В ожидании неизбежности

В ожидании неизбежности
Ильяс Сибгатулин

Мы все чего-то ждем. Ожидание неизбежно, также, как и событие, последующее ему. Ожидаемые события могут быть самые разные: встречи, находки, таинственные происшествия, неприятности, счастливые моменты. Но рискну предположить, что самым неотвратимым из ожидаемых событий выступает смерть (в прямом и самом широком смысле). Но пока мы все пребываем в ожидании неизбежности, можно что-то и поделать. Например, прочесть этот сборник рассказов, повестей, миниатюр и зарисовок из жизни. В сборник вошли как ранее неопубликованные произведения, так и те, которые уже увидели свет. Приятного прочтения!

От автора

Я все думал, как собрать вместе совершенно не похожие друг на друга рассказы, повести, миниатюры и зарисовки из жизни. Потом сообразил, что объединяющим моментом становится ожидание этого самого объединения. «Это неизбежно», понял я. И решился. Простите меня за это. На самом деле в сборник «В ожидании неизбежности» вошли творческие порывы и потуги, написанные в разные времена: здесь собрались как раннее неопубликованные рассказы, так и уже увидевшие мир творения: от мистического реализма и современной прозы, до фэнтезийно-фантастических событий и альтернативных историй. Составив этот сборник, я понял, что все произведения (да позволено будет так сказать) объединяет еще и тема смерти: как в прямом смысле, так и в самом широком (увядание, отрешенность, забвение, разрушение). Герои этих историй чего-то ждут. Но главное, ожидая неизбежное, они что-то предпринимают, действуют. Всегда надо что-то делать, даже ожидая. Например, … прочесть.

Пластилиновая армия (Второй взвод)

– Оружие в руки, солдат!

Наш капитан был человеком жёстким и бескомпромиссным. Поэтому, когда я от изнеможения начал выбиваться из строя, он схватил меня за вещмешок и снова закричал в самое ухо.

– Оружие в руки, солдат!

Он представлял собой идеального бойца, который разменял уже пятый десяток, но остался крепким и пуленепробиваемым офицером креговской армии. Он был примером для подражания. И ему действительно подражали. На войне он был самоотверженным солдатом, достойным орденов и наград. Каким капитан Уайлд был вне поля боя, никто из нас не знал.

Его жизнью была война, и он не любил отпускать по этому поводу шуток.

– Рядовой Крис, ты слышал приказ! – был третий крик в мою сторону.

Но я уже упал на землю, теряя сознание.

– У него ранение в плечо, – я слышал эти слова сквозь вязкую пелену обморока, – кость не задета, а вот сосуды порвались. Сильное кровотечение! Ранение сквозное, так что работать я смогу, надо зажать порванную вену и жгут на рану наложить, – это говорил наш санитар, Дженкинс. Я видел его лицо, склонившееся надо мной, и фигуру капитана рядом.

– Дейв, где мы? – спросил я, открывая глаза.

– Мы остановились возле третьего разъезда, – проговорил Дженкинс, – тут развилка… перекрёсток…

Потом Дженкинс обратился к капитану.

– Сэр, у Бена серьёзное ранение, его надо госпитализировать!

– Не выйдет, Дженкинс! Ты что не видишь, что здесь идёт обстрел, слишком горячо сейчас!

Капитан взглянул на меня и ушёл.

– Где Питер? – спросил я.

– Питер! – крикнул куда-то в сторону Дженкинс.

Прибежал Питер, весь измазанный в грязи, снял каску и, натужно улыбаясь, сказал:

– Эй, ты как, брат? – Он положил свою руку мне на плечо. Где-то вдалеке слышались выстрелы – шла перестрелка с повстанцами.

– Кто стреляет? – спросил я, сильно кашляя.

– Это сержант Хьюз ведёт свой взвод в атаку, – ответил Питер, смотря на меня.

– Повстанцев много, но Хьюз – вояка проверенный. Они справятся, – Пит положил свой автомат на землю и сел рядом со мной.

– Нам отдали приказ: не вступать в бой, – нервно процедил брат, – Представляешь! Наши друзья умирают.

– Пит…

– Что?!

– Пит, мне больно, – я застонал.

– Я знаю… знаю. Ты держись.

– Хорошо, – я снова закашлялся.

Рука нестерпимо болела, и кровь, обильно текла из раны. Санитар копошился, пытаясь «заштопать» меня. Голова закружилась, и голоса вокруг стихли, словно растворились в бесконечном далёком трещании автоматов – эха войны. Я что-то ещё бормотал, но куда-то исчезли все слова и звуки.

Я потерял сознание.

Очнулся уже с перевязанной рукой.

В комнате никого не было. Надомной медленно крутилась лампа-вентилятор, заедая на каждом втором круге. Я сразу понял, где нахожусь.

Это было трёхэтажное здание на перекрёстке улицы Эйкресс и улицы Вест-Сайд – наш пункт сбора. Место, откуда вчера вышла Третья рота креговской десантной армии, состоявшая из трёх взводов…

Я попробовал встать, и мне это удалось, но плечо заныло, и боль волной накатила на меня. Голова закружилась, и мне пришлось лечь снова. В это время в комнату вошёл капитан.

– Прошу прощения, сэр, я не могу встать, чтобы поприветствовать Вас, – произнёс я.

– Ничего Крис. Ты как? Руку тебе Дженкинс залатал.

– Благодарю, сэр. Я в порядке. Нам надо идти в бой.

– Стоп, сынок. Бой закончился для нас. Роту переводят в западную часть города, там повстанцы забаррикадировали улицу.

– Когда мы выступаем, сэр?

– Через полтора часа.

– Уже пятый раз перебрасывают…

Я всё же смог сесть на импровизированном хирургическом столе.

– Твоя задача – подчиняться приказам старших по званию, солдат. Раз перебрасывают, значит, дела того требуют.

– Сэр, при полном уважении к командованию и к Вам лично, но, по мне, так это чушь собачья! Мы только отстреливаемся – повстанцы захватывают всё больше территории, а мы теряем людей. Пора бы уже переходить в наступление, неужели это не понимают в штабе?

Капитан Уайлд пристально посмотрел на меня, при этом его серые глаза блеснули как-то по странному – я заметил в них удивление и негодование.

– Что беспокоит тебя, Крис? Ты отказываешься выполнять прямые приказы командования?..