Мистические истории доктора Краузе. Сборник №2

«Приехала Козырева с сыном».

Краузе тут же ответил:

«Проводи их в кабинет. Меня не беспокоить до конца сеанса».

Через пять минут дверь кабинета открылась, вошла Ирина, за ней плелся сутулый подросток, одетый в белую рубашку и костюм классического покроя, будто пришел в приемную университета, а не к гипнологу. Несмотря на его зажатость, парень Эриху сразу понравился. Короткая стрижка, взгляд открытый, от матери держится независимо. Хоть ему и четырнадцать, а он уже чувствует себя мужчиной.

– Здравствуйте, доктор, – Ирина втолкнула сына в кабинет и закрыла дверь.

– Здравствуйте, называйте меня Эрих, – Краузе повернулся к подростку и указал на кушетку. – Прошу вас.

– Сегодня нас ждет очередная встреча со следователями…

«Теперь понятно, почему она его так вырядила», – подумал Эрих.

– В интересах дела, – прервал он ее, – я бы предпочел не говорить о процессуально – следственных мероприятиях.

– О, конечно, – Ирина не скрывала своего разочарования.

– И еще, я хотел вас предупредить, что на время сеанса вам придется разместиться в гостиной.

Козырева выпрямилась как натянутая струна, она явно не ожидала такого поворота. А вот ее сын. напротив, испытал заметное облегчение и вполголоса произнес:

– Иди, все будет гуд.

– Вам нужно подписать договор, если все устраивает – приступаем.

С этими словами Эрих протянул ей договор. Последующие десять минут женщина скрупулезно вчитывалась во все пункты, сноски и приложения.

– Меня все устраивает, – она размашисто подписала там, где Эрих заранее поставил галочки, и вернула договор.

– Тогда начнем, – Эрих жестом показал ей на дверь.

Ирина нехотя поднялась и потрепала сына за волосы.

– Ма-а-ам, – простонал Максим и, смущаясь, отвел взгляд. – Дай свободы.

Когда дверь за ней закрылась, Эрих закинул ногу на ногу и взглянул на нового пациента. В начале своей практики гипнолог установил возрастные ограничения для сеансов, потому как с детьми ему совсем не хотелось работать. Максим был не только его самым молодым пациентом, его особенность была в том, что он помнил о прошлой жизни и без вмешательства гипнолога, а значит, к нему требовался принципиально иной подход.

– Ты слышал про регрессивный гипноз? – поинтересовался он, разглядывая обкусанные ногти подростка.

– Да. Смотрел ролики, читал комменты, – Максим сплел пальцы с такой силой, что они побелели.

– Хорошо. На первом сеансе я не погружаю пациента в гипноз. Мы просто беседуем. Расскажи, что ты помнишь о прошлой жизни. Мне нужно понять, в каком направлении двигаться.

Эрих услышал, как из груди Максима вырвался протяжный стон – воспоминания вызывали у подростка неловкость и дискомфорт.

– Они меня считают крейзи! – неожиданно выпалил Максим. – Если не смеются, так шепчутся за спиной.

– Кто?

– Да все: родаки, френды, даже моя гирла. Сначала цыганила, типа расскажи, а потом шарахалась, как от гремучей змеи. На следующий день вся школа знала наш треп до мельчайших подробностей. Можете представить, как весело, – Макс показал пальцами кавычки, – меня встретили в классе? Зашкварили по полной.

Слова пациента всколыхнули в памяти день, когда Эриха в старшей школе на несколько часов заперли в кладовой для уборщиков. Накануне он опрометчиво поделился с другом, что часто видит во сне, как его запирают в темноте, где он умирает от нехватки кислорода, а в конце разговора добавил, что сны спровоцировали страх темноты и теперь он вынужденно спит с включенной настольной лампой. По лицу гипнолога пробежала гримаса неприязни.

– После сеансов мы поставим точку в этом вопросе. Скажи, что ты помнишь о прошлой жизни?

Пальцы подростка расцепились, он задержал взгляд на докторе, как бы оценивая его надежность, затем, сдвинув брови, спросил:

– А вы не будете смеяться?

– А ты будешь рассказывать что-то смешное?

– Нет, наоборот.

– Тогда начнем? – в голосе Эриха слышалось нетерпение.

Максим кивнул и пятерней зачесал волосы назад.

– Ко мне приходят видения, это не сон, не фантазия… а знаете… как параллельная реальность.

Он замолчал, ожидая реакции, Эрих приободряюще кивнул, приглашая подростка продолжить.

– Как будто я проживаю сразу две жизни. Видения приходят когда угодно… не важно, один я или нет, отдыхаю или сижу в классе, – Максим взволнованно сглотнул и, смотря в окно, продолжил. – Раньше это были воспоминания обычной деревенской жизни. Не знаю, какое это время, но жизнь была без гаджетов, Интернета, супермаркетов и игровых приставок. Я видел как отец… ну… не мой отец, а тот из параллельной жизни… колет дрова, приносит воду из колодца. Тогда я был маленький и просто путался у него под ногами. Потом я уже помогал ему, рыбачил и охотился. Я был старшим в семье и видел, как родились мелкие. Самой младшей была Айли. С ней у меня были особо теплые отношения. В семье ее звали ангелочком, – при этих словах лицо Максима посветлело, словно он видел ее здесь и сейчас. – Она была самым нежным существом, что я знал. Ее жизнь… оборвалась так резко… все были в шоке. После ее смерти никто из семьи уже не был таким, как прежде.

Максим облизал пересохшие губы, и Эрих протянул ему бутылку минеральной воды, но тот отказался, словно боялся, что утоление жажды собьет его с мысли.

– Это было зимой. Иса уехал в город…

– Иса? Кто это?

– Отец, – тут же пояснил Максим. – Иса – по-фински отец.

– Понятно, продолжай, пожалуйста, – снова подбодрил его Эрих.

– Мать и младшие братья и сестры были в доме. А я по поручению отца обтесывал доски для будущего стола. Айли играла рядом. Время от времени я поглядывал на нее, чтобы она не проявляла интерес к инструментам. Уж больно она любопытной была, – Максим шумно сглотнул, к лицу подступила краска. – Собаки подняли бучу, я пошел посмотреть. Оказалось, это лиса подкралась к курятнику. Собаки погнали ее в лес. Когда я вернулся в мастерскую, Айли уже не было. Я подумал, она убежала в дом к матери, и продолжил работу, но потом раздался ее истошный крик… где-то в лесу. Всей семьей мы побежали на ее поиски… Когда нашли…

Рассказ резко оборвался, Максим тяжело задышал, глаза увлажнились. Эрих не раз слышал подобные истории и у него выработался некий профессиональный иммунитет, но его удивило то, что на протяжении многих лет, раз от раза пациент проживает боль утраты в реальной жизни. Такая психологическая нагрузка очень опасна даже для взрослого человека, а перед ним, в сущности, ребенок. Как же ему удалось справиться, учитывая, что рассказать всю правду он никому не мог.

– Продолжай, – мягко подтолкнул Эрих и сделал пометки в блокноте.

– Что вы там пишете? – внезапно вспыхнул Максим.

Эрих понимал, что дальнейший рассказ для пациента особенно труден и он ищет, за что зацепиться, чтобы оттянуть момент.

– Делаю для себя пометки, – без эмоций ответил Эрих, – например, сейчас я написал, что у тебя очень крепкая психика, раз ты справился с такой эмоциональной нагрузкой. Интересно, что тебе в этом помогло?

– Мои фантазии, – быстро отозвался Максим. – Каждый раз я представлял, что мы находим ее в доме или еще где-нибудь, но только не в лесу. Мне становилось легче, ненадолго… в общем, как-то так.