Охота на ламию. Институт неблагородных

Новенькая испуганно оглянулась, но, увидев, что коридор пуст, вздохнула и еле слышно прошептала:

– Ундиной. Раз в месяц я всплывала на поверхность Океана и пела песни ветру. У меня был очень сильный голос, даже Борей, дедушка всех ветров, это признавал, а теперь я его потеряла.

Ещё чуть-чуть, и пугливое создание заплачет. Только этого мне хватало: вытирать сопли новичкам! Я не была сентиментальна, как эта малышка, что оказалась на голову ниже меня.

– Что теперь вспоминать? – попыталась я найти хоть какое-то утешение. – Зато ты станешь ламией. Первое раскрытие уже на следующей неделе. У тебя снова будет хвост, да ещё какой!

– Какой? – с любопытством посмотрела Виктория, позабыв о горестях.

– Изумрудный. Ты испытаешь ни с чем не сравнимое чувство. Будто вмиг сделалась самой сильной и быстрой, – начала было я, и внезапно начала задыхаться. А потом увидела себя и Викторию будто со стороны.

Вот бывшая ундина испуганно таращится на меня, а я, прижав руку к горлу, могу только хрипеть и хватать ртом воздух. Это длилось пару секунд, не дольше, а потом прошло, словно ничего и не было.

– Что случилось? – испуганно пролепетала Виктория, чья кожа стала такой же серой, как и волосы.

– Ничего, показалось, – ответила я, заглянув за поворот, из которого на нас только что кто-то смотрел. Конечно, я никого там не обнаружила. – Давай я провожу тебя до комнаты.

Девушка с радостью согласилась. Наверное, сама хотела об этом попросить. Уходя, я пару раз оглянулась, но коридор по-прежнему был пуст. Кто бы ни смотрел на нас из-за угла, больше его здесь не было.

Глава пятая

Дракон

В кабинете ректора собралась любопытная компания. Оба проректора, вдруг прекратившие разыгрывать взаимную неприязнь, уселись на диванчике в углу, при свете красных фонарей, вделанных в стену, их лица казались удивительно похожими.

– Мы с нетерпением ожидаем вас, сиятельный, – произнесла Келисия, занявшая кресло за массивным письменным столом. Рыжие волосы ректорши были забраны наверх, а на переносице залегла глубокая вертикальная складка. – Вы сказали, что сможете узнать, кто виновен.

– Не совсем так, гранда, – поправил я начальство, а то вообразят ещё, что можно посмотреть в заговорённое зеркало, и завеса тайны откроется. – Серебряное полотно покажет только то, что видела жертва в последний момент. Никто не может заранее знать, как долго продлится видение.

– То есть, это просто забавный фокус? – тонкие брови Персилии Лагры взметнулись вверх, а на губах заиграла противная снисходительная улыбка.

– Можно и так сказать, но это хотя бы что-то. Напомню, гранда, что Тайная полиция вообще не взяла след.

В глазах декана змееликих погасло вспыхнувшее было торжество.

– А почему так? – подал голос первый проректор. – Неужели штучки любителя, если они действительно так хороши, не взяты, так сказать, на вооружение Отделом артефакторики?

Мортигер подался вперёд, жадно следя за всеми моими действиями, даже и без того длинный нос проректора вытянулся ещё больше. Поставить саквояж на кресло и аккуратно вытащить чёрный бархатный чехол, в котором и находилось затуманенное зеркало оказалось делом пары минут, всё самое главное было впереди. Артефакт задействуется от прикосновения только того, кто его активировал.

– И вы всё-таки не ответили на мой вопрос, – мягко напомнил добродушный Мортигер. – Я преподаю судебное право и понимаю кое-что в подобных вещах. Это ведь незаконно, верно?

– Как и ваши проделки, Сеймур! – жёстко вмешалась ректор, не дав мне возможности ответить. – Как и то, что ламии продолжат гибнуть, и никто ничего не собирается по этому поводу предпринимать. Официально постараются замалчивать, а когда жертв станет столько, что это будет невозможно, просто найдут крайних. И ими могут оказаться присутствующие.

Я только усмехнулся. Кломмхольм напоминал растревоженный улей, пока ещё о жертвах знали немногие, но адептки в коридорах больше не ходили по одной, и вообще старались не выбираться за пределы Института после заката. Конечно, пока жертвами стала только парочка змееликих, но все понимали, что испытывать судьбу не стоит.

– Ректор – должность хорошая, – вздохнула Персилия, как бы нечаянно остановившись напротив пустого письменного стола. – Но это кресло – вещь крайне ненадёжная. Ещё никто не сумел усидеть в нём до старости, Келисия! Вспомните хотя бы Эмму, а ведь она была покрепче многих.

Змееликая издала сухой смешок, похожий на треск дерева, обнимаемого слабыми языками пламени, и отступила в тень. Целительница-саламандра кинулась было уступать ей место, но Персилия сделала знак рукой, чтобы та осталась на месте.

– Я ещё не настолько стара, Юлианна, чтобы принимать ваши милости. Возможно, вы и не увидите моей дряхлости.

Целительница вспыхнула, как первокурсница, которую отчитала куратор курса, но смолчала и опустила голову.

– У меня всё готово.

Я нахмурился, кожей ощущая удушливую атмосферу просторного ректорского кабинета. Хотя окна были открыты настежь, хотелось поскорее выбраться на свежий воздух. А лучше обратиться и слетать к озеру среди Мирного леса. Говорят, его воды дивно освежают и тело, и дух.

– Это безопасно для нас? – внезапно спросил Стенсен, до этого невозмутимо разглядывающий картину, висевшую на стене напротив.

Художник представил Кломмхольм в лучах рассветного солнца, должно быть он провёл здесь немало счастливых минут, поэтому и изобразил Институт мирно-спящим заведением, обителью Неблагородных, единственным местом, где никто не стремился тыкать в лицо превосходством Истинных рас.

Второй проректор уставился на меня, словно коршун, изучающий, по силе ли ему противник, или наступать пока не время.

– Я слышал, зеркальная магия подчиняется только Истинным, да и то не всем.

– Это неправда, гранд, – спокойно ответил я, закончив приготовления. Сейчас артефакт, аккуратно положенный на стол, покоился на футляре, как на подушке, и смотрел затуманенным оком на белоснежный потолок. – Иначе бы смысла преподавать её здесь не было. Азы доступны всем, конечно, некоторые приёмы требуют серьёзной подготовки.

– И родословной, – мягко добавила Персилия Лагра. Ламии и Драконы издревле не испытывали любви друг другу, но сейчас декан змееликих была бы готова с радостью объявить меня источником всех зол.

– Да, восточной крови Драконов Захребетья, – быстро добавил я, с улыбкой посмотрев на единственную здесь ламию. – Может, пора наконец начать?

– Да-да, гранд, мы повели себя невежливо. Некоторые живут так долго, что давно позабыли о правилах приличия, – поддержала меня Келисия, вернув шпильку старушке-змее.

Второй проректор Стенсен что-то крякнул со своего места, вероятно, вспомнив, что именно ему следует лучше всех разбираться в светской этике, раз уж взялся её преподавать, но я больше не обращал ни на кого внимания, сосредоточившись на зеркале.

Поверхность затуманенного серебра подёрнулась, как ожившая от лёгкого дыхания вуаль, и масляные лампы, равно как и светильники магического огня вспыхнули, чтобы в следующее мгновение погаснуть. В наступившей темноте никто не издал ни звука и не шелохнулся.

Я быстро провёл раскрытой ладонью над артефактом и почувствовал знакомое покалывание. «Сейчас будет больно», – только и успел подумать, как ощутил лёгкий толчок в грудь. Стало трудно дышать. Острые игры вонзились под ногти, но в следующий миг отлегло.

К этому сложно привыкнуть, однако результат всегда ошеломителен. Вот и на этот раз я ощущал, что все взгляды направились к потолку, на котором проступали картинки.

Вначале они казались бессвязными, мало относящимися к делу, но вскоре мы увидели светловолосого и светлоглазого юношу, похожего на Мага, какими они бывают в недолгую пору юности. Он улыбался и протягивал руку.

Картинки лишены звука, так что мы не могли понять слов, но губы Мага шевелились, а на губах играла великодушная улыбка. С таким выражением лица обычно рассказывают детские сны или делятся тёплыми воспоминаниями.

А потом в руке блеснул перстень с жёлтым камнем. Он болтался на цепочке, будто огромный шмель-игрушка на ниточке. Вспыхнул, – и комната погрузилась во тьму.

1

Свет масляных ламп вернулся первым. Потом уже стараниями первого проректора, строящего из себя дамского угодника, в кабинете стало светло, как прежде. Я приготовился к бесчисленным вопросам, которые всегда возникали после демонстрации зеркальных артефактов, но вместо этого меня ожидал сюрприз.

– Мы хотели бы, чтобы прежде чем истолковать увиденное, вы, гранд Гумонд, выслушали кое-кого, – задумчиво, подбирая слова и время от времени бросая недовольные взгляды на декана змееликих, произнесла Келисия.

– Неужели свидетеля? – удивился я, но тут же сам себя обругал за смелое предположение.

Ну какие свидетели?! Пожиратель, а это был именно этот артефакт, высасывает Дар из любого, оказавшегося в зоне трёх метров и не защищенного заклинанием укрытия. Да и будь у этой честной компании живой свидетель, разве не предъявили бы его Тайной полиции?

– Нет, думаю, это обычная мнительность юных барышень, но всё же стоит послушать, – уже увереннее, не глядя ни на кого, продолжила Келисия. – Но некоторые считают эту юную ламию довольно способной. Вот я и предлагаю вам выслушать её рассказ, однако предупреждаю, Сиятельный, не ожидайте слишком многого. Адептки часто впечатлительны, а уж какой фурор вы произвели своим появлением, сами знаете!