Вид на небо

вернуться, как воин возвращается в свой удел:

со щитом или на щите.

Посланная как взгляд, прибегни к памяти

как к ней прибегает взгляд, составляющий мир

из знакомых примет мира.

Но будучи ящерицей, обратись к долгой памяти, следившей взлет

сокола с перчатки ловчего, бег добычи его, добычу в когтях, миртовую

ветку в клюве – и несравненное умение падать

камнем, добытое жизнью, где ангелам не заповедано о нас, а умирать

легче, исполнив волю складываемого крыла. Вернись ко мне,

прибегнув к памяти камня.

…пришедшая из скитаний за урочищем взгляда говорит с сестрой

как с душой говорит взгляд, посланный ею —

играем в жмурки, тебе водить – тогда равновесны

память, ставшая почти верой: открыть глаза, и будет все то же – земля,

холмы, время суток – и страх, ставший почти что памятью:

если открыть глаза, тени надышатся светом, войдут в плоть и кровь

что же – оттуда следить как ящерка двойнику у цветка

выбалтывает наши сны?

Реальность мира вокруг лежит на правой ящерке.

Сошьем ей веки.

Попросим прощения и помощи, попросим ее

передать нам рассказ сестры, как если бы были и мы родные

а разве не так: что я без вас, что вы без меня, что мы

без чертова семени – семью семижды посланная вдовой на костры

что жизнь наша, не игравшая последней из блесток майи,

истощившая в этом времени мед и яд

времени… Я и моя охота – мы отводим день за холмы.

Паста даст направление, корень – ясность,

сердце коби – ящерицы.

Выслушав вопрос и выбрав дорогу богу известно как —

по кивку смерти за левым плечом, властью ли чертова семени

(всякая власть водит своими путями

и к услугам идущего) – или же как иначе,

ящерица уходит. Последнюю возможность изменить

не игру уже, но игре, проследим в направлении ее побега:

направление нашей удачи – легкий исход; путами,

тяжестью, смертью обернется обратное. Отойти

позволено, но это отказ от пути.

Ящерицы, моя охота

наводят на след и следуют им до границ мира

и за мираж,

возвращаясь с обратной его стороны, где явь, и уход

понимаем как должно —

как вероломство.

Сами они уходят разве на херувимские брашна,

грешно

прежде времени поднести им сок лотоса,

он растет на всех тропах

и сам предлагает себя.