Отражение. Книга первая

Отражение. Книга первая
Имэй Рэн

Проба пера – не более. Повествую в свободном стиле и не претендую на автора бестселлеров. Возможно, кому-то и зайдёт. Если будут отзывы – продолжу писать дальше в этом стиле.

Отражение

Книга первая

Имэй Рэн

© Имэй Рэн, 2023

ISBN 978-5-0060-6662-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

S-1. E-0

Предисловие

Мне было бы невероятно сложно начать рассказ своей истории без философских размышлений на тему иллюзорности мира и абсурдности чуть ли не всех основополагающих принципов современной науки, на поклонении которой выращено уже не одно поколение. Нет, религия уже давно не в моде – она так и осталась законодателем лишь в своем средневековье, в то время как современная наука, верно следующая за ней веха, мало чем уступает первой в мистицизме и лжи. Да, мир действительно устроен иначе, и именно поэтому существует так много вещей, которые современным умом понять уже невозможно, так называемая наука отгородила человека от тяжбы этого бремени.

Что до меня, автора и бессменного участника описанных ниже событий, игра в реальность началась столь неожиданно и очевидно, что временами думается: иначе и быть не могло. Случайности действительно не случайны. Более того, им присуща невероятная математическая точность и логика. Это как игра в кости, когда заранее понимаешь все возможные варианты развития событий, остальное дело случая, и этот случай – мы с вами; каждый в отдельности. Впрочем, не будем сильно забегать вперед.

Мое имя – Рэн Ти Ла Вэй – типичное китайское имя, за исключением того факта, что для русского слуха это звучит совсем нетипично. Как и большинство классических ученых, я некоторое время занимался наукой, и пытался найти объяснение взаимосвязи принципа построения нуклеинов ДНК с распределением волновых возмущений человеческого мозга. В те годы мне казалось, что я понимаю достаточно, чтобы объяснить что угодно, но, как говорится, у каждого свои иллюзии. В конечном итоге, подобрав однажды удачную комбинацию, мне удалось обнаружить свою последовательность Фибоначчи, и открыть для себя совершенно новый мир, в которым стало возможно абсолютно все – правда, за определенную плату…

S-1. E-1

Фигуры на полотне

Полугодом ранее….

Шёл майский дождь. Каждая капля резонирующе отдавалась в глубине моего подсознания, добавляя определенным ритм блуждающим мыслям. Мне на долю секунды показалось, что я нахожусь одновременно и здесь, и там – за окном, где только-только начинался рассвет, чьи несмелые лучи осторожно прокрадывались в угол комнаты.

Заученные до уровня инстинктов движения уже не отвлекали моего сознания, и я мог растворяться в своих мыслях сколько угодно долго и глубоко, балансируя на границе миров подсознания. Изредка рассекающий воздух звук лезвия возвращал мой взор на окружающую действительность, и он же вновь погружал меня назад. Это была еще одна ночь без сна.

Завершив последнее движение, я опустошил стакан с темно-зеленым содержимым, отдающим ароматом хорошего виски или бренди, и убрал меч в ножны.

«На сегодня все», – умозаключил я про себя и отправился в душ.

Леденящие струи воды тяжелым напором скатывались по спине и телу, оставляя за собой хаотичные волны судорожного пробуждения. Кажется, к этому невозможно привыкнуть. Я бросил взгляд на табло ручных часов – оставалось меньше часа до работы – той, на которой мозги и прямые руки ценятся больше, чем навыки владения оружием и кулаками.

Неожиданно я ощутил легкий ветерок позади себя, кажется, мое одиночество было вероломно нарушено. Мне знакомы эти шаги. Я выключил воду и через мгновение ощутил прикосновение её теплых рук. Главное не опоздать…

Полугодом позже…

Я пристально всматривался в каждую из двенадцати монет, лежавших передо мной на столе. Это были китайские монеты эпохи династии Цин, хранивших образ своего императора и годы его правления. Я мысленно переносился в прошлое, прокручивая в голове происходящие в то время события, как будто это было вчера, и я лично присутствовал при них.

– Ничего не напоминает? – сдержанным тоном обозначил диалог мой собеседник.

– Нет, – сухо ответил я, – кроме вполне ясных исторических событий этих периодов.

– Я не об этом. Монеты. Посмотри внимательно, – не унывал собеседник.

Я охотно подчинился его просьбе и снова всмотрелся в каждую из двенадцати монет, но ровным счетом ничего не почувствовал.

– Что ж, раз так, я оставлю их ненадолго у тебя, – не дождавшись очередной реплики, сказал он, – вдруг что-нибудь вспомнишь.

– Хорошо.

– Я сам позвоню.

Моей ответной реплики уже никто не дожидался, и собеседник спешно покинул помещение.

Я ровным счетом ничего не понимал, что такого в этих монетах. С виду – обычный антиквариат. Судя по настойчивым вопросам, он знает явно более моего. Хороший вопрос – зачем ему я? И если они столь ценны, было бы глупо оставлять их без присмотра с кем бы то не было. Взяв одну из монет, я с подлинным интересом вновь всмотрелся в ее детали: ровные грани, мелкие хаотичные царапины на обеих поверхностях, небольшой жировой налет, оставленный множественными отпечатками пальцев. Я подбросил ее высоко вверх и подхватив в воздухе, приземлил к себе на внешнюю сторону левой руки.

– Орёл?

Я обнажил правой рукой поверхность монеты, на которой легко угадывалась фигурка дракона – орёл. Потешив свое самолюбие, я поймал себя на том, что в этих монетах все же было что-то большее, чем просто историографическая ценность.

Я вернул монету на место к остальным и покинул помещение.

Тремя месяцами ранее….

Место, в которое я тайком пробирался каждый рабочий день, был старый актовый зал, заполненный двумя или тремя сотнями кресел едкого красного цвета, оставшихся в память о советской эпохе. Пыльные и местами оборванные плакаты и лозунги так и висели здесь, словно их время никуда не ушло, а просто остановилось на мгновение. Но главным атрибутом этого места был рояль, безукоризненно черного цвета, занимавший едва ли не лучшее место на сцене. Некоторые ноты уже не звучали, заменяя ожидаемые звуки легким постукиванием молоточков, но я все равно играл и в этот момент зал оживал. Казалось, что он снова наполнялся зрителями, учтиво и внимательно ловящих каждую извлеченную ноту. Пока мои пальцы послушно срывали с клавиатуры такт за тактом, я искал в зале знакомые черты лица. Я чувствовал, что она тоже здесь.

Мелодия звучала, а вместе с ней серые оттенки стен наливались живым и ярким светом. Стрелки больших настенных часов стремительно быстро вращались в обратную сторону, а пыльные шторы вновь приобретали праздничный вид. Люди в зале становились все более оживленные, временами осторожно переговариваясь друг с другом, чтобы не быть замеченными кем-то по соседству. А я все продолжал искать ее в уже достаточно шумном зале. Темп нарастал, глаза судорожно носились между рядами, музыка играла все громче. В мгновение музыка стихла – нашел. Боясь отвести взгляд и потерять ее из вида, я хотел было продолжить играть, но едва стих последний звук, как зал тут же опустел, стал как прежде блеклым, а ее образ растворился в границах времени.

Я встал из-за рояля и мельком осмотрел помещение полуразрушенного актового зала – никого нет. Мое разочарование постепенно вытеснялось накатывающей усталостью.

Вне времени….

Я сел в позу лотоса и закрыл глаза. Дыхание постепенно замедлялось, а сердце начинало стучать все громче и громче, словно метроном, отсчитывающий ровный и осторожный такт. Мрак перед глазами то сгущался, то рассеивался в трудноразличимые образы, которые с каждым выдохом обретали большую четкость и насыщенность. Когда они стали различимы, окружающее пространство начало наполняться различными звуками, а дыхание выпало из контроля сознания. Все это продолжалось до тех пор, пока я не оказался где-то посреди леса, окутанного непроглядным туманом. Шел мелкий моросящий дождь. Сквозь мокрые от влаги ветви я практически наощупь пробирался вперед, ломая под собой хрупкие опавшие хвойные ветви. Наконец-то впереди показалась небольшая опушка, на которой издалека можно было разобрать образ человека, сидящего в позе лотоса. Чем ближе я приближался, чем более ясным становился его облик. Половина лица была скрыта маской, так что открытыми были только глаза, а также лысая половина черепа, заднюю часть которой украшала длинная коса. Руки были сжаты в кулаки и лежали на коленях. Подойдя на расстояние нескольких шагов, я поклонился, сжав перед собой ладонь и кулак, и сел напротив.

– Мастер, – начал я, – мне нужен совет.

Выдержав недолгую паузу, длиннокосый открыл глаза и пристально посмотрел на меня.

– Снова о книге перемен? – даже под маской чувствовалась улыбка.

– Да, – с трудом сдерживая улыбку, – я никак не могу продвинуться вперед, потому что нигде нет подробных разъяснений. Да, я знаю, что она из себя представляет, что трактует и объясняет, но как этим пользоваться?

– Как по-твоему, почему книга перемен сохранилась до нашего времени только в гексаграммах?

– Потому что сохранять ее на каком-либо языке было бы глупо – последний меняется с течением времени, цифры же – нет.

– Тогда каким образом ты бы сохранить инструкцию по применению, используя те же цифры?

– Хороший вопрос.