– Я должен вас расстрел… Вы есть с точка зрения наш закон – бандит. Но я в этот случай буду с вами по-другому сказайт, и вы в мой правда может верить. Англичан бросал бомба в наш дом, и жена погиб… Да, да, погиб. – Лицо полковника было бесстрастным. – Я привез мой сын в Крым, он жил в мой комната. А теперь, – голос Эрхарда стал железным, – ваш партизан после стрельба схватил мой сын и увел его в гору. Где он сейчас, я не знай.
– Ясно, – откашлявшись, сказал арестованный. – Но я же не партизан… Я же вам говорил.
– Мы нашёль у вас листовка! – строго оборвал его Эрхард. – Вы имель оружие! – И, помолчав, вдруг добавил: – Но я вас отпускай!
Арестованный с изумлением посмотрел на него.
– Вы может уходить, – закончил полковник, – подайте… мой сын! Сюда! Здесь!
– Так что же вы хотите – обмен?
– Да.
– Я ничего не знаю ни про партизан, ни про вашего сына…
– Мы вас провожай туда!
Бычко безучастно пожал плечами – делайте что хотите!
VII
Берег исчез за кормой ялика. Над морем хлестала гроза с ветвистыми вспышками молний и оглушительными раскатами грома. Черный мрак лежал над водой. На руке дяди Симы, подсвеченный карманным фонариком, поблескивал компас.
Саня и Курт, отвернувшись друг от друга, сидели на дне ялика, как нахохлившиеся воробьи. – Ты вот что, Сашечка, – говорил дядя Сима, – на всякий случай запомни мой адрес: Ялта, возле домика Чехова… Там меня каждый знает.
– А зачем мне это?
– Ну мало ли что, – пояснил Горегляд, налегая на левое весло. – Война скоро кончится, ты и заглянешь в гости… ватрушек поесть…
– Я ватрушки не люблю, – ответила Саня.
– Что тебе, бутылку поставить?! – пошутил Фёдоров, работая правым веслом. – Это ты пей на здоровье. А я и так от дяди Симы никуда не денусь. И вообще, зачем вы меня взяли? Не могли уж одни управиться?
– А как же, ему-то одному скучно, – усмехнулся Горегляд, кивнув на Курта. – Охота мне была под гармошку его сдавать!
Полыхнула молния, и вдруг Саня, увидав впереди себя вздымающуюся гору воды, с черным силуэтом рубки подводной лодки, закричала:
– Наши, наши!
Ялик пришвартовался к борту подводной лодки, и матросы в «канадках» с капюшонами быстро стали сносить в надутый ими резиновый понтон тяжелые ящики.
Саня перепрыгнула из ялика на понтон к Фёдорову и Горегляду и стала помогать им в приемке оружия.
Дядя Сима, подтолкнув Курта, перебрался с ним на подводную лодку и, держась за поручень, направился к рубке. На ней в центре звезды белой краской была выписана цифра «15».
Волны заливали верхнюю палубу. На лодке стучали дизели – шла подзарядка аккумуляторных батарей.
Командир подводной лодки, изредка освещаемый молнией, – коренастый, плечистый, в «канадке» с наброшенным капюшоном, – возле рубки покуривал трубочку, прикрыв ее ладонью.
– Здравствуйте, товарищ! – добродушно поздоровался дядя Сима. – Поздравляю с хорошей погодой.
– Мечта! – сказал командир и протянул руку, представился: – Капитан-лейтенант Волков!
– Гаевой. – Дядя Сима пожал ему руку.
У подводника было смешное доброе лицо с черными усиками. Живые, чуть с лукавинкой глаза смотрели спокойно и внимательно.
– Тут вот какое дело, – сказал дядя Сима. – Немчонка, вот этого, у отца мы отбили, отвезите на Большую землю.
– Беру, – коротко ответил Волков, оглядев Курта.
– Спасибо… – Дядя Сима замялся, вздохнул и добавил: – А еще одного человечка не прихватите?
– Вы что, у них детский сад в плен взяли?
– Нет, это уже своя… русская…
– Женщина?!
– Звоночек… девочка…
Волков задумчиво пососал трубку, потом с юморком, переходя на «ты», сказал:
– Вот свалился на шею! Ладно… Где он там, Звоночек?
Веди ее на борт!
Впрочем, приказав матросу проводить Курта в лодку, Волков сам пошел на корму встречать девочку.
– Только вы уж с ней как-нибудь пообходительнее, – предупредил дядя Сима, шагая за Волковым. – Мы ей – ни слова о Большой земле, – и крикнул на понтон: – Эй, Сань, иди сюда! Тут капитан с тобой хочет познакомиться!
Девочка живо перемахнула с качающегося понтона на борт лодки и уставилась на Волкова.
– А гармошка где? – спросил дядя Сима.
– В ялике…
– Горегляд, подай гармошку, – попросил дядя Сима и, получив ее, представил девочку командиру: – Ну, вот она… Поет как соловей-пташечка.
– Ну что ж, хорошо, – с улыбкой сказал Волков. – Шефский концерт нам дашь?
– Могу и шефский! – задорно тряхнула головой Саня и, взглянув на рубку, воскликнула: – Ой, а что это у вас здесь «пятнадцать»?
– Это мы столько кораблей потопили, – со сдержанной гордостью ответил Волков.
– О-го-го! – нараспев сказала Саня. – А они вас?
– Да всяко бывало. Но, как видишь, до последней приборки бог не доводил.