого многое зависит, – сталкер вставил артефакт на его место в поясе. – Ты поможешь мне, я помогу тебе. В конце концов, тут, в Зоне, я доверяю только себе, а если ты – это я, в чем я уже не сомневаюсь, то могу доверять и тебе. Я таким же придурком был, когда только в Зону попал, но я и помладше был, а сейчас ты салабон против меня, – резюмировал он.

– Почему салабон? – обиделся Турист, вспоминая давно забытое слово, использовавшееся только в школе.

– Потому что я тут уже четвертый год пережил, и если ты думаешь, что я тут херней страдал, то ты ошибаешься, – внезапно разозлившись, повысил голос сталкер. – Обижается он… салага.

Турист замолчал. Обижаться самому на себя было непривычно, но оттого что он, собственно, поставил сам себя на место, было не менее обидно. Единственное, что он знал: если дело касалось пустяков, то он всегда быстро отходил.

– Ладно, Турист, не обращай внимания, я… мы же такие, сам знаешь. Короче, если хочешь домой, а ты хочешь, мне нужно будет от тебя следующее, – с этими словами он открыл один из нагрудных карманов комбинезона и достал сложенную во много раз карту станции.

Через час, когда у Туриста уже совсем разболелась голова от полученной информации и воздействия Мертвого Леса, они наконец закончили. Он уяснил следующее. Ему нужно проверить несколько канализационных люков на территории группировки, заварены они или нет, есть ли рядом наблюдатели или устройства, выяснить графики смены дежурства постов. Когда Турист сообщил Ходоку о присутствии в лагере контролеров, у того от удивления отвалилась челюсть. Было ясно, что информацией об этом он не владел, и Турист тут же получил задание узнать, где курсируют контролеры. Сообщение о том, что монолитовцы общаются между собой посредством шлемов, было воспринято Ходоком как должное.

– Я так и думал, что они все от колпака работают, но думал, что они просто кретины прожженные, ан нет, ты говоришь, что они нормальные, – задумчиво щурясь и глядя в никуда перед собой, комментировал сталкер. Тем временем надо было заканчивать, Турист уже посерел, хотя и держался, не подавая виду, что ему дурно. – Короче, так и порешим, брат. Выясни что нам нужно. Этим хмырям скажи, что я не пришел, попроси у них ботинки, ноги спалишь, ходить не сможешь. Если не передумаешь, я тебе нормальный комбез достану, артефакты к нему, какие надо, вместе до Исполнителя рвать будем. Согласен? – спросил он.

– Согласен, – ответил парень. – Только вот что… меня же раскусят. Там же и контролеры, и еще всякое может быть… мало ли.

– Может, и раскусят, – согласился Ходок, – только я же тебе не говорю свой план, а меня они точно так просто не найдут. И вообще, по большому счету еще ничего не ясно, кроме того что мы с тобой, братуха, в одну сторону идем, ты главное обо мне там вообще не вспоминай. Все, давай, увидимся еще.

– Когда?

– Не загадываю и тебе не советую.

Сталкер махнул ему рукой и покинул поляну. Турист смотрел ему вслед, контур Ходока растворился буквально через несколько секунд. «Эх, надо было спросить, как он так делает, прям ниндзя какой-то…» – подумал Турист и поспешил прочь из этого места.

***

Ходок двинул прочь от этого места. То, что он невероятным образом встретил своего двойника из альтернативной действительности, было большой удачей, хотя собственная удача в Зоне может заставить на бегу споткнуться догоняющего мутанта или спьяну наступить на редкий артефакт, но притащить с той другой стороны самого себя, это, пожалуй, слишком много даже для госпожи Удачи. Теперь у Ходока были свои глаза и уши на территории Монолита. Да, глаза неопытные, уши не внемлющие, но та толика информации, которую ему вынес Турист, стоила невероятно дорого, чего стоили одни контролеры и телепатическая связь между бойцами. Эту информацию он мог очень за дорого продать перекупщикам, так же как и свой схрон на окраине Мертвого Леса, и одна только информация о спасающем от Выброса схроне здесь стоила бы столько, сколько средний особняк в два этажа где-нибудь в пригороде Москвы, главное правильно продать. Собственно, это и был основной заработок сталкера его уровня в Зоне – информация. Он покупал информацию о тайниках, добывал спрятанное, перепрятывал найденное, исследовал не пройденное. Ходок последние два года не обивал исхоженных троп, чаще предпочитая режим невидимого наблюдателя, после того как он нашел свой плащ.

А история с плащом была непростая. Попав с отрядом вольных сталкеров в засаду, возле сопки юго-восточнее Свалки, где стоят несколько брошенных грузовичков, вездесущий строительный мусор и небольшая пришибленная одурью радиации и химических испарений рощица, пережив ожесточенный бой, во время которого их раскидало по укрытиям, он, прячась за бетонными плитами, почувствовал дурноту и потерял сознание. Судя по всему, его товарищи так и не нашли его, он и сам с трудом пришел в себя в совершенно другом, темном месте. Первое, что он почувствовал, это сильнейшую тошноту и головокружение, словно его, пока он находился без сознания, крутили на центрифуге и только потом привели в сознание. Головокружение, как и тошнота, не спадало. Не имея возможности встать, поскольку его постоянно валило с ног, словно нокаутированного бойца, он чувствовал себя так плохо, как, вероятно, не чувствовал себя никогда, через какое-то время его начало рвать. Поняв, что головокружение не пройдет, он, чувствуя себя настолько отвратительно, что только двигая экраном ПДА вслед за убегающими зрачками смог разглядеть несколько выявленных им аномалий, скрытно стоящих вокруг. Судя по всему, он находился в некоем бетонном помещении, давно не проветриваемом, в котором просто смердело разложением. Включенный налобник делал только хуже, убегающий слева направо луч фонаря заставлял следить за ним не только глазами, но и поворачивать шею, что только разбалансировало стоящего на четвереньках сталкера. Пару раз включив фонарь, он обнаружил источник зловония. Несколько трупов сталкеров лежало на его пути, судя по их состоянию, уже давно, а если их не сожрали мутанты, значит, даже они не заходят сюда, чувствуя опасность. А ведь и он почувствовал краешком мозга, что тот стык между плитами, в котором нет мусора, нехороший, но выцеливающий его бандит, на линии огня которого он находился, не дал времени на размышление. И вот кинувшись в поиске укрытия от пуль, он нашел его, провалившись в какую-то пространственную аномалию, в котором с его вестибулярным аппаратом происходит изматывающая карусель, а лежащие вокруг трупы убедительно показывали, что выхода отсюда нет. Заломленные за спину головы, свернутые винтом тела и шеи наглядно показывали, что головокружение это только начало убийственных процессов. Уже через пять минут после его пробуждения он чувствовал себя намного хуже, чем вначале, он просто физически ощущал, как шея непроизвольно начинала поворачивать головой слева направо, подчиняясь неизвестным механизмам, а судорожные рвотные спазмы стали непрерывными.

Отчаянно заорав от невозможности справиться с дурнотой, он на карачках двинулся вперед, нащупывая в темноте руками давно лежащее оружие погибших. Не давая себе и нахлынувшей вдруг злости и бешенству затмить рассудок, он принялся с закрытыми глазами перекидывать перед собой лежащие автоматы и, качаясь всем телом, ползти за ними, поскольку самостоятельно не мог уже определить направления движения. Через несколько метров один из автоматов нечто сильно дернуло из рук вправо и, спустя пару секунд, с характерным металлическим хлопком разорвало, осыпав дальние стены помещения металлической шрапнелью. «Карусель», – понял сталкер и, уже уткнувшись головой в бетонный пол, чтобы не дергать шеей, взял чуть левее, снова перебрасывая непослушными руками оружие впереди себя. Снова нечто забрало автомат, теперь уже левее, на этот раз ничего не хлопнуло, не вздохнуло, сталкер, однако, чувствуя, что миновал некую пиковую аномальную зону, после которой ему не становится хуже, обрел надежду и по-прежнему двигался на карачках, не отрывая головы от пола, царапая в кровь левый висок и скулу, поскольку голова была выкручена почти за правое плечо, неудобно перебрасывая перед собой пару подобранных автоматов, один из которых он опознал на ощупь как пистолет-пулемет Хеклер Кох МП5, здесь называемый Гадюкой. Через десяток метров другой, уже третий автомат что-то приковало к месту, словно здоровый улыбающийся псевдогигант тихо наступил на палочку-выручалочку сталкера, ползущего и содрогающегося в спазмах в темноте. Сталкер сменил направление правее, оставив и этот автомат. Оставшись с одной Гадюкой на руках, он, не видя ничего, толкал ее впереди перед собой, держа за ремень и нащупывая его, отдавшись полностью в ощущения в руках, полз за этой одеревеневшей от пыли и старости брезентовой лентой к автомату, чтобы вновь бросить его впереди себя. Через десяток метров начало отпускать, по крайней мере рвотные спазмы прекратились и напряженная шея стала поддаваться контролю. Несмотря на то что глаза неумолимо продолжали закатываться слева направо, Ходок решился открыть глаза. Опять же он не увидел ничего путного, только слабое свечение впереди, по которому невозможно было определить, что это, просвет выхода или очередная аномалия. Тем не менее, взяв направление на него, он продолжил путь, помня, что свой АК оставил сразу, как только начал выбираться отсюда, и у него больше нет оружия, кроме МП5, которое он мог бы толкать. Но бандитский пистолет-пулемет не подвел его, больше никакая аномалия не пыталась отобрать его у сталкера, и, проползя еще десяток метров, он наконец почувствовал значительное облегчение. По-прежнему не решаясь встать на ноги, он позволил себе открыть один глаз и, водя ПДА вслед за двигающимся зрачком, определить пару далеко стоящих аномалий, между которыми уже определеннее было просветление. Еще десяток метров в режиме одноглазого ползущего бомжа – и вуаля, теперь он мог сесть на бетонный пол, не опасаясь опрокинуться на спину, и открыть второй глаз. Теперь он не бомж одноглазый, ничтожно ползущий, а человек на попе сидящий, обалдело размышляющий двуглазый.

Впереди, насколько он мог видеть на фоне светящегося пятна, был чей-то силуэт. Думая логически, если он правильно двигался из, наверное, самого дурного места в своей жизни, то перед ним выход из каменного мешка, а если это выход – то впереди может быть кто угодно: и человек, и зомби, и мутант, например кровосос, бюрер, излом или контролер – а что, место как раз для них подходящее. То-то они удивятся и обрадуются, когда он выползет у них из-за спины, наверное, руками-лапами всплеснут, мол, как ты, бедняжка, из такой-то задницы смог выбраться, молодец какой, да и сожрут на месте к чертям собачьим.

Ходок, прикрыв экран ладонью, активировал ДЖФ, прибор показывал пустой экран. С трудом встав на ноги, держа в одной руке пистолет, а в другой ПДА, Ходок, постоянно ловя силуэт в прицел, медленно приблизился к нему. Нечто, что стояло перед ним, было противоестественном, но безусловно рукотворным. Маскировочный военный плащ, из которого снизу торчали босые ноги, а там, где должна быть голова, торчала лысая макушка. Плащ и его обладатель стояли перед переливающейся воздушной стеной размером с ростовое зеркало и не двигались. У сталкера по-прежнему кружилась голова, но теперь он мог двумя глазами следить со спины за стоящей фигурой. Фигура не двигалась, то, что это был не человек, он понял, как только разглядел растоптанные босые ноги под плащом, вероятнее всего, это мутант на человеческой, так сказать, основе. Ходок замер, не видя выхода из положения, мысли безудержно крутились в голове, нарушая ментальную маскировку: «Застрелить его в башку из пистолета? Голова кружится, наверняка прицелиться не получится, если в упор, но тогда, может, и не получится выстрелить, обернется на подходе. Стрелять в спину? Это мутант, а не человек, пистолет ему ничего не сделает. Использовать Гадюку? Она пролежала тут невесть сколько, работает она или нет, есть ли в ней патроны вообще? Заорать дураком и выскочить в просвет, а потом дать драпу до самого Сидоровича? Очень сомнительный вариант. Вступить в переговоры? Ты что, с ума сошел, он сам с удовольствием вступит, как только поймет, что ты у него дома». Но странное дело, ДЖФ не показывает ничего, хотя с такого расстояния он должен различить даже крысу. Сталкер взял чуть-чуть правее, бесшумно обходя мутанта. Екнуло сердце. «У мутанта как будто три ноги… а нет, две, тогда третье, что спускается и упирается в пол, – рука… ну будем надеяться, что рука», – нашел в себе силы пошутить сам для себя сталкер. Ему совсем не хотелось открыть для себя новый вид мутантов, у которых две ноги и нечто еще, чем он может упираться в пол, и оказаться с таким в закрытом помещении – явно не предел его мечтаний. Тем не менее третья конечность оказалась рукой, и теперь мутант безошибочно определялся как излом… но очень странный излом… мертвый? Ходок, пугаясь собственной смелости, подкрался к излому, держа пистолет на уровне глаз. С замиранием сердца от ужаса он заглянул в его лицо. Так и есть, излом. Стариковское лицо с прикрытыми глазами, легкий белый пушок над и за ушами, лысина, маленький подбородок, аккуратный нос, моложавое и даже приятное лицо мутанта. Странно, что он не разложился или умер стоя, или так глубоко спит, что даже ДЖФ показывает его как мертвого. Ходок с облегчением выдохнул, чувствуя, как сильно бьется его сердце. «Валить надо отсюда побыстрее… хотя нет…» Сталкер слышал, что изломы собирают всякую мелочь в карманы, и, возможно, в них найдется что-то ценное, а каково быть первым, кто обчистит излома? Пусть даже мертвого? Кроме того, уже третья неудачная ходка с другими сталкерами за артефактами вынуждает думать про другие способы заработка, а его плащ, пусть даже и с плеча мутанта, выглядит нормально, ни дыр, ни пятен. Удивляясь сам себе, сталкер отвязал завязочки плаща под подбородком мутанта, обнажая удивительно чистое нательное белье излома. Если бы не чудовищная рука, достающая до пола, о убийственной силе которой он слышал от других сталкеров, мутанта вполне можно было бы принять за этакого пожилого крестьянина-старовера в белой рубахе. Сняв плащ, скрутив его и прижав к телу, Ходок решил, что не сделал еще кое-чего. Глаза по-прежнему непроизвольно двигались слева направо, но уже медленно, поэтому Ходок хорошо видел, что делал, тошнота отступила, равно как и ощущение ужаса от пережитого. Сталкер снял с пояса гранату, Ф1, известную как «лимонка», с шикарным радиусом разлета осколков, затем подумал и достал еще одну. Сам не веря в то, что делает, он разжал левую нормальную руку, выдернул кольцо и вложил гранату туда, затем, с опаской и замиранием сердца от прикосновения к непознанному, разжал правую боевую конечность излома и, выдернув кольцо, вложил «лимонку» туда. Двигаться дальше по бетонному коридору ему страсть как не хотелось, поэтому его выбор был очевиден. По-тихому радуясь содеянному, словно нашкодничавший подросток, он выскользнул через светящийся дневным светом проем.