И расставил Паук свои сети

Глава 2. Метка Паука

На следующий день ровно в девять утра майор позвонил в номер Германа.

– Я внизу, в холле. У нас мало времени, нужно ехать на допрос Кристины Низовой – последней жертвы Паука.

– Ты же сказал, что она не в состоянии говорить.

– Полчаса назад позвонил ее муж, сказал, что она готова дать показания.

Не выспавшийся и угрюмый Герман спустился в холл. Двое охранников встали навытяжку, и Герман понял, что за ним все еще присматривают. На ходу он фиксировал все действия персонала: один охранник бросает мимолетный взгляд на часы, его рука машинально потянулась к рации. Как только Герман выйдет из здания отеля, в Управление отправят сообщение, что он уехал на серебристом «опеле», указав точное время и номер машины.

– Герман Всеволодович! – Мужская рука дотронулась до его плеча. Герман резко обернулся и увидел парня в форме посыльного. – Вам посылка!

Поблагодарив, он взял небольшую коробку, распечатал и вынул мобильный телефон. В коробке была записка от шефа: «Он тебе понадобится. Я дал твой номер всем заинтересованным лицам».

Старенький «опель» Терентьева стоял перед входом в отель, негромко урча работающим двигателем. Когда Герман сел в машину, майор резко нажал на газ и выехал на Тверскую.

– Что сказал муж потерпевшей? – хмуро спросил его Герман.

Майор бросил на напарника пронзительный взгляд и спросил:

– Тебе что, вчера выпивки не досталось?

– Да нет, полный бар, а что?

– Злой ты сегодня.

– Не злой, просто не выспался. Размышлял над делом.

– О-о! Нашего полку прибыло. Звони, если что. Вместе будем размышлять.

Через полчаса они вошли в больничную палату. Молодая красивая женщина полулежала в кровати, ее левая нога была в гипсе на вытяжке. Рядом с ней сидел мужчина лет пятидесяти и что-то вполголоса внушал. Увидев следователей, он резко вскочил, будто его застали за чем-то неприличным.

– Здравствуйте, Кристина, – поприветствовал потерпевшую майор.

– Доброе утро, – тихо ответила Низова и перевела взгляд на мужа: – Дорогой, ты не оставишь нас на минутку?

Он ответил ей понимающим взглядом и вышел.

– Задавайте свои вопросы, – сказала Низова.

Терентьев включил диктофон.

– Расскажите все по порядку. Как вас похитили? Что происходило до момента, когда вас освободили?

– Это же были вы. Держали мою руку, когда меня выносили из подвала.

Майор подтвердил и замер в ожидании. Женщина тяжело вздохнула и начала рассказывать:

– Вы, наверное, уже знаете, что похитил он меня на стоянке у салона красоты. Я завела машину, не успела тронуться, как в салон садится мужчина… – Кристина запнулась, сделала глоток воды, – …уперся ножом в бок и говорит, чтобы я не дергалась и делала все, что он скажет. Я умоляла его отпустить, но он только распалялся. Поэтому я подчинилась, и постепенно похититель успокоился. Мы выехали за МКАД, проехали около двадцати километров по Егорьевскому шоссе, после чего он приказал свернуть на проселочную дорогу и ехать еще два километра. М-м-м… – Она простонала и потерла виски. – Там стоял фургон зеленого цвета, номер не разглядела… – Лицо Кристины исказилось в мучительной гримасе, она словно заново переживала тот ужас. – Похититель связал мне руки, залепил пластырем рот, забрал сумочку и, проверив все карманы, запер меня в фургоне.

– Вашу машину нашли в другом месте.

– Да, муж мне сказал. Может, он потом на ней возвращался.

– Так рисковать?

Она пожала плечами, снова сделала глоток и продолжила:

– Потом мы ехали очень долго. Он нигде не останавливался. Привез меня уже глубокой ночью в тот кошмарный дом… в тот подвал! А потом… потом…

Она начала задыхаться, Михаил поспешил ее успокоить:

– Все уже позади. Я знаю, через что вам пришлось пройти.

– Нет, не знаете! – вспылила она. – Вы ничего не знаете! Я прошла через ад! Вы себе такого и в страшном сне представить не сможете! – Она закрыла лицо ладонями, приглушая сдавленные рыдания.

Терентьев не знал, что ответить. Он растерянно посмотрел на молчаливого Германа, тот еле заметно покачал головой, что можно было расценить как «не дави на нее».

– Когда он втащил меня в тот подвал, – продолжила Кристина после паузы, – я обомлела. Там все было в точности так, как я хотела сделать в нашей гостиной. Где-то за месяц мы говорили с мужем на эту тему, я даже наняла дизайнера! Обои, шторы, мебель – он все знал обо мне! Вы понимаете?! Что я люблю из еды, какое вино предпочитаю, любимые духи, фильмы, книги. Он даже… – Кристина сжала кулачок, стараясь окончательно не расклеиться, – …сказал, что подарит мне дочь, и я назову ее, как и хотела… Марией.

– У вас есть предположения, откуда он все это узнал?

– Я спросила его, – ответила Низова, – и получила первый урок. Он ударил меня. Я упала на кровать. Тогда он сказал, чтобы я никогда не задавала ему глупых вопросов. В первую же ночь он меня изнасиловал. – Она закрыла на мгновение глаза, губы подрагивали. – Но сначала был ужин при свечах, а на столе лежала такая же скатерть, как у нас дома! После ужина он сказал, что не нанесет мне никакого вреда, если я буду делать все, как он скажет. Затем пошел наверх, принимать душ, и, когда спустился, от него пахло туалетной водой, которую я перед похищением подарила мужу. Теперь даже не представляю, что со мной будет, если я снова уловлю этот запах. – Она сделала глоток воды из стаканчика, который по-прежнему сжимала, и неожиданно спросила у Германа: – Вы же не отпустите его?!

– Нет, – коротко, но твердо ответил Герман.

– Он начал обнимать меня, нашептывать слова, которые мне часто говорил муж… Он… будто хотел подменить его, заставить меня поверить, что я дома, со своим мужем. Говорил, что я буду самой счастливой женщиной на свете. Что у нас будет ребенок… Я… чуть не поверила! Но потом… очнулась. – Кристина уже не могла сдерживать себя и зарыдала навзрыд.

Следователи быстро переглянулись, и Терентьев мягко спросил:

– Что было дальше?

Кристине потребовалось время, чтобы прийти в себя. Через несколько минут всхлипы стали редкими, и она продолжила:

– Все смешалось… я потеряла счет дням. Он куда-то часто уезжал, а меня приковывал к кровати, я не могла даже сходить в туалет. Какие-то вечера проводил со мной, но когда уезжал, снова приковывал… Со временем я поняла, что выхода у меня нет, и стала подыгрывать ему. Говорила то, что он хотел услышать, не задавала вопросов, и секс… когда бы он ни захотел. За каждый день, проведенный без пререканий, я получала подарок. Это были мои вещи: пижама, обручальное кольцо и даже детские фотографии. Я подумала, что он бывает в нашей квартире, и надеялась, что его застанут муж или домохозяйка или, по крайней мере, заметят пропажу вещей. Но оказалось, он собрал мой чемодан заранее и устроил все так, чтобы муж думал, будто я сбежала. Поэтому Игорь не сразу обратился в милицию.

– Да, мы знаем, – негромко подтвердил Герман, – пропавший чемодан указан в его заявлении.

– Как-то похититель сказал, что необходимо скрепить наши чувства, и нагрел зажигалкой печатку, которую носил на правой руке. Он прижег этой печаткой мне за ухом и сделал татуировку. – Кристина откинула волосы, обнажая шею и рельефную татуировку паука.

– Кольцо он всегда носил с собой? – спросил Герман.

Низова кивнула и вытерла платком глаза.

– Когда он понял, что я не забеременела, принес календарь и стал помечать дни моего цикла. Каждый день я с ужасом ждала дня расплаты. Его это особенно забавляло. Наблюдать, как я сходила с ума. Прошло три месяца, он принес с собой большую мохнатую паучиху, сказал, что дал ей имя Индра. Если она сядет ко мне на живот, то я обязательно забеременею. Я умоляла его этого не делать, боюсь пауков с детства, но он только приходил от этого в бешенство. Наконец я согласилась, только бы поскорее все это закончилось, он положил эту мерзость мне на живот. Она ползала по мне несколько минут… потом остановилась на левой ноге. Он обрадовался, типа, Индра произнесла свое пророчество. Снял ее с меня и сказал, что сегодня наш последний день вместе. Говорил так патетично и свысока, что я сразу почувствовала: он меня не отпустит. Напоследок он сказал, что у меня никогда не будет детей, а значит, я недостойна жизни. После секса он принес молоток и сильно ударил меня по ноге. Если бы не приехала милиция, он бы убил меня. – Кристина снова заплакала.

– Вы не знаете, что это была за разновидность паука? Может, он называл? – спросил Герман.