И расставил Паук свои сети

До Киевского шоссе они добирались около часа, зато оставшиеся десять километров пролетели очень быстро.

– Подъезжаем! – кивнул Софиев на показавшиеся впереди почерневшие от времени деревянные дома. – Деревня почти заброшена. Раньше, говорят, дворов двести было.

– А сейчас одни развалины, – с сожалением произнес Герман, глядя на покосившиеся постройки.

Они подъехали к одной из таких развалюх. Казалось, почерневшие бревна сруба вот-вот распадутся. Крыша уже местами обвалилась, практически во всех окнах отсутствовали стекла. Забор, отделявший участок с одной стороны от извилистой обмелевшей речки, с другой – от недавно вспаханного поля, держался на честном слове, а кое-где уже повалился и гнил в застоялых лужах.

Внимательно осмотрев дом снаружи, Герман понял, что Рогов выбрал его не случайно. Отдаленное глухое место, отсутствие асфальтированной дороги давали гарантию, что сюда не заедут даже случайные гости. Единственное строение рядом – заброшенная слесарная мастерская, вокруг которой были разбросаны проржавевшие тракторные детали.

Дом был опечатан и огорожен милицейской лентой. Подойдя ближе к двери, Софиев показал на сорванную пломбу на калитке. Рядом стояла милицейская «девятка», но в машине никого не было. Герман усмехнулся: зачем срывать пломбу, когда на участок можно проникнуть через покосившийся забор?

Уже темнело, когда Герман поднялся по скрипучим ступеням, которые явно недавно ремонтировались, и вошел в тесную прихожую. Щелкнул выключателем, но тщетно. Включил фонарик и посвятил вверх. На потолке висела одинокая почерневшая лампочка. Свет фонаря замигал, и Герман выругался.

– Рома! Есть фонарик?

Лейтенант вошел в прихожую, сунул руку в щель между зеркалом и стеной, и через секунду зажегся светильник за карнизом зеркала. Из-под ног врассыпную разбежались тараканы. Герман отскочил, чертыхнулся и шагнул на лестницу. Недавно струганные доски на ступенях, видимо, готовились под настил линолеума, который рулоном лежал у порога.

Стоило Герману спуститься в подвал, сразу стало ясно, что маньяк готовил свое логово не один месяц. Стены обиты гидроизолирующей пленкой и толстым слоем войлока, а поверх него смонтированы двойные листы покрашенного гипсокартона, на котором крепилась лепнина из полиуретана.

– Все продумал. – Герман постучал по стене. – Здесь, наверное, можно обкричаться, и все равно никто не услышит.

– Расчетливый мерзавец, – в тон ему ответил Софиев.

Большая комната была поделена перегородкой на две части. С одной стороны это была гостиная и столовая, с другой – спальня. Стены были выкрашены в серо-голубой цвет, на полу дубовая доска. Витражный потолок в гостиной был сделан из матового стекла и имитировал солнечный свет. Мебель была преимущественно белого цвета. А точечно направленный свет подчеркивал картины и предметы интерьера, которые были, как конечные аккорды, ярких и сочных цветов.

– Как съемочная площадка фильма ужасов, – сказал Софиев и показал на наручники с длинной цепью, висящие с двух сторон кровати, – или порнофильма.

Рассматривая на полу пятна крови, Герман подумал, что, видимо, здесь маньяк и ударил Кристину молотком по ноге.

– Рома, дай-ка мне фотографии с места преступления.

Софиев открыл папку с протоколом осмотра помещения и вынул фотографии. Герман взял одно фото и прошелся вдоль стены.

– Здесь стоял видеомагнитофон, – вслух рассуждал он, указывая на белую тумбу с телевизором. – Он в уликах?

– Ща гляну, – ответил Софиев. – Вот, есть. Его, это… эксперты взяли.

– А пленки были?

– Смотрим. – Софиев пролистал записи и изрек с видом глашатая: – Видеокассеты были, но только с фильмами. Тут даже список есть. Зачитать?

Герман помотал головой и продолжил осмотр. Цепкий взгляд ощупал стену напротив кровати, в глазах вспыхнул огонек.

– Говоришь, как на съемочной площадке? А ведь ты прав, Рома, это и есть съемочная площадка.

Заглянув за тумбу, он увидел провод, торчащий из стены. Судя по фотографиям, тот вел к видеомагнитофону, который стоял рядом с телевизором. Дернул провод что есть силы, отделил его от стены до лепной розетки. Герман встал на тумбу и ощупал рельефную поверхность, приклеенную под фризом стены. В центре декоративного цветка виднелись места соединения. Герман попытался расшатать их, но ничего не получилось. Софиев тут же пришел на помощь, взялся за провод и рванул во всю силу. Розетка сдвинулась, раскрошилась, а из цветка выпала микрокамера.

– Иногда надо просто сильно дернуть, – сказал он удивленному Герману.

– А чего ж при первом осмотре не дернул?

– Так не знали про камеру-то.

У Германа так и чесался язык отпустить в сторону работы экспертов пару «комплиментов», но, не имея желания нагнетать атмосферу, сдержался.

– Не знали они… – Герман задумчиво осмотрел микрокамеру. – Необходимо провести повторный осмотр места преступления. Звони Терентьеву, пусть пришлет технарей, только на этот раз толковых.

Софиев попытался позвонить, но, взглянув на дисплей телефона, сказал:

– Связи нет. Пойду наверх.

Герман в недоумении смотрел на поднимающегося по лестнице Софиева и прокручивал в голове слова Низовой: «Однажды он забыл мобильный телефон в куртке, и, когда пошел в душ, я услышала слабый виброзвонок…»

«Как же ты его услышала, если здесь сигнал не ловит?» – подумал Герман и стал ходить с телефоном по всему подвалу, фиксируя уровень принимаемого сигнала. Проверив все помещение, он убедился, что в подвале сигнал сотовой связи не проходит. Почему солгала Низова? Только в этом, или все было от начала до конца ложью? Где отснятый скрытой камерой материал? Герман решил, что пора подключить шефа.

Он вышел из подвала и увидел, как, притулившись к «девятке», Софиев беседует с коллегой. Заметив Германа, лейтенант громко крикнул: