Алая ночь

Посланцы, явно бывшие спортсмены, набычились – будто перед ответственным и трудным поединком. Они ждали ответа. Интересно, на что они надеялись? Вероятно, на джентльменский договор. Какая идиллия! За окном темно, в вышине мерцают звёзды. Внизу завывает увязшая в грязи машина. «Затихает Москва. Стали синими дали. Ярче блещут кремлёвских рубинов лучи…» А дальше-то как? Вот, уже и забыл. А ведь знал наизусть.

– Если вы, ребята, считаете, что я дурак, то ошибаетесь.

Хенталов задумчиво погасил испанскую сигарету. Он всегда курил только такие. Других не употреблял даже на перехват. Поэтому даже при нынешнем обилии товаров вкусы адвоката было не так-то просто удовлетворить. И в компаньоны к нему во время перекура уже никто не набивался.

– Что вам нужно, я понял ещё до вашего визита. И принял меры безопасности.

– Ну… – неопределённо сказал кареглазый.

Это «ну» означало не то удивление, не то недоверие. А, может, просто вырвалось, что заполнить возникшую паузу.

– Вы сказали, что выигранное дело будет стоить мне жизни, – продолжал Хенталов, постукивая портсигаром по краю хрустальной пепельницы. – Что ж, у меня нет оснований вам не верить.

– Ещё про внучку и про дочку забыли, Энвер Хасанович. – услужливо напомнил кареглазый.

Надо же! У них и галстуки одинаковые. Оба – с аляповатым, кричащим рисунком. Такие только на арене цирка носить, а в приличном обществе.

– Да нет, я просто не успел до них дойти, – мягко возразил Энвер Хасанович. – Извольте, я потороплюсь. Понимаю вас, даже сочувствую. Ваш босс затратил много средств, чтобы сфабриковать дело против Белугина. Он оплатил работу следователя, других специалистов, включая судмедэкспертов. Потом нужно ещё отстегнуть прокурору, составу суда. Потом Белугин поедет в края холодные, и там его нечаянно зарежут. А ваш босс захватит его игорную территорию. Прибыль превысит все затраты. Так?

– Так.

«Волк» почуял «яму», а потому насторожился. Его напарник пока выглядел спокойным.

– Вы сами-то знаете, что Белугин оперативника не убивал? У него выкрали пистолет, а потом застрелили работника милиции. Всё это произошло у забора, огораживающего земельный участок и коттедж Белугина…

– Знаем или нет – какая разница? У вас выхода нет, Энвер Хасанович!

«Волк» нервно дёрнул губами. Похоже, ему не очень-то легко давался этот разговор.

– А у вас есть выход? – поднял брови Хенталов. – Ошибаетесь.

– Почему? – вальяжно удивился кареглазый.

Воротники батистовых сорочек едва не лопались на мощных шеях ребят. Таких испугаться немудрено. Но Хенталов их не боялся.

– Я знаю степень влияния и значения Белугина. Пойти против него может только безумец. Или человек, имеющий примерно равные с ним возможности. На безумца ваш босс не тянет. Значит, работает второй вариант. Такой человек добивается своего любой ценой. И, следовательно, он в состоянии ликвидировать меня. Но только теоретически.

– Почему? – повторил свой вопрос кареглазый.

Его толстые, обветренные пальцы уже мяли галстук. И Хенталов понял, что пришла пора нанести решающий удар. Блефом в своей работе он пользовался нечасто, но в некоторых случаях приходилось. Сейчас адвокат не видел иного выхода. Ему очень хотелось под душ – особенно после этой беседы. Потом надо сходить к соседке, забрать у неё внучку, узнать в больнице про Сабину. В таких случаях все средства хороши – лишь бы избавиться от надоевшего общества.

– Поймите, что мои услуги в любой момент могут потребоваться хоть вашему боссу, хоть другому «авторитету». А, может, и высокопоставленному представителю власти или силовых структур. И тогда моё нежелание сажать клиента в угоду его врагам из недостатка станет достоинством. Нельзя, ворочая такими деньгами, жить лишь сегодняшним днём. Но это – из области будущего. В данный момент моя клиентура достаточно обширная. И вы знаете, что пустяками я не занимаюсь. В моём существовании, в моём здоровье кровно заинтересованы люди, которые тоже не любят, когда им мешают жить. Если меня сейчас прикончат, им это не понравится. Пока понятно?

– Да понятно!

«Волку» уже надоело ходить вокруг да около. Он понимал, что адвокат их не боится, потому что имеет надёжную «крышу». Но очень не хочется приносить дурную весть боссу. Глотку свинцом он, конечно, не зальёт, но выгнать вполне может. И это ещё в лучшем случае, потому обиженные и посвящённые люди должны гарантированно молчать…

– Тогда пойдём дальше…

Хенталов не стал бороться с собой и зажёг ещё одну чёрную сигарету. Больше никак его волнение не проявлялось.

– Подумаем вместе. Я тщательно пережёвываю доводы для того, чтобы вы как можно точнее передали их боссу. Так вот, моим нынешним клиентам стало любопытно – кто смеет мне угрожать и ставить под удар их интересы? И договорились об одном маленьком эксперименте. Приоткрою тайну – ради вашего блага, ребята. Сейчас наша беседа транслируется на приёмники по крайней мере восьми заинтересованных лиц. Я не говорю, что эти лица меня очень любят. Но они любят себя, а я им полезен. Те же господа позаботились о том, чтобы в курсе оказалась милиция. Поэтому, если у вашего босса после этого начнутся неприятности, меня не вините. Я предупредил. Вопросы есть?

– «Жучки» стоят?

Кареглазый растерянно оглядел кабинет. Потом взглянул на Хенталова. Адвокат проверял, полностью ли обесточен компьютер.

– У меня здесь места много! – Хенталов обвёл рукой кабинет. Голос его стал сладким, и даже принял другой тембр. – Я понимаю, что вы – люди подневольные. И зла вам не желаю. А ведь вы можете пострадать, если окажетесь рядом с боссом в тяжкую минуту…

– Менты босса пасут? – не выдержал «волк».

– А вы думали, что он в шапке-невидимке ходит? Конечно, взяли на заметку. А тут, понимаете ли, прямая угроза убийством лицу, находящемуся при исполнении служебных обязанностей. И его родственникам, кстати. Так что передайте всё боссу слово в слово. И пусть он без горячки подумает. Допускаю, что Белугин – отвратный тип. Но судить-то его будут не за личные качества, не за распри с вашим боссом. Его будут судить за убийство сотрудника уголовного розыска, которого Белугин не совершал. И даже не заказывал, потому что свои пистолеты киллерам для работы не дают. Пусть Белугин ответит за то, что действительно натворил. Если бы я допускал, что он виноват, никогда не взялся бы за его защиту. Зачем мне позориться при всём честном народе?

Хенталов говорил с «быками», как с детьми и коррекционной школы – терпеливо и мягко. Парни же теперь так боялись «жучков», что предпочитали не издавать ни звука.

– Ваш босс считает, что меня очень трудно победить в судебном состязании. Верно, потому что я никогда не беру безнадёжные дела. Всегда думаю об их судебной перспективе. Гонорар при этом никакого значения не имеет. Если я стопроцентно не убеждён в невиновности человека, защищать его не возьмусь. В данном случае, Белугин мыкается понапрасну. Именно по этому делу я обещаю добиться для него оправдательного приговора. Но не думайте, что Белугина никогда не посадят. Он наработал достаточно, чтобы упечь его с чистой совестью. Зачем было фабриковать дело, когда можно грамотно раздуть почти каждый его промах? А если неохота больше возиться, то вы знаете, что надо делать. Ваш босс – тем более. Мне ли его учить? Если только я пойму, что Белугин при делах, я откажу ему в два счёта. И ваши угрозы не потребуются…

Хенталов поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Встали и его гости, скрипнув кожаными креслами.

– Если ваш босс не успокоится, придётся мне подключить некоторых клиентов. Они объяснят, что нуждаются в толковом защитнике. А теперь, ребята, разрешите вас проводить. Ваши проблемы пусть останутся с вами, а мои – со мной. Кстати, у Белугина приёмник сейчас тоже работает…

Закрыв за «быками» металлическую дверь только на один запор, Хенталов скинул с плеч ношу, которая тяготила его весь вечер. Ладонями маленьких рук он вытер лицо, которое к концу дня стало похоже на печёное яблоко. Вместе с облегчением пришла уверенность в том, что посланцы белугинского конкурента больше не вернутся. Поверили они или нет, вопрос спорный. Но доска им протянута, и теперь можно без потери лица выбраться из сложной ситуации.

Никакому, даже очень влиятельному лицу, не хочется приобретать одновременно восемь врагов своего уровня. А расправиться с Белугиным… Чем скорее его оправдают и освободят из-под стражи, тем меньше ему останется жить. Всё очень просто. Странным путём пошёл их босс. Должно быть, действительно стареет. Или так страшится Белугина, что захотел свалить его гибель на органы? Вероятнее всего, второе.

Думал, что ни за что отвечать не придётся. И – на тебе, сюрприз! Оказывается, тайные переговоры с защитником слушает сын подсудимого, и ещё чёрт знает кто. Потом будет этот босс от каждой тени шарахаться. Лучше выбрать другой способ ликвидации, никак не связанный с судебным процессом, и оставить адвоката в покое. Если они не окончательно слетели с резьбы, то придут именно к такому решению.

Энвер хотел сразу же перейти в квартиру соседки. Но задержался пока в кабинете, выключил настольную лампу. Теперь помещение освещал лишь аквариум, да мерцали коллекционные вещицы на полках. Приходилось всегда поддерживать кабинет в парадном виде. И особенно теперь – когда из-за Ирены пришлось перенести приём посетителей на дом.

Внезапно захотелось выпить немного вина – чтобы перестал ныть лоб. Недавно ушедшие посетители были вооружены – Хенталов определил это сразу, как столько увидел их. А, значит, встреча могла закончиться не так благолепно. Этим двум спортсменам ничего не стоило «загасить» адвоката прямо в его роскошном кабинете. Хенталову оставалось лишь понадеяться на своё знание «понятий»* и человеческой природы.

Своего оружия он принципиально не имел. Да и вряд ли сумел бы сегодня его вытащить. Ребята эти в любом случае использовали бы свои преимущества – численный перевес и молодость. Но Энвер очень быстро понял, что «быки» ничего ему не сделают. Всевышний не наделил его ни особой физической силой, ни внушительной комплекцией. Но зато не обидел интеллектом и волей.

Сейчас Хенталов решил побыть наедине с собой. Он не мог сразу же перейти от разговора с бандитами к общению с внучкой. Требовался некий мостик – то есть несколько минут одиночества. Не имея никакой чёткой цели, он прошёл в гостиную, сел в уголок белоснежного дивана. О том, чтобы включить «видеодвойку», не хотелось даже думать.

Надо позвонить в больницу – узнать, как там Сабина. Или лучше завтра? Впрочем, когда речь идёт о родной дочери, понятий «рано» или «поздно» не существует. Впрочем, Надежда Сергеевна не обязана вечно держать у себя его внучку. Дед тоже должен с ней заниматься. Но сегодня как-то не нашлось времени. Ведь ребята, представляющие одного из заправил игорного бизнеса, на сегодня были последние, то есть седьмые.

А перед этим пришлось ехать в Капотню, в следственный изолятор. Потом – к другому клиенту. Тот находился под подпиской о невыезде, но к адвокату явиться не мог. На нервной почве он совсем перестал ходить. Впрочем, Хенталов готов был поспорить на ящик хорошего коньяка – получив оправдательный приговор, клиент тут же встанет на ноги.

Энвер сбросил пиджак, остался в жилетке. Он подошёл к вместительному бару, открыл его двумя крохотными ключиками и долго смотрел на батареи бутылок. Никак не мог решить, что выбрать – слишком богат был ассортимент. Из каждого путешествия за границу адвокат привозил дорогой алкоголь. Сейчас он подумал, что ещё немного – и дверца бара не закроется.

Впрочем, напитки часто позволяли прийти к соглашению с оппонентом, избежать конфликта. И, в конечном итоге, выиграть дело. Часто случалось так, что судьбу процесса и самого адвоката решал умело приготовленный и вовремя поданный коктейль. Для получения подлинного наслаждения Энвер постепенно собрал ещё одну коллекцию – посуду для употребления этих напитков.

Бывало, что какой-нибудь разухабистый нувориш принимался вить виски из бокала для шампанского, а коньяк – из посуды для «Мартини». Тогда адвокат вежливо, но твёрдо указывал ему на эти просчёты. Кстати, «новые русские» никогда не злились, а только благодарили за науку. Авторитет адвоката и тут работал на него.

Наконец, Энвер выбрал низкий пузатый бокал «Брэнди Бэллон», наполнил его янтарным душистым коньяком. Сжал, как полагается, в руке, чтобы букет стал благоухать сильнее. Ещё раз полюбовался содержимым бара и запер его. Прозвучала тихая короткая мелодия. Потом в квартире воцарилось безмолвие. Адвокат встал с дивана и прошёл на кухню. Из-за гарнитура «Нью-Форм», словно вырубленного изо льда, она казалась очень чистой, чужой и холодной.

Зида погибла ещё до того, как гарнитур был установлен. Весь белый, он включал даже два бюста. Только свечи к нему полагались витые, оранжевые. Они так и стояли в шандалах нетронутые. Адвокат предпочитал готовить и трапезничать при электрическом свете. Кроме того, он всё равно почти не чувствовал вкуса пищи. И сейчас, выпив коньяк, он не позаботился о закуске. Плеснув из баллончика в рот импортный ароматизатор, чтобы не смущать соседку, он решил немного освежиться.