Круги

Круги
Инесса Ганкина

Перед вами книга стихов с небольшими вставками в форме эссе. Круги охватывают город, время, память, историю, путешествия, любовь и судьбу. Книга предназначена для вдумчивого неторопливого чтения.

Круги

Инесса Ганкина

художник Павел Жилянин

художник Вероника Сенкевич

редактор, автор предисловия Галина Андрейченко

© Инесса Ганкина, 2019

ISBN 978-5-4496-4988-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Круги… Как много в этом слове…

И впрямь: круги на воде, концентрические круги, возвращение на круги своя, хождение по кругу, спасательный круг, круги небесные… И ни одно значение не исчерпало своего смысла. Особенно начинаешь это понимать, когда раскрываешь новую поэтическую книгу Инессы Ганкиной.

Круги, пусть даже концентрические, но тем не менее есть невидимые прорывы у окружностей, которые позволяют читателям, умеющим находить из любого замкнутого пространства выход, перемещаться в квадратуру круга следующего, и не всегда в установленном порядке. Иногда бывает достаточно вообразить себя героем картин Марка Шагала.

Круг-город, круг-дом… Ломится в ухо дребезжанье посуды. Как хорошо, что медведь наступил на то самое ухо, – и уже слышна музыка города. Любая, какая угодно, не всегда стройная или журчащая – подчас обрывистая, шагающая по ступенькам, которые тоже шагают в свою очередь из-под ног.

Поэтическая ритмика автора очень непосредственна. Четкие чеканные строки с непременным рикошетом – редкость. Все течет, течет с разной скоростью, современность предлагает сегодня – одну, завтра – другую, вчера – еще некую, непронумерованную. Классическая строка, сосуществующая с временем и его проявлениями, приобретает форму не- или неоклассическую, привычный стих постепенно переходит в верлибр, мы ступаем по нему, делаем открытия, а потом он неожиданно возвращается, закольцовываясь на близости к классике.

Отданные на наш суд авторские «Круги» невозможно представить по отдельности. Они сосуществуют, нельзя сказать: это – город, это – страна, а вот любовь и т. д. Круги не могут друг без друга: город в городе, страна, континент, любовь, события в городе, стране, на континенте и одновременно за пределами. Это Мир автора. В каждом стихотворении – целый мир. Казалось бы: комнатный кактус, ничего банальнее и придумать нельзя. А ведь если окинуть его авторским взором, сколько можно увидеть, почувствовать, даже оказаться в неведомом доселе пространстве.

И отдельной строкой – Холокост. Навряд ли есть хоть одна семья, по которой не проехало страшное колесо истории. Ход времени неисчислим, круги идут, и сквозь них проступают лица, речь, глаза, кружится пепел – преклоняешь колени и кладешь камень, ибо есть место, куда его можно положить. Или «Какие сны…». Мы-то помним, что эти слова срывались с уст шекспировского Гамлета. А у Инессы Ганкиной это преломление Холокоста в дне сегодняшнем, его осмысление со всеми вытекающими.

Новые Моисеи
не узнают
горящего куста.

…А праведник Ной (возможно, не впервые), гладя своих котят, строит вечный ковчег, который поплывет к кругам небесным. Он возьмет всех.

Читайте книгу, ступайте по кругам. Пусть у каждого будет свой, как и задумал автор.

    Галина Андрейченко,
    поэт, редактор книги

ГОРОД, ПРЕЖДЕ РОДНОЙ…

Графика Павла Жилянина

Город, прежде родной…

Город, прежде родной,
в постоянном движении —
исчезают кафе,
появляются граффити.
Память прочно хранила
твою топографию,
словно складки одеяла
до боли знакомые —
возле дома направо…
И запахи булочной,
пять ступеней, перила,
скамейка под тополем.
Это было и сплыло,
и врут фотографии.
Вечен круг возвращенья,
но только попробуйте
соскочить с колеи,
что зовется историей,
и укрыться туманом
в окне с занавескою…
Вмиг очистят карманы
и выставят бездарью
и пинками за дверь…
Славно профнепригодностью
называть обращение
к давней традиции,
где слова и дела
еще кое-что стоили.
Зеленеет листва,
и с румяными лицами
город прочно въезжает
толпою нестройною
в одиночку и парами —
«стерпится – слюбится».
С голубою каемкою
белое блюдечко —
обещание завтра,
как пятна на скатерти.
Над бездумной толпою
орущие граффити.
Исчезают кафе,
рассыхаются столики.
Вот мое поколение
стало историей.
Начинали в застой,
завершаем безвременьем.
Чуть вдохнули свободы,
да сперло дыхание.