И расставил Паук свои сети

– А как она получила эту должность?

– Сама пришла, сказала, слышала от знакомых, что нам требуется главный бухгалтер, только на тот момент мы уже взяли человека. Я без особой надежды предложила ей место рядового бухгалтера по начислению зарплаты и пособий. Это место как проклятое. Работы много, платят мало. Но она согласилась.

– А в окладе она сильно потеряла? – спросил Герман.

– Да почти в два раза.

– А когда она устроилась? – продолжал наседать Герман.

Зашуршали бумажки. Елена Михайловна уткнулась в личное дело бывшей сотрудницы.

– Восемнадцатого апреля этого года.

– Спасибо за помощь, Елена Михайловна. – Майор взял протянутый ему листок бумаги с адресом.

В коридоре он спросил Германа:

– Отчего такой интерес к Сорокиной? Я ее сам допрашивал, она вне подозрений.

– Да странно как-то, – задумчиво ответил Герман и замедлил шаг, – приходит сама, без рекомендации, говорит, что от кого-то узнала про вакансию. Когда ей отказывают, устраивается на непрестижную должность с маленькой зарплатой… С ее-то резюме. Увольняется через неделю после происшествия, причиной называет болезненное состояние. Но кто увольняется, чтобы лечиться? Скорее оформляют больничный. Тем более психологическая травма была нанесена в рабочее время. Ну, и по времени, как-то все скоропостижно – устроилась восемнадцатого апреля, двадцать второго ЧП, а двадцать девятого увольняется.

– Ну, не знаю… По мне, так все очень легко объясняется: женщина искала работу, но опоздала, вакансия занята, и решила устроиться хотя бы на должность рядового бухгалтера, пока подыскивает что-то более подходящее. А далее, практически у нее на глазах человек совершает самоубийство, тут кому угодно крышу сорвет. Она понимает, что эта работа не для нее, и увольняется.

Напарники вернулись в кабинет майора.

– Надо назначить ей встречу. Проведем повторный допрос, может, что вспомнит, а не вспомнит, дружно помашем ей вслед и будем дальше копать.

Майор скривился, но спорить не стал, набрал номер мобильного бывшего бухгалтера. На звонок не ответили, и он набрал номер домашнего телефона. Услышав снова длинные гудки, нахмурился.

– Не отвечают.

– Наберешь еще раз после шести, может, все просто: муж на работе, а она лежит в больнице…

В кабинет заглянул Софиев. Вопросительно посмотрел на Терентьева, перевел взгляд на Германа.

– Софиев Роман Петрович, – официально представил его Михаил. – В момент происшествия находился в комнате для допросов с задержанным Роговым.

В отличие от майора Софиев носил костюм, будто вторую кожу. От него исходил устойчивый аромат мужского парфюма. Герман подметил аккуратный вид парня и его идеальную стрижку.

– Выходит, вы последний, кто видел полковника живым?

– Выходит, так. – Софиев заерзал на стуле.

– Опишите встречу с полковником и все, что ей предшествовало. Любая мелочь годится, – попросил Герман.

– Я в тот день охранял Рогова. Он долго беседовал с адвокатом, рыженькая такая, кажется, ее фамилия Демидова, потом попросил устроить встречу с полковником.

– Как это было? Можете поподробнее рассказать? – спросил Герман.

– Они сидели с адвокатшей и шептались.

– А разве арестованный не имеет право на беседу с адвокатом наедине?

– Имеет, но они не просили меня выйти, а мне спокойней, когда он у меня на виду. Дело громкое, ему пожизненное светит. Меня Логинов предупредил, чтобы глаз с него не спускал.

– Продолжайте. – Герман подвинул к себе блокнот и стал делать заметки.

– Они пошептались, потом она протянула ему лист бумаги, он прочитал, кивнул и сказал: «Я хочу поговорить с полковником Архангельским».

– При этом он смотрел в листок, который она ему протянула? – спросил Герман, прищурясь.

Задумавшись на секунду, лейтенант уверенно произнес:

– Да.

– Вспомните, это очень важно, как он его назвал? Просто полковник Архангельский или по имени и отчеству?

Роман снова напряг память.

– Кажется, полностью, сначала должность, звание, потом фамилия, имя и отчество. Мне это еще тогда ухо резануло.

– Так, что было потом? – приободрил его Герман и записал в блокнот: «На встрече настаивала адвокат».

– Демидова вышла в коридор, дверь осталась приоткрытой, я слышал, как она просила Михаила Матвеевича организовать встречу с Архангельским. Он долго упирался, но потом послал Рыжика с весточкой.

– Рыжика? – переспросил Герман.

– Так мы между собой кличем Долгина, – улыбаясь, пояснил Софиев.

– Как в это время вел себя задержанный?

Софиев потер руки, изобразив жест Паука.

– Так… интересно, продолжайте, – подбодрил его Герман.

– Когда адвокат вернулась, они снова давай шептаться. Рогов вроде как разнервничался, аж вспотел. А когда пришел Архангельский, сказал, что им лучше остаться наедине.

– Он как-то это объяснил? – Герман переглянулся с Терентьевым и вновь посмотрел на Софиева.

– Да что-то сказал, типа, тайна следствия или вроде того. Я тогда не очень обратил на это внимание, а потом и вовсе стало не до него.

– Ясно. А что полковник?

– Архангел немного подумал и попросил меня выйти. Я вышел в коридор и стал ждать. Следом за мной вышла адвокатша, я видел, как она сразу заговорила с майором, – описывая передвижения рыжеволосой красавицы, Софиев расплылся в похотливой улыбке. – Затем они вместе куда-то ушли. А еще минут через десять из допросной вышел Архангел и пошел в сторону своего кабинета.

– Когда полковник вышел, он что-нибудь сказал? – спросил Герман.

– Нет. Только чудно выглядел.