Действовать вне рамок

– Инесса, сможешь встать? – голос сестры начал возвращать меня в реальность. – Давай попробуем.

Правая нога была в крови, где-то внизу была видна одна из её костей. В общем, красоткой я была отменной. Кое-как дошли до дому – это сейчас вызов скорой стал более-менее привычным поступком для окружающих. Тогда же с собой и окружающими обращались как с кошками, искренне веря, что само заживёт.

– Что случилось? – мы не успели зайти в прихожую, как мама уже разглядывала меня. Наташа с нами не пошла, сестра одна вела меня до дому.

– С велосипеда упала, – ответила сестра. Затем посмотрела на меня, увидела, что я опёрлась о стену и стала раздеваться, и оставила один на один с болью и расспросами мамы. – Наташа дала покататься, Инесса упала. Не умеет ведь.

Я даже рта не смогла открыть, чтобы хоть что-то ответить или защититься. Эта функция у меня приобретённая, поэтому тогда я принимала всё, как есть, не пробуя защитить себя и свою репутацию, рассказать, как было на самом деле.

Это даже хорошо. В будущем подобное поведение помогло мне во многом: не жаловаться, не искать виноватых, не оправдываться – качества, которые стали для меня решающими, потому что это лидерское поведение.

Шоколад

Тем летом мама отвезла меня на всё лето к бабушке по папиной линии. Та меня выходила, вылечила, научила заново ходить. Это было время, когда ты что-то хочешь понять, но в силу малого жизненного опыта и ещё неумения делать выводы, просто складываешь всё в тайник пройденных уроков. То лето для маленькой Инессы было периодом, когда наконец начинаешь прятать слезы и своё истинное настроение от окружающих, считая, что так будет проще – за бронёй безмолвия и стойкости. Сейчас понимаю, что тогда меня что-то колыхнуло внутри, но я не успела это отрефлексировать и осознать. Понимание своего будущего пришло немного позднее – я смогу всё.

Чайная ложка не дёгтя, но жгучего перца в банке с шоколадной пастой всё же осталась. Я до сих пор иногда телом ощущаю последствия того происшествия: периодически отказывает правая рука, болит в непогоду нога. Плюс работа на заводе через несколько лет «подкосила» немного и спину. В общем, в копилке опыта прибавилось много новых ощущений.

К слову, о шоколаде. Его у нас было, но немного. При папе мы иногда пробовали это лакомство: он приносил с работы по батончику. Когда отца не стало, сладости в доме почти не появлялись. Я это компенсировала краской для волос. В школе я не хотела быть неприметной, поэтому начала красить волосы в разные цвета: красный, синий. В очередной раз купив краску шоколадного оттенка, я оставила её в ванной, а сама пошла на кухню разогреть младшей обед. Тогда у нас гостила бабушка.

Спустя минут сорок я зову сестру есть. Её нигде нет. Обычно она радостная бежит на кухню и щебечет что видела в снах, что делала и что надумала. Но тут – тишина. Наконец, зайдя в ванну, я вижу картину: бабушка вместе с внучкой – моей младшей сестрой – сидят на краю ванны и едят приготовленную краску для волос. Выглядела она точь-в-точь как кружка густого горячего шоколада.

– Ты смотри, какая она, сама ест шоколад, а сестре не даёт, – пробурчала бабушка и полезла ложкой в банку с краской-«шоколадом».

– Это краска для волос, – произнесла я, еле сдерживаясь то ли от смеха, то ли от обиды. – Я хотела волосы красить.

Все выжили, благо не успели они съесть всю банку, но настроение в моменте подняли.

Насколько мы порой обманываемся собственными глазами, чутьём, осязанием. Либо это тотальная вера в зло вокруг? Насколько открытым должно быть сердце, чтобы замечать каждую мелочь и откликаться на любое изменение?

***

В семь не стало папы. Я пошла в школу. Мной никто не занимался, естественно, я стала отставать. Но на предложение со стороны завуча отдать меня в коррекционный класс только вызвало у мамы раздражение: «Все у неё в порядке». Но во втором классе все же я стала учиться с отстающими: не успевала делать домашние задания и в целом не все могла даже прочитать.

Проучилась так я два года. После чего мы переехали на Химиков, 72. Я перешла в другую в другую школу – как раз мне было уже десять лет – в пятый класс. И спустя всего четверть педагог не могла поверить, что я была отстающим ребёнком.

«Хорошие знания на адекватном приемлемом уровне, – восклицала она на итоговом собрании по четверти. – Инессе есть, что можно подтянуть. Но это норма. Она отлично учится и сдаёт все домашние задания».

***

Переезд в новый район для меня был очень сложным. Там я узнала, что бывают женские драки, и вообще это норма в подобных районах и, в частности, в этом. Такие «неблагополучные» районе обходят стороной.

Помню, мы подростками сидели во дворе – я была «своей» в компании родной старшей сестры – и обсуждали новый только вышедший фильм. Видим, мимо идут две девочки. Не скажу, что вплотную, но во взглядах можно бы прочитать всё: они точно хотели драться. Это спустя годы, наработав и набив опыт, понимаешь, как было хорошо мне и как плохо этим девчонкам: насколько их наскучила или достала жизнь, что они при каждом удобном случае готовы лезть на острие бессмертия, чтобы проверить прочность жизненной стали. Но тогда всё показалось прозаичным и понятным: очередным прохожим не понравился мой цвет волос: тогда он был цвета переспелой вишни. Может, и было все подстроено – сейчас это не выяснить, да и неважно. Судьба в любом случае сделает это, если надумала.

В общем, я поднялась со скамьи и спросила одну из этих лезущих на кулак:

– Тебе чего?

– А ты кто такая, чтобы отвечать тебе?

– Ещё раз, что не так с моими волосами?

Как видите, разговор был не очень содержательным и продуктивным. И когда они меня позвали кивком, я вышла. Завязалась драка. Вблизи они оказались крупнее и старше. Так и вышло: одной их них было тринадцать, другой – четырнадцать.

Разодрали куртку, выдрали клок волос. Так короткая джинсовая юбка, которой было всего десять дней, получила разрез сзади. Модно, конечно, но не в такой ситуации это делать. Женщины, действительно, сильнее мужчин за счёт своей дикой природной ярости, особенно, если стычка происходит за право обладания ближайшим здоровым самцом. В нашем случае всё было чуть проще, но сила грызения от этого не снизилась. Нас не растащили, просто девочкам досталось от меня, хотя как и мне.

Дома я появилась красавицей, которую можно было сразу забирать сначала на медицинский осмотр, затем в отделение. Мама молча осмотрела меня, вздохнула и, махнув рукой, ушла дальше отдыхать на кухню, где она попутно что-то готовила. Что было потрясающе. Отчим же смотрел, как я медленно стаскиваю с себя куртку, разуваюсь, иду в ванную. Стоя в проходе и наблюдая, как я умываюсь, он спросил:

– Инесса, надо подать заявление в милицию. Ты понимаешь, что нельзя так это оставить? – ладони в карманах домашних брюк, казалось, стали тверже камня.

– Что именно? – мне сложно было говорить, я лишь в зеркале увидела, что над губой вспухает синяк. Хорошо, что зубы на месте.

– Вот это, – отчим был неподвижен. – Не верю, чтобы ты первая полезла на кого-нибудь. Значит, на тебя напали.

– Не нападали на меня, – я аккуратно промокала лицо полотенцем. – Не надо никуда и ничего. Я устала и хочу полежать.

Он сделал шаг назад, выпуская меня из ванной, и только я зашла в свою комнату, как раздался звонок в дверь. Говорят, интуицию надо развивать, потому что она помогает нам неосознанно избегать ловушек наших врагов, в том числе внутренних и неосязаемых на физическом уровне. Казалось, у меня она срабатывала не всегда, но каждый раз по делу и в точку. Отчим открыл дверь и на пороге оказался отец Кати, та же стояла за спиной родителя.

– Привет, – Павел Николаевич вошёл в квартиру, попутно протягивая моему отчиму руку для рукопожатия. – Ваша Инесса попала в драку.

Я глянула на Катю, которая также вошла и теперь стояла, вжавшись во входную дверь. «Донесла отцу. Ну зачем?» – мысленно я спросила подругу, но та только смотрела на меня, будто это её избили, и ей сейчас попадёт за порванную одежду, а не мне. Хотя, мне не попало, мне редко когда попадало – это однозначно плюс того, что тебя в целом мало замечают и интересуются.

– Попала, – ответил отчим и глянул на меня. Я подошла поближе. – Что предлагаешь?

– Однозначно идти в милицию и заявление писать. Я и пришел из-за этого, – теперь он смотрел на меня. Невысокий, инженер, но даже тогда уже нетипичный: мог постоять и за себя, и за свою семью. Попадали под его крыло и другие семьи. И вот я. – Инесса, собираешься в милицию идти?

– Я собираюсь пойти полежать, отдохнуть, – выпалила я, словно пробежала стометровку. Сердце почему-то хотело сбежать, ладони вспотели. – Я устала и мне нехорошо.

– Отдохнешь позже. Понимаешь, что так нельзя оставлять? – Павел Николаевич почти не моргая смотрел на меня. Его уверенный негромкий голос мог бы озвучивать медитации. – Собирайся, поедем в милицию. Я за этим и пришел. Знал, что откажешься.

Я посмотрела на отчима. Мама даже не вышла из кухни, оттуда лишь доносился запах жареной колбасы.

– Не пойду я никуда, – пожала я плечами, обвела всех взглядом и хотела развернуться уже, но отчим успел ухватить меня за локоть. Я вскрикнула, потому что чуть выше зарождался чудный синяк.

– Пойдешь, одевайся. И не сопротивляйся. Ты несовершеннолетняя, должна слушаться старших. Если не пойдешь, вызову участкового. Он быстро разговорит тебя.

Я понимала, хотя это случилось позднее, что все хотели мне добра, но в то мгновение мне захотелось выкрикнуть, чтобы сами шли, куда хотят, и держали своё мнение о моей жизни при себе. Я уж как-нибудь без них разберусь.

Через сорок минут мы были в отделении. Я написала заявление об избиении и то, что эта девочка сейчас якобы вымогает у меня деньги за золотой браслет, который я сорвала с неё в драке и украла.

Оказалось, что мы с ней разминулись. Они с мамой вышли отсюда минут десять назад, написав на меня бумагу первыми. Что самое удивительное, что спустя пару дней девочка эта подошла ко мне на перемене – благо, у нас были свидетели в виде моих знакомых – и сказала, даже приказала, вернуть ей деньги.

– За что? – я пожала плечами. – Что вы порвали мне всю одежду?

– Ты украла у меня браслет, – и девочка коснулась левого запястья. – Гони денег.

– Ничего я не крала у тебя. Больно надо, – смотрела на неё и пыталась понять, насколько она верит сама в свою ложь. Мысли материальны, да. Это отличное тому подтверждение. – Не буду я платить, потеряла, ищи сама.

Оказалось, вера в себя у неё была на высшем уровне, потому что на следующий день она назначила мне встречу, на которой опять пыталась вымогать деньги за браслет, который не знаю, был ли вообще. На второй или третьей встрече нас задержали. Вернее, её, мне пришлось опять давать показания и несколько часов провести в тёмном отделении милиции, куда лучше не попадать ни по какому случаю. Ну, только если ваша любовь работает там.