Размышления о жизни Христа

Посмотри, как велика была их вера. Легко ли было поверить, что этот крошка младенец, так скудно одетый, на руках у бедненькой матери, в заброшенной развалюхе, без общества, без семьи, без прислуги, без всякой обстановки есть Царь и Бог истинный? Тем не менее они поверили. Нам бы таких вождей и начальников, такую простоту.

Итак, стоят они на коленях перед Ним, беседуют с матерью, должно быть, через толмача, а может, они знали еврейский язык. Расспрашивают ее о младенце. Госпожа рассказывает, а они всем ее словам верят.

Вглядись в них: как почтительно, как вежливо они говорят и слушают. Погляди и на Госпожу: она говорит краснея, опустив глаза долу, с робостью; ни произносить речи, ни показываться на люди ей не нравится. Однако Господь подвигнул ее на это трудное дело и придал смелости: ведь они представляли будущую вселенскую Церковь из языков. Погляди и на младенца Иисуса: Он еще не умеет говорить, но сидит на руках с достоинством, как взрослый, словно все понимает, и благосклонно взирает на них, а они радуются, глядя на Него, – взором как умственным, будучи изнутри вразумлены и просвещены Им, так и телесным, ведь Он был прекраснее сынов человеческих (Пс 44, 3).

Наконец, получив великое утешение, они подносят Ему золото, ладан и смирну: открывают свои сундуки с сокровищами (Мф 2, 11), достают, наверное, какое-нибудь покрывало или ковер, расстилают у ног Господа Иисуса и выкладывают на него дары. Надо полагать, каждый из них принес все три, и помногу, особенно золота. В противном случае, если бы подарки были малыми, им не пришлось бы отпирать сундуки; малые и легкие дары их сенешали могли бы нести в руках. Потом они в знак преданности почтительно облобызали его ноги. Почему бы не представить себе, что премудрый Младенец, чтобы больше утешить их и утвердить в любви к Себе, протянул им для поцелуя и руку? А затем благословил их мановением руки. Они же, откланявшись и попрощавшись, удалились с великой радостью и иным путем отошли в страну свою (Мф 2, 12).

Как ты думаешь, что стало с тем золотом, которое, наверное, представляло огромную ценность? Неужели Госпожа оставила его себе и отложила впрок? Или купила дома, поля и виноградники? Брось; любительница бедности не заботится о подобных вещах. Нет, охваченная сильным рвением к бедности и понимая волю Сына, который и внутренне ее наставлял и внешними знаками показывал, отворачиваясь от золота, как мало Он его ценит, Госпожа в несколько дней раздала все бедным. В тягость ей было его хранить или уносить с собой. Поэтому она раздала все, так что, когда пришла в храм, ей не на что было купить ягненка в жертву за Сына, и она купила то ли горлиц, то ли голубей. Так что разумно будет считать, что дары волхвов были велики, но Госпожа, стремясь к бедности и полная любви к ближним, раздала их бедным.

Ты видишь прославление бедности. Здесь обрати внимание на две вещи. Во-первых, сегодня младенец Иисус как нищий принял милостыню, и мать Его с Ним. Во-вторых, у них не только не было желания приобретать или копить, но и то, что им дали, они не пожелали оставить у себя, так сильно возрастала в них жажда бедности.

А смирение ты здесь заметила? Присмотрись хорошенько, и сможешь заглянуть в самую глубину смирения. Есть люди, которые в душе ценят себя невысоко и в собственных глазах не превозносятся. Но не хотят плохо выглядеть в чужих глазах, не терпят, чтобы их низко ставили, не выносят, чтобы над ними смеялись. Им не хочется, чтобы их несовершенства и не достатки были заметны другим, они боятся презрения. Не так поступил сегодня младенец Иисус, Господь всяческих. Он пожелал обнаружить нищету Свою и Своих родителей, и не перед малыми и немногими, а перед множеством высокопоставленных – перед царями с их многочисленной свитой, да еще в такое время и в таких обстоятельствах, когда многого следовало бояться. Ведь легко могло случиться, что они бы пришли увидеть царя Иудейского, которого вдобавок считали Богом, и усомнились бы, найдя Его в такой обстановке, и решили бы, что над ними смеются и издеваются, и ушли бы восвояси без веры и преданности. Однако Любящий смирение не побоялся и подал нам пример, дабы мы не отступали от смирения, даже если кажется, что это во благо, и дабы мы научились хотеть выглядеть ничтожными и незначительными в глазах других.

Глава X. О том, как Госпожа оставалась при яслях

Когда волхвы ушли, отправившись к себе на родину, а все их дары были розданы, остается Госпожа мира с младенцем Иисусом и с кормильцем своим святым старцем Иосифом у яслей в том же хлеву, терпеливо дожидаясь сорокового дня, как сделала бы любая другая женщина из их народа, и как если бы младенец Иисус был обычный человек, обязанный соблюдать закон.

Они не хотели особых послаблений, и потому соблюдали закон, как все прочие. Многие поступают иначе: в обществе, в котором живут, они требуют для себя особых льгот; они не хотят быть, как другие, и стремятся выделиться, как более достойные. Но истинное смирение такого не терпит.

Итак, Госпожа, как все прочие женщины, после родов сидела дома, дожидаясь положенного дня, чтобы пойти в храм. Она не спала по ночам, внимательно ухаживая за любимым сыном. О Боже! С какой заботой и тщанием ходила она за Ним, стараясь не упустить ни одной мелочи! Как бережно, как почтительно, с каким благоговением она дотрагивалась до Того, Кто был, она знала, ее Богом и Господом, как брала Его, преклонив колени, из колыбели и вновь укладывала! С какой радостью и нежностью, с каким материнским упованием она обнимала, целовала и ласково гладила Того, Кто был, она знала, ее родным Сыном! Как часто с любопытством вглядывалась в Его лицо и разглядывала все Его пресвятое тело! Как серьезно и стыдливо пеленала крошечные нежные члены! Будучи не только самой смиренной, но и самой разумной, она все успевала и прекрасно обихаживала и днем и ночью не только младенчика, но и старца. А как любила она кормить Сына молоком! Не может быть, чтобы она не испытывала великого, неведомого прочим женщинам наслаж дения, когда кормила младенца грудью. Но и о святом Иосифе Бернард пишет, что, по его мнению, тот, держа младенца Иисуса на коленях, частенько Ему улыбался.

Итак, Госпожа остается у яслей. Останься с ней и ты, побудь подольше возле яслей; насладись обществом младенца Иисуса, ибо от Него исходит сила (Лк 6, 19). Всякая верная душа, а в особенности монахиня должна бы от Рождества Господня до Сретения по крайней мере один раз в день навестить Госпожу у яслей, поклониться младенцу Иисусу и матери Его с любовью, поразмышлять об их бедности, смирении и милости.

Глава XI. Об очищении Пресвятой Девы

На сороковой день, как было установлено законом, вышла Госпожа с младенцем Иисусом и Иосифом, и пошли они из Вифлеема в Иерусалим, а это пять или шесть миль, чтобы согласно закону представить Его Господу (см. Лев 12, 6).

Пойди и ты с ними, помоги нести младенца, и внимательно присматривайся ко всему, что происходит, прислушивайся к каждому слову – здесь все мелочи очень важны.

Итак, Господа храма приносят к храму. У входа в храм они купили двух горлиц или двух птенцов голубиных, чтобы принести в жертву за Сына, как это водилось у бедных (см. Лк 2, 24). А так как они были беднейшие из бедных, надо полагать, что речь идет о птенцах голубиных, потому что они дешевле и в законе стоят на последнем месте, а Евангелист ничего не говорит об агнце, которого приносили богатые.

И вот Симеон, праведный духом, пришел по вдохновению в храм, чтобы, как было ему предсказано, увидеть Христа Господня (Лк 2, 25–26). Шел он торопливо и, увидев Его, тотчас узнал пророческим духом и подбежал и, преклонив колени, поклонился Ему, сидевшему на руках у матери. А Младенец благословил его и, глядя на мать, наклонился в его сторону, давая понять, что хочет к нему. Мать поняла и, хоть удивилась, но протянула Его Симеону. А тот с радостью и почтением принял Младенца на руки, встал, благословляя Бога, и сказал: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко» и т. д. (Лк 2, 29). Он изрек пророчество о Страстях Его. Тут подошла и пророчица Анна и, поклонившись Ему, говорила о Нем так же. Мария, подивившись сказанному, сохранила все в сердце своем. Затем младенец Иисус, протянув руки к матери, возвращается к ней. И они идут к алтарю тем самым шествием, которое в наши дни воспроизводится по всему свету. Впереди поспешают двое почтенных старцев, Иосиф и Симеон, держась за руки, в восторге и ликовании, с пением псалмов: «Славьте Господа, ибо благ, ибо вовек милость Его» (Пс 117, 1) и «Верен Господь во всех словах Своих» (Пс 14, 13) и «Ибо сей есть Господь Бог наш на веки и веки, Он будет царствовать над нами вечно» (Пс 47, 15) и «Мы постигли, Боже, милосердие Твое посреди храма Твоего» (Пс 47, 10). Следом за ними идет мать, неся Царя Иисуса. Рядом с ней идет Анна, ликуя с благоговением, хваля Господа с несказанной радостью. Из них и состоит вся процессия; пусть их немного, но представляют они великое и многочисленное – весь род человеческий: есть среди них мужчины и женщины, старые и юные, девы и вдовы. Когда подошли к алтарю, мать почтительно преклонила колени и, протягивая Сына своего Богу Отцу Его, говорит: «Прими, превосходительнейший Отче, единородного Сына Своего, которого, по заповеди закона Твоего, приношу Вам в жертву, как первородного матери Своей. Но прошу Тебя, Отче, возврати мне Его». И, встав, положила Его на алтарь.

О Боже! Что за жертва! Никогда не бывало принесено такой и никогда не будет.

Постарайся хорошенько рассмотреть все подробности. Вот младенец Иисус лежит на жертвеннике, как всякий другой ребенок. Но выражение лица у Него взрослое; Он смотрит на мать, на остальных, и смиренно и терпеливо ждет, когда совершится все, что положено. Приводят священников, и Господа всяческих, словно раба, выкупают, как принято, за пять сиклей. Сикль – это была такая монета. Когда Иосиф уплатил их священнику, мать с радостью вновь взяла Сына на руки. Затем взяла из рук Иосифа птиц, о которых мы говорили, чтобы предложить их в жертву. И, преклонив колени, держа птиц в руке, воздев глаза и протягивая руку к небу, принесла их Богу со словами: «Прими, милостивейший Отче, это приношение, этот скромный подарок, первый дар, который Твой малыш сегодня Тебе от своей бедности предлагает». А младенец Иисус тоже протянул ручки к птицам, поднял глаза к небу и, еще не умея говорить, жестами вместе с матерью предлагал их Богу. И птиц положили на алтарь.

Ну вот, ты сама видела, каковы эти жертвователи, мать и Сын. Скажи же, разве может такая жертва, пусть и малая, быть отвергнута? Конечно, нет. Более того, наверняка сами ангелы тотчас доставили ее в вышнюю курию, и принята она была так, что курия ликовала и пела от восторга.

После этого святая Дева ушла из Иерусалима и навестила Елизавету, желая видеть Иоанна прежде, чем покинет те места. Иди и ты вместе с ней повсюду, куда бы она ни шла, и помогай нести младенца.

Когда она пришла к Елизавете, они устроили большой праздник в честь своих детей. А младенцы обрадовались друг другу, и Иоанн, словно все понимал, держался с Иисусом почтительно. А ты столь же почтительно отнесись к Иоанну, ибо этот мальчик велик пред лицом Господа; может быть, он удостоит тебя благословения.

Но задерживаться в гостях они не стали и через несколько дней отправились в путь; они хотели идти в Назарет.

Если ты хочешь, чтобы рассказ об этих событиях помог тебе, преобразуя твою душу к смирению и бедности, обрати внимание на предложение жертвы и искупление, на соблюдение закона, и легко найдешь искомое.

Глава XII. О бегстве Господа в Египет (Мф 2)

Итак, они направлялись к Назарету, ничего не зная о решении Господа и о том, что Ирод готовился убить младенца Иисуса. В это время Ангел Господень явился во сне Иосифу (Мф 2, 13) и сказал, чтобы он с Младенцем и матерью Его бежал в Египет, ибо Ирод хочет погубить душу младенца. Иосиф проснулся и, разбудив мать, сказал ей. Она тотчас поднялась и хотела немедленно пуститься в путь: от рассказа Иосифа всё у неё внутри содрогнулось, и она не желала пренебречь спасением и благополучием сына. Так что они без промедления ночью отправились в египетскую сторону.

Присмотрись, поразмышляй над сказанным и над тем, о чем будет сказано ниже. Погляди, как они поднимают спящего младенца Иисуса, посочувствуй им, встань на их место, и ты увидишь, как много доброго для себя ты можешь усмотреть в этом происшествии. Во-первых, заметь, как Сам Господь терпеливо принимал то счастье, то несчастье. И когда на твою долю выпадает то или иное, ты не теряй терпения: за горой найдешь долину. Вот Господь: при рождестве Своем Он был величаем пастухами как Бог, а вскоре после рождения был обрезан, как грешник. Потом пришли волхвы и воздали Ему великие почести, тем не менее Сам Он в это время лежал в яслях, между бессловесных тварей, и плакал, как сын самого ничтожного человека. После этого Его представили в храм, где Его превозносили Симеон и Анна, а теперь ангел говорит, чтобы Он бежал в Египет. Поразмысли о многих других событиях Его жизни: мы можем извлечь из них то же самое наставление. А именно: если выпало тебе утешение, жди скорбей, и наоборот. Мы не должны превозноситься в счастье, или позволять сломить нас несчастью. Господь дает утешения, дабы поддержать в нас надежду, чтобы мы не сбились с пути. Он же дает и скорби, чтобы сохранить в нас смирение, дабы мы, сознавая свое ничтожество, всегда пребывали в страхе Божием. Так поразмыслим же о том, что Он терпел это для нашего наставления, а также для того, чтобы скрыться от дьявола.

Во-вторых, о Божьих благодеяниях и утешениях пойми вот что: кто их получает, не должен превозноситься над тем, кто не получает; а кто не получает, не должен падать духом и завидовать получившему. Я имею в виду, что ангел явился Иосифу, а не матери, хотя Иосиф был много ниже ее. К тому же тот, кому доведется воспринять такого рода явление, часто хотел бы, чтобы это было не так, однако он не должен выказывать неблагодарность и ворчать; ведь даже Иосиф, который был столь велик перед Богом, услышал ангельские слова не наяву, а во сне.

В-третьих, обрати внимание, как Господь попускает, чтобы Его родных преследовали и мучили. К примеру, в этот раз – как сильно должны были терзаться Его мать и Иосиф, узнав, что Младенца ищут и хотят убить. Могло ли быть для них известие страшнее? И было тут терзание иного рода, еще больше первого: пусть они знали, что Он – сын Божий, однако чувства в них могли смутиться сомнением; они могли подумать: Господи Боже всемогущий, для чего надо Сыну Твоему спасаться бегством? Ты что, не можешь защитить Его здесь? И еще одно мучение состояло в том, что пришлось им идти в дальнюю страну, которой они не знали, и шли они жесткими путями (Вар 4, 26), и вряд ли были способны одолеть такую дорогу: Госпожа – из-за своей юности, Иосиф – из-за старости. К тому же им приходилось нести Младенца, которому едва исполнилось два месяца; и путешествовать предстояло в чужой земле (1 Макк 6, 13), а бедны они были так, что у них просто ничего не было. Каждая из всех этих вещей и сама по себе мучительна. Так что ты, если придется тебе страдать, терпи и не думай, что тебе даст поблажку Тот, Кто не дал ее ни Себе, ни Своей матери.

В-четвертых, обрати внимание на милость Его. Ты видишь, как Он терпит преследование, не противясь принимает изгнание из родной страны, добродушно уступает безумной злобе того, кого мог бы в один миг уничтожить. Какое глубокое смирение и великое терпение! Он не хотел отвечать ударом на удар, не хотел обижать; Он предпочел убежать от преследователя. Так и мы должны держаться с теми, кто нас обижает, или ругает, или преследует: не сопротивляться, не стремиться отомстить, но терпеливо выносить их, уступать их злобным нападкам и, более того, молиться за них, как учит Господь в другом месте в Евангелии (Мф 5, 44).

Итак, Господь бежал от лица раба, мало того, от раба дьявола. Несла Его юная мать, совсем почти девочка, и святой Иосиф, совсем почти старик, в Египет, по дороге малохоженой, темной, тернистой, через леса, горы и овраги, по местам необитаемым, путем кружным и очень длинным. Говорят, для гонца-скорохода там по прямой двенадцать или пятнадцать дневных переходов; они же шли, наверное, месяца два или больше. Ведь они шли, как рассказывают, через ту самую пустыню, по которой выходили из Египта сыны Израиля; а те шли сорок лет. Как они добывали себе в пути пропитание? Как несли припасы? Как и где останавливались на ночлег? Ведь жилье в той пустыне редко найдешь.

Поставь себя на их место, почувствуй то же, что и они: труд тяжкий, великий, долгий – и для них, и для младенца Иисуса. Пойди рядом с ними пешком, помогай нести Младенца, послужи им всем, чем можешь. Пойми: никакой наш собственный труд не должен нам казаться наказанием, раз другие – и столь великие – безропотно несли столь тяжкие труды так часто и так долго. О том, что случилось с ними на пути через пустыню, мало достоверных свидетельств, и я не буду об этом рассказывать.

Когда пришли они в Египет, содрогнулись все идолы этой провинции, как было предсказано пророком Исайей (Ис 19, 1). Они пошли в некий город под названием Гелиополь и там сняли какой-то домишко и прожили там семь лет как пришлые чужаки, в бедности и нужде.

Вот здесь есть случай для прекрасного, благочестивого и чрезвычайно сочувственного[41 - Compassiva: compassio – букв. «сочувствие» (перевод греческого стоического термина «симпатия»), означает глубинное, рационально необъяснимое внутреннее родство. Этот термин возник в стоической философии – в системе строгого пантеизма. Все вещи связаны взаимным сочувствием постольку, поскольку причастны единому Богу, он же – Природа и Вселенная; все существа и вещи являются его проявлениями. Симпатия – основание причинно-следственных связей во вселенной, а для единичного существа – условие возможности индивидуального спасения путем приобщения к Целому.Перейдя из философии в литературу и бытовой язык compati – «сочувствовать» – стало означать «поставить себя на место другого, влезть в его шкуру, посмотреть на мир глазами другого». Применительно к театру compati – «войти в роль, вжиться в образ». Именно в этом значении «сочувствие» употребляется в данном трактате; оно составляет важнейшую предпосылку медитации: с помощью воображения нужно «войти в образ» того, о ком размышляешь, встать на его место – буквально, в комнату или пустыню, где он находится; чувствовать (т. е. видеть, слышать, обонять, осязать) то же, что и тот, о ком медитируешь. – Прим. пер.] размышления. Задумайся хорошенько вот над чем: на что они жили столько времени? Как добывали средства к существованию? Неужели попрошайничали? О Госпоже мы читаем, что она зарабатывала необходимое себе и Сыну иглой и прялкой. Значит, повелительница мира, любительница бедности, шила и пряла. Сильно же они возлюбили бедность во всех ее проявлениях и неукоснительно хранили ей верность до самой смерти. Но неужели она сама ходила по домам, предлагая пряжу, шитье и прочие работы, которые умела делать? – Наверное; ведь надо было, чтобы вся округа узнала о ней, иначе она осталась бы без работы: тамошние женщины вряд ли были ясновидящие. А когда Иисусу пошел пятый год или около того, неужели Он Сам бегал по поручениям матери, выпрашивая для нее заказы? – Наверное; у нее ведь не было другого посыльного. И неужели Он Сам разносил готовые работы и просил денег в уплату от имени матери? Неужели приходилось при этом краснеть мальчику Иисусу, Сыну Бога всевышнего, и матери, Его посылающей? А что если порой попадалась заказчица гордая, сварливая и языкастая? Он приносил ей готовую работу, просил заплатить, она же работу забирала, а Его выгоняла без денег, с обидной бранью, и Он возвращался домой ни с чем. О, сколько ужасных притеснений и обид приходится терпеть пришлым чужестранцам! Но Господь пришел не уклоняться от них, а все вынести. Подумай, как, должно быть, порой Он приходил домой, голодный, как обычно бывает у мальчишек, и просил хлеба, а у матери нечего было Ему дать. Разве при этом не сжималось у нее сердце? Должно быть, она утешала Его, как могла, словами, старалась приласкать, и, наверное, не раз недоедала сама, чтобы оставить что-нибудь Сыну.

Вот об этих и подобных вещах ты сможешь поразмышлять; пример я тебе дал. А ты продолжай и двигайся дальше, сама смотри, куда: будь маленькой девочкой с мальчиком Иисусом, и не пренебрегай мелочами, какими бы низменными или детскими они ни казались; размышляй о Нем неотступно. Эти размышления будто бы о мелочах даруют набожную преданность, усиливают любовь, возжигают тепло, учат сочувствию, несут чистоту и простоту, питают силу для смирения и бедности, позволяют сохранить домашнюю родственную близость, ведут к уподоблению и поддерживают надежду. Возноситься в горние пределы нам не по силам, однако немудрое Божие премудрее человеков и немощное Божие сильнее человеков (1 Кор 1, 25). К тому же подобные размышления, несомненно, уничтожают гордыню, лишают силы вожделение, прогоняют любопытство. Видишь, сколько добра от них происходит? Итак, повторяю: будь с ребенком ребенок, с подростком подросток[42 - Ср. In fs. Purifi c. BMV, noct. 2, lect. 5.], и всегда храни смирение. Следуй за Ним, куда бы Он ни пошел, и не своди глаз с Его лица.

Ты уже заметила, как тягостна была их бедность, сколько она несла с собой трудов и страхов? И если пропитание им приходилось добывать трудом своих рук, как, ты думаешь, они были одеты? Какая, по-твоему, была у них обстановка, то есть кровати и прочее, что создает удобства в доме? Было ли у них по два платья? Было ли в доме что-нибудь лишнее, что-нибудь для забавы или украшения? Это не вяжется с бедностью, и даже если бы она могла себе что-нибудь такое позволить, не захотела бы она, возлюбившая бедность.

А как ты думаешь, когда Госпожа шила или исполняла другую работу, делала ли она какие-нибудь особенные вещицы, из любви к красивому и интересному[43 - Opera curiosa. – Curiosus (от лат слова cura – «забота, тщание») означает, с одной стороны, свойство объекта – нечто, требующее заботы и внимания, либо выполненное с особым тщанием; с другой стороны, свойство субъекта – особое внимание, интерес, любознательность или любопытство. Здесь это слово употребляется в обоих значениях. Для швеи, какой была Дева Мария, opera curiosa – это работы, требующие особого тщания и умения, т. е. не просто сшить платье, чтобы было во что опрятно одеться, а украсить его вышивкой, шитьем, кружевами или оборками. Или сшить по последней моде, чтобы было красиво и интересно. Для остальных opera curiosa – это то, чем можно любоваться или выставлять напоказ.Автор трактата вставляет здесь целое моральное рассуждение о пороке curiositas, название которого затруднительно перевести одним русским словом Opus curiosum – это из ряда вон выходящее произведение искусства, шедевр в любом мастерстве. А для любителей изящного – это достопримечательность, на которую стоит полюбоваться. Можно сказать, что пафос данного рассуждения направлен против искусства и увлечения им.В настоящем переводе curiosum передано как «особенное», «любопытное», «красивое», «интересное», «произведение искусства». – Прим. пер.]? Не может быть; пусть этим занимаются те, кому не жаль времени; а она, живя в такой нужде, не могла тратить время на безделушки. Но если бы и могла, не стала бы. Есть один опаснейший порок, особенно распространенный в наше время. Хочешь знать, какой? Посмотри, во-первых, как время, отпущенное нам на хвалу Господу, растрачивается, вопреки Ему, на пустяки. Создать особенно красивую, интересную вещицу отнимает больше времени, чем приносит пользы или радости. А это очень плохо. Во-вторых, для создателя таких вещей они – повод для тщеславия. О, сколько раз человек обдумывает, прикидывает, представляет себе в уме, поворачивая так и этак, свое произведение, даже когда не работает над ним; и даже когда должен бы сосредоточиться на божественном, занят лишь тем, как бы создать нечто прекрасное, а затем выставляет свое творение напоказ и хочет признания и славы. В-третьих, для изготовителя такой вещи она – повод для гордости; именно таким маслом питается огонь гордыни и разгорается сильнее. Как вещи грубые и простые – топливо смирения, так произведения искусства – горючее гордости. В-четвертых, это дело отвлекает душу от Бога. Согласно блаженному Григорию, человек тем больше отлучается от горней любви, чем низменнее его наслаждения[44 - Greg., in Evang., hom. XXX, n. 2 (PL 76, 1221).]. В-пятых, похоть очес есть одна из трех вещей, к которым восходят все грехи мира. А красивые вещи предназначены не для чего иного, как для разжигания и утоления этой похоти. Сколько раз человек с суетным удовольствием услаждает глаза красивыми вещами, будь то их создатель, или тот, кто их носит или ими пользуется, столько раз он оскорбляет Бога. В-шестых, для многих они служат ловушкой и причиной гибели; увидав такую вещь, человек может оскорбить Бога многими способами: возьмет дурной пример, или станет наслаждаться созерцанием, или захочет себе такую же, или похвалит, или обругает, или украдет. Подумай, сколько раз будет оскорблен Бог, прежде чем подобная вещь разрушится; а причиной всех оскорблений станет мастер, ее создавший. Поэтому, даже если бы я попросил тебя сделать мне что-нибудь эдакое, и если бы ты была уверена, что я мечтаю о такой вещице, ты не должна ее делать, ибо нет такой причины, ради которой стоило бы соглашаться на грех, и любыми путями следует уклоняться от оскорбления Бога. Тем более ты оскорбишь Его, если станешь заниматься такими вещами сама ради собственного удовольствия, желая более угодить твари, нежели Творцу! Этим занимаются те, кто живет по-мирски; подобные вещи – украшение мира, поношение Бога. Но кто намерен жить в чистоте совести, тот не дерзнет этим заниматься; я не знаю, как бы чистый человек мог захотеть испачкаться в такой мерзости. Видишь, сколько зол и бедствий проистекает из любви к красивому и интересному. Но есть и другое зло, хуже всех перечисленных: такая любовь прямо противоречит бедности. Кроме того, она – признак легкомысленной, суетной, непостоянной души.

Все это я сказал для того, чтобы ты избегала вещей такого рода. Не делай их, не пользуйся ими, вообще беги от них, как от ядовитой змеи. Однако не следует думать, что нельзя никогда создавать прекрасных произведений. Можно, особенно для богопочитания. Но здесь нужна величайшая осторожность: внимание к красоте, увлечение, наслаждение, даже подчиненные строгому порядку, опасны; их надо вовремя замечать и гнать из души подальше. О любопытстве к подобным вещам говорит св. Бернард: «Я спрашиваю, какая польза от суетных зрелищ? Что дают они телу? Чем питают душу? Поистине, ты не найдешь в человеке ничего, чему идет на пользу любопытство. Легковесное, пустое, бессмысленное утешение. Кто бежит от сладостного мира и покоя, чтобы удовлетворить свое беспокойное любопытство, для того я не знаю более жестокого проклятия, чем: пусть у него всегда будет то, чего он ищет»[45 - Bern., de convers. ad cleric., c. VIII, n. 14 (LTR, 4, p. 88).].

Однако вернемся к Госпоже в Египет. Мы оставили ее ради проклятого порока любопытства. Теперь вновь взгляни на нее в ее трудах: она шьет, прядет, ткет. Она делает это добросовестно, смиренно, неустанно, но при этом успевает и о Сыне заботиться самым тщательным образом, и дом вести, и ночью вставать на молитву – делает, сколько может, и всегда занята. Постарайся поставить себя на ее место, посочувствуй ей горячо, и ты увидишь, что не даром досталось царство Госпоже царства.

Случалось частенько и так, что какие-нибудь добрые матроны, видя ее бедность, кое-что ей присылали; она принимала со смирением и благодарила. И святой старец Иосиф подрабатывал кое-что плотницким делом.

Словом, предметов для сопереживания сколько угодно. Сосредоточься на них; побудь там подольше. Наконец, проси позволения удалиться. Пусть тебя благословят на прощание: сначала мальчик Иисус, затем мать, потом Иосиф. А ты, прощаясь, встань на колени со слезами и великим сочувствием: ты покидаешь их бесприютными изгнанниками; им еще долго оставаться вдали от родины, целых семь лет жить на чужбине, в поте лица добывая свой хлеб.

Глава XIII. О возвращении Господа из Египта

Семь лет Бог прожил чужестранцем в Египте. И вот, Ангел Господень во сне явился Иосифу и сказал: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца». Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву. Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, снова получив во сне откровение от Ангела, пошел в пределы Галилейские. И пришед поселился в городе, называемом Назарет (Мф 2, 19–23). Вернулся же он в праздник Богоявления, во второй день, как написано в мартирологе[46 - Martyrologium Romanum, Rome, 1956 (в дальнейшем сокр. MR), p. 6.].

Здесь ты видишь, – мы уже касались этого выше, – что Господь посылает утешения и откровения по частям, а не сразу, как нам бы хотелось. Во-первых, ангел является во сне, а не явно. Во-вторых, он говорит Иосифу, куда ему идти, за два раза, а не сразу. Глосса говорит, что Господь устроил так для того, чтобы два посещения дали ему больше уверенности[47 - Gl. in Matth. 2, 19 (Здесь и далее глоссы по Biblia latina cum Glossa Ordinaria (A.Rusch), Strassburg, c. 1480).]. Как бы то ни было, нам следует понимать, что это события великие, и быть благодарными Богу, Который всегда делает так, как нам полезнее.

Теперь остановимся на возвращении Господа. Будь повнимательнее, не упускай ничего, потому что это предмет для весьма благочестивого размышления. Итак, возвращайся в Египет навестить мальчика Иисуса. Может быть, ты найдешь Его на улице среди детей; увидев тебя, Он побежит тебе навстречу, потому что Он мальчик добрый, приветливый и вежливый. Встань на колени, облобызай Его ноги, а потом обними Его и так постой с Ним тихонько некоторое время. Он, наверное, скажет тебе: «Нам разрешили вернуться на родину; завтра мы отправляемся. Ты вовремя пришла; пойдем с нами». Отвечай Ему не медля, что ты очень рада и что желаешь пойти с Ним, куда бы Он ни направился. Насладись беседой с Ним – самыми простыми разговорами. Я уже говорил тебе, что такие вещи, на первый взгляд детские и неважные, – самый ценный предмет для размышления. Позже именно они позволят тебе перейти к большему. Потом Он отведет тебя к матери, оказывая тебе ласковый и уважительный прием. Ты же встань на колени и поклонись ей и святому старцу Иосифу, и отдохни вместе с ними.

На другой день утром ты увидишь, как придут несколько добрых матрон из города и даже несколько мужчин проводить их до ворот и напоследок насладиться мирной и святой беседой с ними. Потому что они, конечно же, задолго объявили всем по соседству о своем уходе: неприлично было бы уходить оттуда потихоньку, как воры, никого не предупредив. Другое дело, когда они пришли в Египет: тогда они прятались, потому что боялись, что Младенца убьют.

Вот они отправляются в путь: впереди Иосиф с мужчинами, за ними, поодаль, Госпожа с матронами. А ты возьми Мальчика за руку и иди посередине, перед матерью, потому что она не пустит Его идти сзади. Вот выходят за ворота; Иосиф останавливается и прощается с провожающими. Быть может, кто-то из них, кто побогаче, сочувствуя их бедности, подзывает Мальчика и дает Ему несколько денариев на расходы. Мальчик пона чалу не решается их взять. Однако потом с любовью к бедности протягивает руку, робко принимает деньги и благодарит. Наверное, другие тоже дают ему денег. Потом Его зовут к себе матроны и поступают так же. Тут мать Его, наверное, стесняется не меньше Сына; но и она смиренно благодарит их.

Поистине, здесь ты можешь им посочувствовать: Владыка земли и всей полноты ее (Пс 23, 1) принимает подаяние для Себя и матери, чтобы прокормиться: столь тяжкую бедность Он избрал для Себя, в такой великой нужде прожил земную жизнь. Как просияла в них пресвятая бедность! Как они ее возлюбили, и какой пример дают нам для подражания!

Наконец, поблагодарив всех, они прощаются и трогаются в путь. Как одолеет обратную дорогу Иисус, ведь он до сих пор маленький ребенок? Мне кажется, что дорога назад для них тяжелее, чем был путь в Египет. Ведь тогда Иисус был совсем младенец, и Его можно было нести. Теперь Он уже слишком велик, чтобы Его нести, но слишком мал, чтобы пройти такой путь самому. Правда, кто-то из тех добрых людей, может быть, подарил или одолжил им ослика, чтобы Дитя могло ехать верхом. О, несравненное, нежное Дитя, Царь неба и земли, сколько Ты выстрадал за нас, и как рано начал! Хорошо сказал пророк от Твоего лица: «Беден Я и в трудах от юности Моей» (Пс 87, 16)[48 - Синодальный перевод: «Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю».]. Нужду великую, труды тяжкие, скорби телесные Ты принимал на себя непрерывно; из любви к нам Ты Себя Самого словно возненавидел! Один тот труд, о котором у нас сейчас речь, несомненно, должен был быть достаточен для нашего искупления!

А ты возьми маленького Иисуса, посади Его на ослика, веди его осторожно, а когда Он захочет слезть, обними Его руками ласково и не сразу отпускай, подержи так минутку, хотя бы пока подойдет Его мать – она, наверное, идет чуть медленнее. Малыш побежит к ней, мать Его подхватит, и усталость ее пройдет, словно она отдохнула.