Алая ночь

– Прекрасный врач, и чуткий человек…

Хенталов отвернулся от Маши. Прикусил нижнюю губу, чтобы она не дёргалась.

– Это не его вина. Люди слабы и смертны.

– Конечно, не его! – с готовностью подтвердила Маша. – Случай необычный, и очень тяжёлый. Сегодня Сашка сказал, что надеялся только на чудо, которого не произошло. У этой девушки потом вдруг желтуха случилась, кровь совершенно испортилась. Температура ползёт и ползёт. Дальше уже сердце стало отказывать. Сашка уже подумал, не экзотическая ли болезнь? Стал сыпь искать, какие-то другие признаки. И, знаете, нашёл небольшой ожог на груди. Очень странный, между прочим.

Хенталов несколько раз глубоко, но неслышно вздохнул. Его интерес должен казаться обычным, обывательским.

– Ожог?…

– Да. Сашка подумал на раздражение кожи. Потом решил иначе. Пятнышко величиной с прежний пятак. Буду, говорит, думать. Пусть человека не вернуть, но я разберусь в этой истории. Утром должен был с её отцом говорить. Очень волновался…

Маша вдруг внимательно взглянула в лицо Хенталову. И вскочила, как-то сразу и всё поняв. Энвер тоже поспешно поднялся.

– Вы курите? – негромко спросил он.

– Нет. А что? – растерялась Маша.

– Тогда я отойду, покурю.

Энвер перешёл шоссе к автобусной остановке. Потом взглянул вниз, на платформу «Москворечье». Надо побыть одному и всё обдумать. Врач исчез неспроста. Он заподозрил неладное, нашёл на теле Сабины странный ожог. Да, пусть у неё пять смертельных болезней, но ожог-то откуда? Бедная моя девочка! Одна надежда на то, что ты была без памяти.

Мер, въедливый и добросовестный, стал опасен для убийц, а потому пропал. Теперь Маша, вероятно, не найдёт его даже для того, чтобы похоронить. Версию, что врач мог быть сообщником убийц, а потом сбежал, Хенталов отмёл сразу.

Ожог… Откуда он? До сих пор Энвер считал, что Сабина приняла яд внутрь, или надышалась им. В таком случае, мог быть ожог слизистой оболочки внутренних органов. Но кожа на груди?… Почему именно там? Об этом надо говорить с Сашей Мером. Как видно, их встреча оказалась нежелательна для убийц Сабины. Сама дочка вряд ли успела сообразить, в чём дело. И в больнице она почти сразу же потеряла сознание. Насчёт годовалого ребёнка и погибшего зятя ему при первой встрече сказал сам Хенталов.

Энвер вдруг наступил на поводок, змеёй свернувшийся у обочины. Нагнулся и поднял его, зажав в зубах зажжённую сигарету. Маша стояла в отдалении, но не отводила от него взгляда. Она уверяла себя в том, что ошиблась. Этот человек не может быть отцом умершей девушки. Слишком уж спокойно он говорит о случившемся. У Сашки много пациентов-почечников. А это – совсем посторонний мужчина…

Хенталов почти сразу же увидел несколько капель крови на асфальте. Они расплющились в кляксы. Слегка тронул пальцем одну и убедился – да, это кровь. Только бы не увидела Маша и дала спокойно подумать. Поводок она, конечно, узнает. А кровь… Человеческую от собачьей на вид не отличить.

Адвокат должен давать людям надежду – почти как врач. Если труп не найти сейчас, Маша Мер будет жить надеждой. В любом случае, с ней останется пшенично-рыжий, усатый и бородатый друг Джерри.

Внизу, под мостом, опять вспыхнул лобовой прожектор электровоза. Коротко рявкнул гудок. Энвер взглянул вниз и оторопел. Мощный электрический свет сделал из ночи день. И Хенталов увидел внизу брошенную одежду – вельветовый пиджак, джинсы. Странно, но и ботинки тоже. Энвер проследил за тем, как состав миновал лежащее чуть в стороне тело.

Электровоз тянул за собой мазутные цистерны. Они проплывали внизу, под ногами. От резкого, тошнотворного запаха накатила дурнота. И Хенталов не видел даже, а чувствовал, что Мер лежит там – на шпалах и гравии, неподалёку от платформы. Наверное, его сбросили с моста, предварительно ударив по голове чем-то тяжёлым. Искалечили и собаку, храбро вступившуюся за хозяина.

Хенталов очень боялся, что сейчас подойдёт Маша. И в то же время понимал, что ей всё равно скоро придётся узнать… Вот и ещё одна утрата. На свете появилась новая молодая вдова. Может, потом родится сирота. Такой удар в девятнадцать лет! Теперь надо будет платить не только по счетам Сабины. Как ни круги, а погубители у дочери и её врача одни и те же.

Всё-таки молодец Саша Мер – успел сказать жене про ожог! Возможно, его и уничтожили для того, чтобы исключить эту утечку. Может быть, врач знал и больше, но не сказал жене. Интуиция адвоката не подвела. Он правильно сделал, что не стал дожидаться девяти часов утра. Да, всё равно не успел застать Мера в живых. Но его голос – удаляющийся, тихий – был услышан Хенталовым благодаря Машеньке. Девочка-вдова сама ещё не знает, как помогла отцу Сабины.

– Джерри очень любит гулять, – сказала Маша за плечом Энвера.

– Всё собаки это дело любят, – ровным голосом ответил тот.

Маша подкралась на цыпочках, оставив раненого пса под курткой. Сейчас она смотрела вниз, на тело мужа. Отсюда его было хорошо видно. На лице молодой женщины появилась страшная, сардоническая улыбка.

Хенталов протянул Маше поводок. Она взяла, покачала в руке, потом прижала к сердцу. По Каширке в сторону области неслись грузовики, слепили их фарами. Некоторые даже сигналили, чтобы пешеходы отошли подальше.

– Вот этот поводок Джерри всегда в зубах нёс к двери. А вчера вечером упирался и скулил. Не говорите мне ничего, Энвер Хасанович…

Поняв, что осталась вдовой, Маша вдруг тоже испугалась сочувствия и жалости.

– Я поняла, что Сабина – ваша дочка. Вы – настоящий мужчина. Так прячете эмоции… Я постараюсь подражать вам, но только не получится. Но вы подарили мне идеал, к которому надо стремиться. Сабину убили? Пожалуйста, скажите мне правду!

– Теперь я окончательно понял, что убили. Иначе, зачем было уничтожать ещё и врача?

Хенталов уже хотел идти к машине, чтобы позвонить в милицию, но Маша вцепилась в его рукав.

– Не оставляйте меня одну! Мне так страшно…

– Ни за что не оставлю.

Ему вдруг показалось, что рядом стоит Сабина. Точно так же она не отпускала отца от себя ни на минуту, когда погибли Зида и Рудольф.

– Я буду с тобой столько, сколько потребуется, – хоть до утра. Только надо подумать и о твоём «ирландце». Он ведь может остаться хромым.

– Джерри, конечно, бросился на защиту – я знаю. И его ударили.

Маша острыми пальчиками стиснула дрожащий подбородок.

– Он – очень отважный и преданный. Но где ему с бандитами сладить? Саша бультерьера хотел завести, а я боялась. Он же очень свирепый.

– Машенька, от профессионалов не защитит и бультерьер. Кстати, особой смелостью эта порода не отличается.

– Энвер Хасанович, Сашу сбросили с моста? – спросила Маша. – Живого?

– Вот этого я не знаю, – честно признался Хенталов. – Экспертиза установит точно.

– Вы говорите, что работали профи. Значит, муж не может быть живой?…

– Это исключено, к сожалению. Ты видишь, как здесь высоко? Александр Михайлович исполнил свой долг до конца. До самой смерти я его не забуду. Надейся на меня.

– Энвер Хасанович, научите меня так держаться! Я чувствую, что, борясь с собой, теряю сознание, – призналась Маша.

Её знобило и корёжило. Хенталов обнял вдову и повёл через шоссе к машине.

– Поплачь – ты ведь женщина. Никто тебя не осудит.

– Пока не могу, – призналась Маша. – Наверное, это шок. А потом утону в слезах.

– Дома у вас никого нет? – спросил Хенталов.

– Нет. А что?

– Возвращайся в квартиру и вызывай милицию. – Хенталов и сам не заметил, как стал называть Машу на «ты», как Сабину. – А я отвезу Джерри к своему ветеринару. Потом вернусь сюда.

Энвер оглянулся по сторонам. Окрестные дома крепко спали. И у него стали закрываться глаза. Захотелось зевнуть, но пришлось сдержаться.