Ни о чём…

Слякоть… Пусть её. Ей тоже надобно быть, хотя когда-нибудь…

Канун весны

Последний день февраля. Округа надсаживается софитом солнца, что вырывается из её, отвыкших от дела, покрытых цыпками рук.

При его неловком, урывками, или чересчур ярком свете, огрызенная лосем чага чудится парой разношенных лаптей. Найденные кем-то сердобольным, развешены они повыше, дабы нашлась потеря в нужный час, когда не пройдёшь по земле долго так, босым.

Повсюду, куда ни взгляни, – запоздалые заверения в приятии, симпатии и любви. То следы степенства лесных козочек. Запечатлённые в глубоком снегу, совершённые мгновение тому назад, совершенные сами по себе, по ним легко судить об облике их осанистых и добродушных владелиц. Выставленные напоказ кипельно-белые панталоны, и те – лишнее подтверждение опрятности, а отнюдь не случайный непорядок в одежде.

– Вы уверены, что вам именно сюда? Обойдёте или… – Словно вопрошает косуля, и, не дожидаясь ответа, взмывает ввысь, сбивая ленивое облако с неба. Оно тает не сразу, нехотя, оседает на мягкое, выстланное мхом лукошко дупла почти у самой земли, и делается похожим на сугроб.

А может то и не косуля была вовсе, но тот самый, вездесущий и неуловимый Пегас, что в стремлении успеть всюду вовремя, не жалеет подков и оставляет после себя посреди снежных валов отпечаток поспешных шагов, сочащиеся чистой голубоватой влагой звонкоголосых ручьёв.

Земле в канун весны всякий раз делается жарко, и, невзирая на мороз, она открывает душу, оттягивая вязаный ворот сугробов от морщинистой шеи стволов, ослабляя сплетённой метелью бесконечными зимними вечерами шарф снега, роняет белые варежки с пристывшими к ним льдинками так, чтобы уж ни за что не отыскать, и был весомый повод не надевать их ни после, ни теперь.

Последний день февраля. Зима довольно оглядывает выбеленную на совесть округу. Мало кто может эдак-то, – дабы с чистой совестью, со светлой душой и на покой.

Саго

Снежная крупка, которою щедро отсыпало утро на завтрак дню, навело на раздумья о давно пропавшей каше из саго, так называлась густая похлёбка из пальмовой курупы на молоке, которая, бывало, доходила на плите у бабушки под полотенцем.

– Ба, масла можно?

Бабушка, щедрой рукой отрезала от лакового лакомого бруска, и пока я шёл в комнату к столу, кусочек масла юлил по горячим крупчатым сугробам и стекал золотым ручейком куда-то вниз, откуда его уж никак невозможно было вызволить, кроме как докушав всё до жанровой, средневековой росписи на дне тарелки.

Саго была похожа на выгоревшую под солнцем рыбью икру. Крахмалистые сытные шарики приятно скользили по языку, так что хотелось подольше не глотать их, дабы растянуть удовольствие.

– Не копайся, остынет, будет невкусно, и не держи во рту, это неприлично. – Сердилась бабушка. – Если наелся, вставай из-за стола, я никого насильно не держу.

– Нет ещё… – Тихо икал я в ответ, и продолжал черпать кашу, набирая в ложку как можно меньше.

Честное слово, я был давно уже сыт, но ни ворчание бабули, ни укоризна тёти Юли, забежавшей после ночного дежурства в больнице перекусить, не могли испортить мне аппетита.

– Слушай, племянник, если будешь так долго трепезничать, то попадёшь ко мне на операционный стол.

– Это ещё почему?! – Недоверчиво отзываюсь я.

– Да вот, на днях к нам привезли некоего тучного женоподобного семита, в желудок которого с лёгкостью поместилось бы не меньше ведра этой каши.

– А я-то здесь причём? – Пожимаю плечами я. – Тут всего тарелка.

– Но какая! – Парирует тётя, и добавляет, обращаясь к бабушке, – мам, кстати, я замуж выхожу, за Гришу.

– За какого?! – Пугается от неожиданности бабушка.

– А это наверно, у которого желудок с ведро! – Хихикаю я, а тётя Юля, немного розовая от смущения, кивает в ответ:

– Да, именно за него! Он чудесный, умный, воспитанный…

Бабушка, ухватив тётю под локоток, увлекает её в кухню «серьёзно поговорить», и я, наконец, остаюсь один на один со своей кашей. Ем я долго, буквально по одной крупинке, холодная, она куда как вкуснее. Это вам саго, а не какая-то там манная крупа.

notes

Примечания

1

охать

2

курёнок

3

3:1. Всему свое время, и время всякой вещи под небом

4

срок жизни седого дятла – 9 лет, занесён в Красную книгу

5

кустарник, семейства берёзовых

6

дерево, семейства берёзовых

7

Asteroidea

8

добыть обманом

9

4 февраля, поминают Святого Тимофея – апостола

10

счастье, земное благоденствие, благосостояние

11

пора невзгод, несчастий, неудач; тяжелое время