Монолог

Монолог
Инна Васильевна Манахова

Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова
Что определяет жизнь человека? Только обстоятельства? Или его стремление к счастью и желание жить полной жизнью может одержать верх над ними? Об этом думаешь, читая историю 16-летней Тани. Черный «ауди» лишил ее возможности ходить. Мечта стать фотомоделью остается в прошлом, надо учиться жить по-новому… По-новому строить свои отношения с девочкой надо и людям, ее окружающим, – маме, папе, подруге, молодому человеку. Кто поддержит ее на этом пути, кто не испугается трудностей?

Для среднего и старшего школьного возраста.

Инна Манахова

Монолог

Посвящается моей маме

© Манахова И. В., 2019

© Рыбаков А., оформление серии, 2011

© Садердинова М. Х., иллюстрации, 2019

© Макет. АО «Издательство «Детская литература», 2019

О конкурсе

Первый Конкурс Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков был объявлен в ноябре 2007 года по инициативе Российского Фонда Культуры и Совета по детской книге России. Тогда Конкурс задумывался как разовый проект, как подарок, приуроченный к 95-летию Сергея Михалкова и 40-летию возглавляемой им Российской национальной секции в Международном совете по детской книге. В качестве девиза была выбрана фраза классика: «Просто поговорим о жизни. Я расскажу тебе, что это такое». Сам Михалков стал почётным председателем жюри Конкурса, а возглавила работу жюри известная детская писательница Ирина Токмакова.

В августе 2009 года С. В. Михалков ушёл из жизни. В память о нём было решено проводить конкурсы регулярно, что происходит до настоящего времени. Каждые два года жюри рассматривает от 300 до 600 рукописей. В 2009 году, на втором Конкурсе, был выбран и постоянный девиз. Им стало выражение Сергея Михалкова: «Сегодня – дети, завтра – народ».

В 2018 году подведены итоги уже шестого Конкурса.

Отправить свою рукопись на Конкурс может любой совершеннолетний автор, пишущий для подростков на русском языке. Судят присланные произведения два состава жюри: взрослое и детское, состоящее из 12 подростков в возрасте от 12 до 16 лет. Лауреатами становятся 13 авторов лучших работ. Три лауреата Конкурса получают денежную премию.

Эти рукописи можно смело назвать показателем современного литературного процесса в его подростковом «секторе». Их отличает актуальность и острота тем (отношения в семье, поиск своего места в жизни, проблемы школы и улицы, человечность и равнодушие взрослых и детей и многие другие), жизнеутверждающие развязки, поддержание традиционных культурных и семейных ценностей. Центральной проблемой многих произведений является нравственный облик современного подростка.

С 2014 года издательство «Детская литература» начало выпуск серии книг «Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова». В ней публикуются произведения, вошедшие в шорт-листы конкурсов. В серии уже издано около 45 книг. Выходят в свет повести, романы и стихи лауреатов шестого Конкурса. Эти книги помогут читателям-подросткам открыть для себя новых современных талантливых авторов.

Книги серии нашли живой читательский отклик. Ими интересуются как подростки, так и родители, библиотекари. В 2015 году издательство «Детская литература» стало победителем ежегодного конкурса ассоциации книгоиздателей «Лучшие книги года 2014» в номинации «Лучшая книга для детей и юношества» именно за эту серию.

День 1

Кажется, я умираю. Мне очень больно. Где-то вверху горят желтые лампы, ослепляя меня и мучая своей невыносимой яркостью. Люди в белом и зеленом с размытыми лицами задают мне вопрос: «Как тебя зовут?» Я шевелю губами, чтобы произнести короткое слово «Таня». Они продолжают пытать: «Сколько тебе лет?» Но слово «шестнадцать» слишком длинное, я не могу его выговорить, беззвучно плачу и на все последующие вопросы отвечаю одинаково коротко: «Больно… Больно! Больно!!!» Их голоса переходят в неразборчивый гул и уносятся куда-то вдаль, оставляя лишь неразличимое эхо, которое пропадает в нарастающем шуме. И этот шум давит меня еще сильнее яркого света и незнакомых голосов.

Сколько времени прошло с того момента, когда я упала на капот сбившего меня черного «ауди»? Минута? Час? Сутки? Не знаю. Я помню только лицо девушки, сидевшей за рулем. Ее полные ужаса глаза и напомаженный рот, перекошенный от крика. Это моя смерть. Она меня убила, сломала, превратила в кашу мои ноги. Там внизу – один общий сгусток острой боли, омерзительно гудящей, как целый рой пчел.

Ко мне опять подошел кто-то в зеленом и белом. «Больно… – говорю я ему. – Больно. Больно». Почему он не отвечает? Почему ничего не делает? Стоит и смотрит на меня сверху вниз с бесстрастием судьи, который уже вынес приговор: «Вечная боль. Обжалованию не подлежит».

Помню, моя бабуля, когда еще была жива, любила смотреть телепередачу «Федеральный судья». Сколько раз я ей говорила: «Не смотри. Это же спектакль. Они тебя обманывают». А она всё равно смотрела и верила каждому слову. Бабуля, я сейчас умру. Мы ведь увидимся с тобой после смерти? Ты мне говорила, что обязательно увидимся. Ты мне обещала эту встречу, а я всегда сомневалась. Как я хочу, чтобы ты сейчас пришла! Ты бы пошептала надо мною молитвы и положила бы руку мне на лоб. У тебя были такие мягкие и легкие руки! Я так по тебе тоскую! Но я не хочу умирать. Я хочу жить и кататься на велике по городским улицам, тонущим в летней зелени и солнечной пыли, в своем любимом синем платье с полными карманами мелочи и мятных леденцов, в белых наушниках с тонкими проводами, по которым весело бегут радиоволны, а на них, будто сёрферы, стремительно и плавно катят мои любимые группы.

Обожаю инди-рок и трип-хоп! Под эту музыку приятно мечтать и легче думать о неизбежном.

Если бы сейчас мне дали ее послушать, мне было бы не так больно и страшно.

Откуда идет этот сильный гул? Как будто на меня вот-вот приземлится вертолет и его огромные лопасти раскрошат меня в капусту. Почему вдруг ко мне набежало столько бело-зеленых безликих людей? Они везут меня куда-то, мы почти летим, и только подскоки на неровностях напоминают мне, что под нами – твердый пол, а не воздух.

Везите меня осторожнее, люди, ведь мне так больно, что я могу умереть теперь в любую минуту!

Опять эти желтые лампы над моей головой! Выключите их, прошу вас! Почему вы меня не слышите? Почему вы такие безжалостные? Не перекладывайте меня на холодный стол! Не трогайте, я хочу умереть спокойно! Перестаньте, перестаньте! Скажите им кто-нибудь, чтобы они перестали! Я не могу говорить, я только могу бесконечно шептать одно-единственное слово:

«Больно. Больно. БОЛЬНО!» Зачем эта маска мне на лицо? Всё плывет, очертания людей растворяются, желтые огни мутнеют, и жуткий гул уже затихает вдали. Я снова мчусь на велике по широкой улице, и ветер приподнимает подол моего синего платья, а вслед за мною едет Саша, такой нереально красивый и классный в своей шляпе-котелке. Он свистит мне, я оборачиваюсь и вижу его смеющиеся голубые глаза с тигриными желтыми крапинками. Саша, я не хочу умирать, потому что я хочу остаться здесь, с тобой! Я не умру, потому что я тебя люблю!

День 2

– Просыпайтесь, операция окончена.

Я открываю глаза, но не вижу ничего, кроме густого творожно-желтого тумана, сквозь который едва различимы бледные очертания предметов. Боль еще есть, но она изменилась, стала тупой и тянущей. А ниже пояса – пустота. Ни боли, ни дрожи. Я пытаюсь двинуться, но сил нет, тело превратилось в груду камней и отказывается мне подчиняться, руки лежат как мертвые, ног как будто бы нет вообще. Горло сухое и саднит. У меня осталось только сердце, и оно сжимается от тоски, а из невидящих глаз катятся жгучие слезы.

– Не плачь, все наладится, – говорит мне кто-то голосом моей бабули.

А потом меня снова перевозят на каталке, которая с грохотом подскакивает на неровном полу, и моя спина отзывается ноющей болью на каждый подскок.

– Танюша, я здесь! – неожиданно доносится откуда-то сбоку беспокойный голос моей мамы.

– Мама… – Мой хриплый шепот причиняет мне новую боль, и я замолкаю.

Мама появляется из темноты и бежит рядом. Я не различаю ее лица, вижу только очертания фигуры, но совершенно точно знаю, что это она. Мама…

– Я тебе тут яблочки принесла, – пыхтя на ходу, бормочет мама и шуршит пакетом.

– Женщина, вы с ума сошли, какие яблочки! – осаживают ее строгим голосом. – Вашей дочери до вечера ничего нельзя ни есть, ни пить!

– Виноградик купила, – будто не слыша, продолжает бормотать мама. – Но он кислым оказался, пришлось самой съесть. Обплевалась, пока ела! Виноваты эти, с рынка! Я у них виноград брала, попросила самый спелый, а они мне подсунули килограмм дерьма кислющего! Смотрят в глаза и врут! Никогда больше у них ничего не куплю!

– Мамаша, вы замолчите или нет? – прервал ее чей-то раздраженный голос. – Ей нужен покой, оставьте вы ее со своим виноградиком!

– Что значит – оставьте? – возмутилась мама. – Вы же сами меня сюда вызвали! И пропуск мне выписали аж на десять дней! Я вам собачка, что ли? Свистнули – примчалась, пнули – уходи, так, что ли? Я ей вкусненького принесла, порадовать хотела! Ну и врачи пошли! Не приходишь – плохо, прибежишь – опять не так! Вы ее, что ли, кормить тут будете? Знаю я вашу больничную пищу: похлебка да каша на воде! Моя дочь такое есть не станет! Она у меня вегетарианка, между прочим.

– Больше не будет! – усмехнулся кто-то. – Ей теперь нужна белковая пища.

– Я ей шпината наварю! – гордо заявила мама. – Орешки привезу и этот, как его… хумус! Танюша, хочешь хумус?

– До вечера ничего не есть и не пить, – устало повторили маме, разворачивая каталку, которая сначала наткнулась на какую-то преграду, снова причинив мне боль, а затем въехала куда-то, где было очень холодно и тихо.

– Отдельную палату оплатила, – продолжала тараторить мама. – Три с половиной тыщи в сутки, представляешь? Как в санатории или в гостинице! Но там-то удобства, а в этой больнице только деньги дерут, а простыни у них рваные, одеяла вонючие, на окнах штор нет! Хорошо хоть холодильник работает, я проверяла! Завтра загружу его по полной. И одеялко тебе твое привезу, синенькое с рыбками. И шторки наши в клеточку повешу! Чтоб как дома!

– Кнопка вызова сиделки – в изголовье кровати. Как только понадобится помощь, вызывайте, – сухо и бесстрастно сообщили маме и ушли, негромко хлопнув дверью.

– Хамы! – возмущенно выдохнула мама. – Еще и дверью хлопают!

Я закрыла глаза и отвернулась.