Грань Жизни и Чуда: Мираж

Старик повторил то, что произнёс. Рыцарь недоуменно покачал головой. Он не понимал его. Неужели старик этого не видел?

– Я вас не понимаю. – Играя рукоятью меча, пожал плечами рыцарь. – Я потерпел кораблекрушение, и меня вынесло волнами моря на берега этой знойной земли. Я вам помог, просто помог… это мой долг, как рыцаря!

Командующий каравана тяжело вздохнул. Естественно, он тоже не понимал, что пытается донести до него рыцарь. Тем временем, караван, как ни в чем не бывало, тронулся в путь. Подчиненные командующего наспех собрали тела своих павших соратников по оружию, облили их маслом и подожгли. Трупы же разбойников, оставили лежать на земле. И когда над телами стражников начал подниматься дым и пепел, над телами разбойников с радостным клекотом закружили стаи стервятников. Два стервятника на глазах у всего каравана уже дрались за глазное яблоко одного из разбойников. Командующий снова что-то пробубнил на своем языке и, повернув коня в сторону тронувшегося каравана, медленным шагом начал отдалятся от рыцаря. Рыцарь в недоумении посмотрел на него, и уже решил было сесть на коня и вернуться в оазис, как вдруг его окликнули с паланкина, приделанного между двумя одногорбыми верблюдами.

– Пожалуйста, подойдите, сир! – Позвал тонкий женский голосок.

Паланкин был покрыт белым полотном, разукрашенным по краям золотыми узорами. Отодвинув край материи рукой, украшенной кольцами из дорогих каменьев и металла, на него смотрела девушка с черными, как агат глазами. Она была одета в дорогие шелка и лицо её закрывала тонкая, будто паутина вуаль. Она была, если не восточная принцесса, то дочь богатого купца, минимум. Притом, очень зажиточного купца. Рыцарь сел на коня и подъехал к движущемуся каравану. Поравнявшись с паланкином, он замедлил ход.

– Миледи. – Склонил он слегка голову.

– Вы говорите на языке северных варваров.

Это был не вопрос. Рыцарь опешил, девушка говорила на его родном языке без акцента. И её глаза! Он тонул в них. На краткий миг ему даже показалось, что он один с паланкином и на него смотрит божество, чей взор видит его темную душу насквозь.

– Кто вы? И как попали в наши негостеприимные края? – Продолжила допрос девушка. Рыцарь очнулся от незваных грез и слегка смутился, но не растерялся:

– Я всего лишь рыцарь, занесенный в ваши знойные земли по воле шторма, посланного на корабль, которым я плыл, холодным и жестоким Морским Богом. А с кем я имею честь говорить?

– Я дочь царя Пустыни и звать меня Песчинкой. Наш караван как раз едет в город, которым правит мой отец.

– Насколько ваш город далек от Иерусалима, леди Песчинка? – Спросил рыцарь.

– Иерусалим находиться далеко на Востоке. Нужны месяцы, чтобы добраться туда. А зачем вам туда, сир? Что вы там ищете?

Рыцарь судорожно вздохнул, и нервно оглядываясь по сторонам, сжал кулаки. По воле Бога или по прихоти Дьявола?

– А где мы? – Старясь сохранять спокойствие, спросил он. Хотя голос слегка дрогнул.

– В Африке. В Великой пустыне Знойной земли. Так, что вас ждет в Иерусалиме, сир рыцарь?

– Там меня ждала война во имя Всевышнего. – Печально ответил рыцарь и понуро опустил голову. Мысленно он проклинал шторм и пустыню.

– Отправляйтесь вместе с нами, сир рыцарь. – Песчинка серьёзно посмотрела на него своими чёрными глазами. – Всевышний не хотел бы войны и кровопролития, только из-за расхождения мнений в сердцах своих детей. Возможно, именно по его воле вы здесь. Отгоните тоску из мыслей, присоединяйтесь к нам.

– Но, что меня ждет впереди, леди Песчинка?

– Впереди, сир рыцарь, вас ждет радушный прием и гостеприимство моего отца. Мой отец будет рад увидеть вас и услышать из ваших уст, как вы помогли прогнать песчаных разбойников от его каравана и спасли его дочь. Что скажете?

Рыцарь призадумался. Гибнуть в пустыне, под раскаленным солнцем ему не хотелось. К тому, чего он ожидал от своей судьбы, ему тоже не суждено было добраться. Иерусалим. Король Ричард Львиное Сердце. Нужны были месяцы, чтобы достичь заветной цели. А он и так много времени потерял, пересекая бурное и коварное море. Действительно. Разумнее было принять предложение царевны Песчинки и примкнуть к каравану царя Пустыни. А там, уже добравшись до города, решить, как ему быть дальше.

Так рыцарь и поступил, присоединится к каравану. Царевна Пустыни искренне обрадовалась его решению. А рыцарь же, быстро вернувшись в оазис, собрал свои вещи и дал пустыне и каравану решить свою дальнейшую судьбу.

Путешествие, как заранее предупредила царевна Пустыни рыцаря, обещало быть монотонным, долгим и однообразным. И она не ошиблась. Всё так и было. Хотя, происшествия: порой трагичные, иной раз комичные, давали о себе знать. А так, всё шло своим чередом. День сменял день, ночь сменяла ночь, а караван двигался к своей цели – в город царя Пустыни. Солнце, плывущее по небу, то укорачивало тени путников, то удлиняло их. Барханы, оставляемые караваном позади, как будто и не исчезали и вырастали впереди ещё больше и ещё горячее. Песок, как и полагается песку, доставлял свою толику хлопот, правда, иногда служа вместо воды для омовения. Мелкие песчинки приникали в каждую щель и порой, подхваченные знойным вихрем пустыни, запорашивал путешественникам глаза. Но вихри вихрями. В сравнении с песчаными бурями, с которыми пришлось столкнуться каравану несколько раз, они были лишь легким дуновением. Рыцарь прекрасно помнил. Первые три бури они перенесли без потерь, но четвертая и самая сильная, забрала жизни нескольких погонщиков верблюдов и также дала возможность сбежать двенадцати рабам с двадцатью верблюдами и пятью ослами. Командующий охранной каравана, в тот день разозлился не на шутку. Он взял с собой нескольких человек и отправился на поиски беглецов. Рыцарь, от делать нечего, тоже присоединился к ним. Он уже научился немножко говорить на языке народа Пустыни, по его мнению, слишком певучему и мягкому, но красивому. И хотел быть хоть чем-то полезным в общем деле. Что удивительно. Погоня длилась недолго. Рабов они нашли сразу же, не прилагая ни капли усилия. Глупцы разожгли костер и этим выдали свое местоположение. После небольшой схватки, беглецов связали и бросили на песок. Старый командующий не стал церемониться с ними, не стал проводить суд и всем без исключения велел вырвать глаза и пустить на все четыре стороны. Верблюдов и ослов, он и его воины вернули обратно в караван, и путники продолжили дальше своё монотонное путешествие. Рыцарю, ставшему свидетелем жестокого обращения с беглецами, наказание ослеплением показалось чрезмерно жестоким. Он понимал, ему ещё многому нужно научиться и понять и поэтому, не стал перечить командующему в его действиях. Но будь он на месте старого воина, то скорее всего, перерезал бы несчастным глотки, а не оставил бы их блуждать по знойной земле, окруженными мраком и страхом, что следующая секунда для них станет последней. И эта секунда ожидания пройдёт без созерцания живых красок мира, в болезненной и коварной тьме.

По ночам, когда караван останавливался на привал, небесный купол осыпали мириады звезды. И среди бесчисленного количества мелких светил, ярче всех светила Луна, прозванная народом Пустыни – Печальной Звездой. Рыцарь, уже привыкший к необычно жарким дням в пустыне, не ожидал, что и ночи в стране Песков могут быть суровыми. На берегу моря, выброшенный и одинокий, он никогда не испытывал холода. Но здесь, среди горячих песков, он на вторую ночь путешествия вместе с караваном, проснулся с затекшими конечностями, а из уст его вырвался пар, как будто он оказался на своей далекой Родине, в зимнем лесу. Такие ночи, конечно же, были редки, но всё же, рыцарь не переставал удивляться. Ведь путешествие могло преподнести ещё больше сюрпризов, помимо ночных заморозков.

И днём, и ночью, рыцарь не снимал с себя доспехи. С помощью кузнеца, путешествовавшего вместе с караваном, он починил и подогнал под свой рост латы и отремонтировал свой небольшой арсенал. От царевны Пустыни, он получил плащ, чтобы согреваться по ночам, от командующего охраной каравана получил копье. Коня его тоже не оставили без внимания, украсили новым боевым снаряжением. И теперь, рыцарь мог, как прежде не цепляться во время езды за гриву своего скакуна, а держаться за поводья и гордо сидеть на украшенном бронзой седле.

Всякий раз, когда у него была возможность, он старался ехать возле паланкина Песчинки. Хотя, она просила его помогать старому командующему в охране каравана. Рыцарь же, на это пожимал плечами и всегда давал один, заранее подготовленный ответ, что его место должно быть возле царевны, как её личного телохранителя, а верблюдов и рабов могут охранять и другие воины. Этим, он вызывал улыбку и румянец на лице девушки, к великому негодованию командующего, который неодобрительно смотрел на рыцаря. Тем более, вокруг паланкина царевны всегда было полно стражи, помимо чужака с Севера. Стражники тоже не одобряли присутствие «закованного в железо», как они называли между собой рыцаря. На них-то вместо стальной брони была вареная кожа с бронзовыми дисками и вставками и доспехи рыцаря, они считали варварскими и чудными. Но рыцарь не был бы собой, если бы обращал внимание на подобные мелочи. Да и… он ещё плохо знал язык народа Пустыни, чтобы обижаться и бросаться на всех с мечом…

Сопровождая паланкин царевны, он, правда, больше молчал или, если Песчинка была не сильно занята, учился у неё языку народа Пустыни, повторял и заучивал новые слова, которые Песчинка ему говорила. Он не знал, почему? Но ему всегда хотелось быть с ней рядом, и одновременно, он желал ускакать подальше от неё, от её прекрасных чёрных глаз. Иногда, он так и поступал, отъезжал от неё или к хвосту или к голове каравана, который будто исполинская змея вилась между барханами. Но желание вновь лицезреть её несравненную красоту, пересиливала всё остальное, и вот, он снова в угрюмом молчании ехал рядом с её паланкином и учился у неё языку народа Пустыни. Правда, опять же, большее время он молчал и просто смотрел на неё, чем ещё больше мучил себя и своё сердце.

В одну из безлунных ночей, когда караван остановился у одного из оазисов, что не редко встречались на торговом пути, воздух огласил громогласный рык. Люди, ставившие на ночь шатры, и разжигавшие костры, в страхе побросали все дела и подняли панику. Старый командующий, находившийся в тот момент возле часовых, у самых крайних костров, взял в руку горящую палку и бросил её в воздух, в сторону прозвучавшего рыка. И рыцарь, прибежавший с копьём на шум, увидел в свете горящей палки, длинные, грациозные кошачьи тела. Во мраке, то тут, то там, сверкали желтые злобные глаза пустынных хищников, от которых исходило тихое, угрожающее рычание. Рыцарь, сжимая в руках копье, озадачено посмотрел на командующего.

– Арстан. – Ответил тот на вопросительный взгляд рыцаря и бросил в сторону хищников ещё одну горящую палку. – Нужно больше костров. Они боятся огня и не осмелятся вторгнуться в лагерь. Слышите меня! Нужно больше костров. И не спать на посту! Арстаны хитрые. Спящие и трусы мигом окажутся в их желудках.

Львы! Рыцарь никогда прежде не видел их, но готов был омыть кровью свой меч в схватке, хоть с одним из них. Этого, правда, не случилось. Охрана каравана расставила по всему периметру лагеря дозорных и как приказал старый командующий, разожгли побольше костров. Всю ночь звери кружили вокруг лагеря, но либо они были очень осторожны, либо не сильно голодны. Хотя, один всё же показался на северной стороне лагеря, но охранники сразу же прогнали его, швырнув в сторону наглого хищника горящие головни из костра. Кроме этого, единственного случая, больше попыток напасть на лагерь ночью не было. И только рык свирепых хищников, иногда нарушал идиллию ночи, как бы говоря, что опасность рядом, и она может нагрянуть в любую секунду, чтобы истинные хозяева Великой Пустыни получили свою кровавую дань.

Рыцарь, в ту ночь бодрствовавший, как и в старые добрые времена взял точильный камень и начал точить свой меч при свете маленького костерка, сложенного из наспех собранных сухих веточек и листьев, что в довольно большом количестве лежали под высокими пальмами оазиса. Проводя по холодной стали камнем, он настолько ушел в себя и чистку оружия, что не сразу заметил, как к нему приблизилась закутанная в плащ фигурка. Ночной визитер почти сливался с мраком ночи и был незаметен под тенью пальм. И даже когда на него упал свет от костра, рыцарь продолжил игнорировать незваного гостя, дальше продолжая неторопливыми движениями проводить камнем по стали. Хотя, слегка напрягся, когда тёмная фигурка села напротив него на один из разбросанных рядом с костром камней.

Вжик! Вжииик! Пел точильный камень, делая сталь острее и опаснее. Фигурка, закутанная в плащ, внимательно следила за рукой рыцаря. А рыцарь, уже догадавшийся, кто почтил его своим присутствием, продолжал в безмолвии точить меч, не обращая на чёрные глаза, в которых отражались огоньки от костра ни малейшего внимания. Звуком металла и камня, рыцарь думал скрыть громкий, волнующий стук своего сердца, но тут:

– В ваших глазах тоска. – Тихо прозвучал голос Песчинки. – Отчего же?

Рыцарь, тяжело вздохнув, отложил в сторону идеально отточенный меч и точильный камень. И в кои-то веки, решил снять с себя стальную одежду воина.

И, действительно. Днем, в доспехах было невыносимо жарко и нагретый солнцем пустыни металл, иной раз оставлял на теле воина ожоги, которые причиняли ему нестерпимую, ноющую боль. Но! Как и в текущий момент, один взгляд чёрных глаз царевны Пустыни, подобно всезаживляющему бальзаму, излечивал его раны. И не важно, телесные или душевные они были, её взгляд дарил ему душевное умиротворение и покой. И не только! Один взгляд Песчинки погружал его в забвение, и он забывал, зачем пересекал бурное и холодное море и что вообще делает в знойном царстве царя Пустыни. Один её взгляд из под черных, густых ресниц и он забывал, кем был в прошлом и начинал думать, что всю свою жизнь провел с караваном, в этой жаркой и неприветливой пустынной земле, охраняя её – Песчинку, прекраснейшую из дочерей царей, чьи стопы когда-либо ступали по земле.

Будто гром, стук сердца воина, охватывал всё его тело, грозил выдать истинные чувства хозяина, выйти за пределы, чтобы его услышал весь мир. Конечно, глупо было со стороны рыцаря боятся, что Песчинка поймет о его чувствах только по стуку одного его сердца, которого она, наверняка, не слышала. Но взгляд! Хоть рыцарь и старался не смотреть на неё, старался смотреть вниз, в сторону. Взгляд, наполненный тоской и печалью, говорил сам за себя. Ведь с самой их первой встречи, с первого её взгляда, он стал невольным пленником её чар, превратился в добровольного узника, что воспылал к ней страстью, неведомой ему прежде. Познал горечь и неотвратимость, и также сладость и мимолетную легкость любви, что окрыляет и одновременно может тяжелым грузом унести в пучину отчаяния и страха. Он влюбился в неё, зная, что она подобна запретному плоду. Плоду познания того, что раскроет его, вывернет все его чувства наизнанку и приведет к большой беде. К беде, которая погубит и его, и её.

«Отчего же?» – простой вопрос. И рыцарь не знал, какой дать на него ответ. Фигурка, закутанная так плотно, что казалось тенью, издала тихий вздох. Рыцарь, не поднимая глаз, аккуратно складывал свои доспехи на куске материи: шлем, панцирь, наручи, поножи. Из брони, он решил оставить на себе только кольчугу. С приходом ночи, она становилась холодной, и прохлада разливалась по измученному дневным жаром телу.

– Вы не ответили на вопрос. – Песчинка подбросила маленькую палочку в костерок и вопросительно посмотрела на рыцаря.

– Я думаю, вы знайте ответ. – Рыцарь не спеша начал протирать щит промасленной тряпицей.

– Вы тоскуйте по Родине или же… – Песчинка наклонилась слегка вперед. – Вы видели меня без паранджи?

Рыцарь не видел лик царевны Пустыни и очень желал об этом. Законы её народа запрещали показывать женщинам свои лица чужеземцам. И закон этот был суров, к великому негодованию воина. По словам караванщиков, на свете не было столь прекрасной девушки, чем дочь царя Пустыни. Царь отпускал Песчинку в длительные путешествия, с сильной охраной, где всегда присутствовал командующий караваном, который по совместительству был ещё и командующим войск царя Пустыни. Песчинка никогда не покидала царство своего отца. А наукам и языкам, её обучали ученые, специально приглашенные царем со всех концов Света.

Так совпало, что рыцарь попал именно в одно из таких путешествий. В путешествие и одновременно – торговое мероприятие. Увеселительную поездку для царской дочери и также, план по поднятию культуры и экономики царства Песка.

– Вы хотите увидеть моё лицо, сир рыцарь?

– Нет. – Солгал он.

– Вы с самого первого дня крутитесь вокруг меня, как звёзды вокруг Луны. Вы учитесь нашему языку. Это… похвально. Но ваши глаза, ваш… взгляд. У вас постоянно задумчивый вид и вы при мне… постоянно робейте. Сир рыцарь! Как вы объясните это? – Песчинка будто издевалась над рыцарем. Этого нельзя было не заметить. Она действительно знала о его чувствах к ней. Или всё же, нет? Но… кто он? И кто она? Он всего лишь бедный рыцарь. Она – дочь монарха, дочь царя.

Рыцарь напрягся:

– Чего вы хотите от меня, леди Песчинка?

– Признания! – Песчинка подсела поближе к костру и в щели шелкового наряда, оставленного для глаз, блеснули черные, как агат очи.

– И в чём же я должен признаться, леди?

– В любви.