Янтарь. Вирус бессмертия

Мертвец застыл и жутко таращился на них черными, скорее всего, зрячими глазами. Куском одежды он зацепился за непонятную железную конструкцию, напоминающую стол, и теперь тащил ее за собой. Только голос сталкеров и свет фонарей пробудили его к активности.

– Вот мерзость, – не сдержался Моль, – самое место для таких вот… что будем делать, Док?

– Ничего, надо покормить его и уйти. У них коллективный разум, если начнем воевать, то каждый станет воевать с нами, если он тут не один. Я сейчас.

Трофим скинул рюкзак и достал несколько кусков хлеба. Чуть приговаривая, он положил хлеб на пол. Мертвец подломился и, чуть ли не упав лицом в пол, начал есть его, не помогая себе руками. Пола просторной рубашки, в которую он был одет, надорвалась еще больше. Подумав, Трофим решил не освобождать его, поскольку приближаться к кормящемуся объекту сейчас не казалось ему безопасным.

– Пойдем назад, Док, – скомандовал сталкер, – надо найти то место, откуда мы начали.

Сталкеры развернулись, стараясь скорее уйти с этого этажа. Теперь Трофим видел, что все коридоры, освещаемые его налобным фонарем, каждая комната, несмотря на то, что охранялась изнутри или снаружи аномалией, была неоднократно хожена. Это было невозможно сделать за несколько суток даже большой толпой мертвецов.

– Здесь постоянно кто-то был… – сказал Трофим, – неужели персонал работал или еще работает? – поежился он, с трудом веря в то, что говорит.

– Нет, Док, персонала тут нет, – Моль поменял маршрут и теперь шел к слепому концу коридора, практически перекрытому аномалиями.

Но даже тут были видны следы явного хождения человека, узкой цепью шагов проходящие вдоль стены, затем обрывающиеся и возникающие дальше через полтора метра. Очевидно, здесь обитатель перепрыгивал и проходил дальше. Сталкер сел на пол, устало расстегнул комбинезон до пояса, снял шлем и высунул наружу руки.

– Видишь, тут следы четко просматриваются, след в след? Так ходят только волки и псевдособаки. След в след люди не ходят, но один и тот же человек вполне. Другой человек всегда будет чуть-чуть отличаться, или сантиметр вправо или влево, или стопа уже или шире, а тут только один. Постоянно, годами… десятками. Точно повторяя одно и то же движение, – сталкер достал сигарету, посмотрел на нее, сомневаясь, курить или нет. – А знаешь, почему здесь аномалий больше всего? – сталкер зажег спичку, но не стал прикуривать, сразу погасив ее, разглядывая облачко дыма, которое зависло синим привидением, не двигаясь с места. – В этом тупике туалет, то есть вода, сырость, возможно, остаточная вентиляция. Наш Али-Баба должен был что-то есть или как?

– Разумеется, – согласился Трофим, не понимая, к чему ведет сталкер.

– Ты посмотри, Док… – луч его фонаря скользнул по стенам, по углам, по аномалиям. – Здесь же нет ничего, ни грибка, ни плесени, – он глубоко вдохнул, – и воздух здесь мертвый, ни запахов, ни движения, попробуй подыши без фильтра. Ты говорил, что четвертая категория может питаться всем, любой жизнью? Ты понимаешь, то, что здесь жило, это и делало? В полной темноте оно просто уничтожало здесь все, даже микроорганизмы. Оно годами топтало тропинки вот здесь, ходило из кабинета в кабинет, из кабинета в кабинет, шарило по углам, сканировало, выскабливало и высасывало жизнь из всего, до чего могло дотянуться, – голос сталкера выдавал напряжение. – Исследования были на финальной стадии, возможно, даже закончены, мы же не знаем, что вывели твои коллеги. Может, оно и убило их всех.

Трофим вдруг представил высокого изможденного голого человека, блуждающего во тьме на ощупь, возможно, ослепшего, развившего в себе совершенно другой способ ориентации в пространстве, видящего и чувствующего невидимое, непрестанно изо дня в день, из года в год обходящего свои мрачные владения, для того чтобы выскрести крохи жизни в тех местах, где она смогла появиться, невероятно ловкого, бесшумно истощающего в полной темноте на расстоянии. Что если такое существо вырвалось на свободу?

– Надо найти тела, – сказал Трофим. – Тела сотрудников, я их осмотрю, и мы сможем сделать вывод. Нам надо в медицинский отсек или в столовую, там должны быть запасы еды, хотя бы по ним я что-то соображу.

– Так что, поиск прохода до Янтаря откладываем?

– Нет, но если по пути будет что-то подобное, нужно будет обязательно зайти.

Сталкер, наконец, прикурил. Спичка тускло светилась на фоне мощных налобных фонарей.

Спустя долгих два часа блужданий по только сталкеру понятным поворотам, они наконец вернулись к тому месту, откуда начали свой поход, большому ангару, дальний конец которого заканчивался приоткрытыми воротами, открывающими тоннель на Пепелище. Время было четыре утра. Подземное строение было действительно если и не грандиозным, то очень большим, кроме того, дважды они находили останки зомбированных, попавших в аномалии. Судя по всему, объекты потеряли общее направление и разошлись по этажам и кабинетам. Аккуратное прохождение мимо скоплений ловушек также занимало некоторое время. На этот раз сталкер выбрал другой, менее натоптанный путь, судя по ширине, предназначенный больше для транспорта, чем для перемещения персонала, шириной около трех метров, с высоким арочным потолком и установленными на большом расстоянии друг от друга осветительными фонарями. Стоит ли говорить, что транспорта за все время блужданий найдено не было. Где-то вдалеке этого прохода треснул выстрел пистолета, эхом перекатываясь под темным сводом тоннеля. Моль и Трофим переглянулись.

– Нам туда, Док, – сказал Моль и несколько раз щелкнул длинными устаревшими рычагами на электрической коробке подачи питания, ничего не произошло.

На практике, насколько знал Трофим, многие заброшенные сооружения вопреки логике могли похвастать рабочими электрическими приборами, но, видимо, не в этом бункере, здесь все было заглушено намертво.

– Интересно, зачем объектам стрелять? – вслух спросил сам себя Трофим.

Транспортный тоннель шел горизонтально, ни углубляясь, ни поднимаясь. Моль несколько раз сверялся по компасу. Компас показывал направление на юго-восток, что по прикидкам сталкера вело прямо на Янтарь. Через каждые долгие пятьсот метров они встречали двери грузового лифта строго справа по ходу, с последовательно увеличивающимися номерными обозначениями. Двери лифтов были закрыты, на некоторых определенно были видны попытки их открыть монтировкой или еще чем-то подобным. Царапины были неглубокие, на уровне человеческой груди, очевидно, что вскрывающий их не имел достаточно сил на это. Аномалии, усеивающие коридор, здесь были скупы на артефакты, за все время Трофим увидел всего два. Сталкер остановился.

– Давай по баночке, уже пять утра, надо взбодриться, – сказал он, протягивая энергетик.

– Спасибо, Моль, а то уже хоть спички вставляй, – поблагодарил Трофим.

Впереди в душной темноте тоннеля вырисовывались еще одни широкие ворота, похожие на те ворота, за которыми должен был быть более узкий тоннель, ведущий на выход. Они не ошиблись. Проход, по которому они шли, выводил на широкий, но низкий ангар, такой же высотой, как и входящий в него транспортный тоннель. Очевидно, он предназначался для хранения техники, которой действительно здесь было предостаточно. Старые грузовики, компактные бульдозеры, шарнирно-сочлененные шахтные самосвалы, буровые установки – все это было покрыто слоем пыли, кое-что сгорело и покорежилось от потребовавших себе места аномалий. Да и аномалий, надо сказать, здесь было больше, а вот следов хождения кого-либо как раз не было. Моль остановился на входе, осматривая плотно забитое аномалиями пространство, которых было больше, чем в первом ангаре. Наверняка они бы свернули назад, но ведь они оба слышали выстрел, пусть и одиночный, но явный. Лучи фонарей скользили по полу, по заброшенной технике, по переваливающимся в силовых полях или застывших светящимся и манящим артефактам. Густо посаженные аномалии, несмотря на прозрачность, сильно поглощали и рассеивали свет фонарей, не давая людям четко рассмотреть более десятков метров. Наконец Трофим заметил кое-что. Недалеко от низкого уродливого самосвала виднелись ноги лежащего человека. Ноги были в солдатской обуви, поэтому точно сказать, принадлежали они мертвецу или нет, было невозможно, но кроме объектов и них здесь никого не должно быть, с другой стороны, объекты не ложатся горизонтально. Даже если ушли в фазу нулевой деятельности, они продолжали стоять, под дождем, ветром, Выбросом, не важно. Но здесь картина была странная, особенно если учесть единственный выстрел. Ученый жестом указал сталкеру на ноги, тот, переведя фонарь в узкий, сконцентрированный луч, внимательно рассмотрел доступный участок, затем нашел длинные, шоркающие отпечатки подволакивающих ног на слое пыли. Дав понять спутнику сохранять дистанцию, он с автоматом наготове бесшумно двинулся вперед, прислушиваясь к равномерному шелесту и гулу аномалий. Трофим в трех метрах сзади следовал за ним, держа пистолет. На этот раз он был хладнокровен, глаз искал и отмечал любое движение, голова была ясная, а разум спокоен.

Через несколько минут они, крадучись, дошли до тела. Это оказался один из зомбированных с поверхности, в его руке был зажат пистолет, несильно ржавый, но, очевидно, давший осечку. Труп выглядел ужасно, даже по меркам ходячих. Обезвожен, словно выжат и мумифицирован. Секундная пауза, и Трофим постучал сталкера по плечу.

– Это наш объект, который обработал Бизона, та же категория. Мы, должно быть, под разломом, – тихо, почти одними губами сказал он.

Моль кивнул, сжав губы и крепче сжав автомат. Осталось выяснить, где этот самый объект четвертой категории и как он выглядит. Кто знает, может, это полупрозрачный дух, сидящий в кабине этого самосвала, а может, эта вон та тень, стоящая возле химической люминесцентной отсвечивающей зеленым аномалии? Сталкер, очевидно, думал также, поскольку превратился в крадущееся нечто, поворачивающееся вместе с автоматом, плотно прижатым к плечу комбинезона. Вдруг, за полем обманчивой пустоты и темноты возле зеленых, слабо светящихся луж киселя они увидели неподвижную фигуру. Фигуру человека в некогда белом халате, очках, странно неподвижно уставившегося на них. Эта неподвижность и отчетливое понятие, что он, оно или это их видит и наблюдает за ними уже некоторое время, не издавая звука, пугало. Оно выглядело человеком из плоти и крови, пусть не молодым, но без признаков разложения, ран или дефектов. Медленно, словно боясь спугнуть, спутники подошли ближе, держа его в прицеле.

– Товарищи?! – негромко сказало оно. – Люди?! Товарищи вы? Живые люди!!! Это не сон? Это вправду вы?!

Трофим и Моль уронили челюсть. Все что угодно, только не это. Все что угодно в этой тьме кружащихся аномалий и протоптанных неизвестно кем тропинок. Все что угодно, безобразный мутант, химера, слизень, полтергейст, хоть сама многорукая Шива с тысячами клинков к каждой руке, но не это!

– Ты кто? – просипел Трофим, потеряв от шока дар речи.

– Товарищи! Товарищи!! Товарищи!!! – фигура в некогда белом халате заплакала. – Я дождался, я дождался!!! Я знал, что меня найдут, который… который сейчас год?

– Две тысячи семнадцатый, – ответил Трофим, у которого от понимания разрыва во времени закружилась голова.

– Две тысячи… невероятно… я так долго вас ждал… – фигура вытирала непритворные скупые слезы, сняв очки и тыльной стороной ладони пытаясь закрыть мимику лица, – товарищи… я думал, все погибло.

Сталкеры подошли ближе. Было видно, что оно огорожено воронками, трамплинами, каруселями, другими аномалиями в несколько рядов, кроме того, на оставшемся для существа месте размером с несколько больших комнат то тут, то там поселились небольшие химические аномалии, сокращающие полезную площадь для пленника.

– Ты кто? – уже четко спросил Трофим.

– Я? – существо выпрямилось, поправило несуществующий галстук. – Я Одинцов Григорий Николаевич, я микробиолог, действительный член академии наук СССР, доктор биологических наук, профессор при институте ЧАН, партийный… но документов у меня с собой нет, они все внизу в архиве службы внутренней безопасности.

– Твой коллега, Док, – сталкер значительно посмотрел на Трофима.

– Товарищи, я так рад вас видеть. Вы спасательная экспедиция? Я так ждал… здесь темно, повсюду эти ловушки, а главное, одиноко…

Трофим во все глаза глядел на существо. Это было невероятно, понимает ли товарищ Одинцов, кто и что оно? Наверняка должен иметь понимание, в конце концов, он не простой лаборант, а доктор, академик, ученый микробиолог. Трофим вздохнул.

– Почему вы все еще живы? – холодно спросил Трофим.

– Я? – растерялся профессор. – Я… я… это долго объяснять. Вы сможете мне помочь, вытащить меня отсюда?

– Мы подождем, профессор, – Трофим оглянулся на оставшийся позади труп. – Скажите, вы заражены вирусом?

Профессор вдруг потерял всякий интерес к спасению. Расслабился, даже стал немного выше.

– Вы знаете про вирус? – неожиданно холодным и спокойным голосом спросил он.

– Да. Мы исследуем его, – ответил Трофим.

– Скажите, пожалуйста, товарищ, а как вас зовут? Какой у вас уровень допуска? —засовывая руки в карманы, спросил Одинцов.

– Я Гудин Трофим Аристархович, некробиолог, исследовательский комплекс Янтарь. Лаборатория номер шесть. Уровень допуска абсолютный. Мне разрешено брать любые пробы и анализы, любые материалы, все, что я посчитаю необходимым.

– И кто же вам дал такой уровень допуска? Верховная ставка СВГК СССР? – с некоторой долей ехидства спросил Одинцов.

– СССР не существует с девяносто первого года. Тысяча девятьсот девяносто первого года.