В дебрях Кара-Бумбы

«Вляпался!..» – подумал Миша. Второй вопрос был такой: «Речной рак – представитель ракообразных».

Чтобы оттянуть время, Миша долго рисовал на доске рака. Он выводил по памяти каждый его суставчик, и так, словно должен был сдавать свою картину в Третьяковскую галерею.

– Что-то ты, Миша, уж больно долго рисуешь! – сказала Марья Алексеевна. – Отвечай!

Когда Миша говорил об эвглене зелёной, Марья Алексеевна одобрительно кивала головой. Миша готов был рассказывать об эвглене зелёной чуть ли не весь день, только бы не спрашивали у него второго вопроса.

– Ну, а что ты скажешь нам о раках? – перебила его Марья Алексеевна, почувствовав, что Миша что-то уж чересчур расписывает эвглену.

– О раках? – тоскливо переспросил Миша.

Он посмотрел на свою картину. Но там рак был как рак, и все его внутренности прикрывал добротный панцирь, тщательно выписанный.

– Ну… – медленно начал он. – Раки водятся в реках, их под камнями можно ловить. Я вот тоже на даче с мальчишками ловил. Только они больно здорово кусаются передними ногами.

Миша указал на клешни рака.

– А как они называются? – спросила Марья Алексеевна.

– Ноги… – ответил Миша. – А как же ещё?

– Надо знать. Это ногочелюсти. Ими рак поддерживает возле рта пищу. Так, дальше!

– Ну, раки очень вкусные, их варят и едят…

– Это ты говоришь о промышленном значении?

– Ну да. Их на рынке продают.

Ребята засмеялись. И вдруг Миша ободрился. Его словно подхватило и понесло, понесло. Он выкладывал всё, что знал о раках:

– Ну, раки ползают задом наперёд. А ещё они умеют свистеть, только свистят раз в сто лет, и поэтому такая пословица образовалась: «Жди, когда рак свистнет». И Пушкин в стихотворении про утопленника говорит:

Всё в нём страшно онемело,
Опустились руки вниз,
И в распухнувшее тело
Раки чёрные впились.

Учительница нахмурилась.

– Ерунда! А больше ты ничего не можешь рассказать?

– Больше… ничего… – прошептал Миша, поняв, что всё бесполезно.

– Ну так вот, – сказала Марья Алексеевна. – Ставлю тебе двойку. Во-первых, за то, что ты не всё выучил, во-вторых, за то, что пустословие пытался выдать за ответ. И хороший рассказ об эвглене тебе не поможет. Правильно я говорю, Виктор Андреевич?

Директор школы кивнул головой.

Миша вышел из класса. На душе было как-то нехорошо, и хотелось плакать. Теперь упрашивай не упрашивай, а папа всё равно не возьмёт на Кавказ. Он твёрдый. Да и вообще влетит.

В коридоре, безнадёжно бросив на подоконник сумку, он облокотился на неё и подпёр кулаками подбородок. Под локтем был какой-то мягкий бугор. Миша вытащил из сумки завтрак. «Съесть его, что ли, с горя?» – подумал он и принялся развёртывать пирожки. Вдруг Миша остолбенел. В середине промаслившейся, ровно обрезанной бумаги был нарисован разрез рака. Над каждым внутренним органом стояла цифра. Под рисунком давалось объяснение. Во втором листе говорилось о жизни ракообразных. А внизу Миша вдруг прочёл:

«Мой рекордсмен! 15 секунд!»

Кутька

В один из осенних дней, когда на улице шёл дождь и мама не пускала гулять, Алёшу вызвал в коридор соседский мальчик Гога. Бархатная курточка у него была вздута на животе, и под ней что-то вздрагивало и шевелилось.

– Щенка хочешь? – шёпотом спросил Гога.

– Хочу! – обрадовался Алёша, а потом спросил: – Живого?

– Что ж я тебе, дохлого притащу? – обиделся Гога. – Конечно, живой. И лает как настоящий. Я его за десять копеек продаю.

– Дорого, – вздохнул Алёша. – У меня только пять копеек.

– Ну, как хочешь, – равнодушно сказал Гога и заглянул к себе за пазуху.

Алёше тоже очень хотелось заглянуть, но Гога не позволил:

– Чего зря смотреть! Покупай!

– Ну ладно, подожди тут, – согласился Алёша и побежал в комнату. – Варька, – сказал он сестре, которая, завернув куклу в одеяльце, укладывала её спать, – что ты с тряпками возишься? У тебя пять копеек есть?

– Есть. А зачем тебе? – спросила Варя, продолжая укладывать куклу.

– Гога щенка продаёт, он лает как настоящий.

Алёша думал, что Варя тоже обрадуется и сразу даст пять копеек, но она сказала:

– Да ну его! Он кусаться будет.

– Вот чудна?я! – рассердился Алёша. – Да он же маленький. В кукольную кроватку поместится.

Варя насторожилась.

– А спать его можно укладывать?

– Ой, сколько хочешь! – сказал Алёша, заметив, что Варя соглашается. – Давай пять копеек.

Варя вынула из кармана ключик и открыла свою копилку…

За дверью Гога деловито пересчитал деньги, а потом, сунув Алёше в руки тёпленький комочек, убежал к себе.

В комнате щенок повёл себя как давнишний житель. Он облазил все углы и чихнул два раза под Вариной кроватью.

– Ой, чихает! – рассмеялись ребята и стали за ним бегать.

Потом Варя сказала: