Белая фата для Алисы

– Какая прелесть…

– Я случайно наткнулся на эту игрушку в какой-то лавчонке. Так и думал, что тебе понравится.

– Так этот мишка для меня? – Она прижала игрушку к своей груди, на глаза накатили слезы. – Спасибо, я тронута…У меня похожий был в детстве. Часто, когда мама работала, он был единственным, кто скрашивал мое одиночество. – Алиса коснулась пальцем пластмассовой пуговицы носа, провела по ворсистой спинке.

– А я совсем не помню, чтобы меня оставляли одного, все время рядом со мной кто-нибудь был: мама, няни, учителя, приятели, отец, его гости. Родители ужас как гордились моей памятью, и я, как балаганный фокусник, должен был демонстрировать свою эрудицию. Кто первый высадился на луну? Формула квадратуры круга. Актер, сыгравший Тарзана и прочее. Подчас мне приходилось прилагать немало выдумки, чтобы скрыться от всех подальше.

– Сейчас, как я вижу, никого поблизости нет. Мы одни?

– Пока да, в полном уединении. Прислуга приходит два раза в неделю. Горничная, садовник. Если честно, этот дом пока еще не мой. Помнишь, я тебе говорил об однокласснике, который сделал карьеру в Голливуде. Этот дом принадлежит ему, но пока он в отсутствии, я часто здесь бываю. Он уже не раз предлагал мне его купить. Для одного меня дом слишком большой… Вообще-то я хотел узнать твое мнение… Тебе понравилось здесь?

Алиса посадила игрушечного медведя на место. Почему он спрашивает ее? Зачем он хочет услышать ее мнение? Может, то просто отговорка, и он не хотел привозить ее в свою квартиру, куда просто так могла снова заявиться Глория. Зря она не выслушала Кевина, что бы он мог сказать об их отношениях? Пока она не узнает, свободен ли Кевин от обязательств, она не сможет, довериться ему.

Алиса присела на корточки перед камином.

– Это электрический или топится дровами?

– Сам камин старинный, начинка – современная. Я бы тоже не прочь посидеть перед открытым огнем, послушать, как потрескивают поленья, но и от благ цивилизации не отказываюсь. Прямо перед тобой рычажок, можешь включить. Терморегулятор можно поставить на минимум, чтобы не жарко было.

Алиса пододвинула кресло к камину. Скрестив руки на груди, она смотрела на пляшущие язычки подсветки. Из открытого окна доносился шепот листвы, аромат цветов наполнял пространство. Мысли хаотичные, тревожащие куда-то ушли, растворились. Ей было хорошо просто так сидеть в мягком кресле, не размышляя о прошлом, не тревожась о будущем.

Вернулся Кевин с бутылкой вина и двумя тонкостенными бокалами, опустился на пушистый ковер прямо у ее ног. На четверть наполнив бокал пурпурной влагой, он протянул его ей.

– Глинтвейн? С корицей и ванилью? – спросила она.

– Пино нуар вполне приличной выдержки. Мне показалось, что не стоит делать из такого хорошего вина глинтвейн.

Он смотрел на нее снизу вверх, в стеклах его очков играло отражение искусственного пламени. Ей было не по себе от того, что она не видит его взгляда.

Она сделала глоток. Вино действительно было замечательным, с богатыми оттенками вкуса.

– Если ты не против…

Зазвучала музыка. С первых аккордов она узнала знакомую мелодию. В современной обработке вальс Штрауса из когда-то обожаемого ею старого фильма вызвал в ней чувство легкой грусти. Впервые она посмотрела еще черно-белый фильм «Большой вальс», когда ей было четырнадцать, и она вся горела в предчувствии больших возможностей взрослой жизни и неотвратимости счастья. С тех пор эта нежная и красивая мелодия всегда будила в ней сладкое чувство тревожного ожидания.

– Хочешь потанцевать?

Она отрицательно покачала головой. Ей казалось немыслимым сделать хоть какое-то усилие. Она наслаждалась вином, любовалась игрой искусственного огня, ощущая, как нега расслабленности проникает во все клеточки ее тела.

Музыка зазвучала чуть громче, заглушая шелест листвы за окном и, как ей казалось, звук гулко стучащего ее сердца. Она ждала. Ждала неизвестно чего, но знала – что-то должно произойти.

– Ты хотел мне рассказать о Глории, – не выдержав затянувшейся паузы, произнесла она и тут же пожалела. Зачем разрушать такую хрупкую идиллию?

Кевин заколебался, вопрос застал его врасплох. Произнесенное вслух имя вызвало в нем чувство вины, он опустил голову, не зная, как ответить. Окружив ладонями стакан, будто пытаясь согреть, он сделал глоток и несколько секунд молчал, будто прислушиваясь к внутреннему голосу, потом негромко заговорил:

– Глория? Нда, Гло… Красивая, стильная, смелая. Идеальный вариант. Она многим моим знакомым кажется идеальной. Образованная, умеет поддержать разговор, достойно ведет себя в обществе. И, может, быть, любит меня… настолько, насколько она вообще способна любить. – Кевин помолчал, собираясь с мыслями. – Но мне все время кажется, будто в ее любви есть какая-то нарочитость, искусственность. Она ведет себя безупречно, она идеальна, нда… может, быть. Многие считают, что мы с Глорией – замечательная пара. Но почему-то я себя ощущаю пойманным в силки зверьком. Посадили в клетку, а я еще должен радоваться.

Изумившись его ответу, Алиса тем не менее понимала, что сказанное им – открытие, прежде всего для самого Кевина. Он выглядел таким растерянным, смущенным.

Он покачал головой и глухо произнес:

– Думаю, я все еще мечтаю о большой любви.

Они снова замолчали, безуспешно пытаясь найти другую тему для разговора. Кевин двумя глотками допил оставшееся в стакане вино, удивившись мельком, что совершенно не ощутил вкуса.

– Пойду приготовлю сэндвичи. Тебе с сыром? С ветчиной? Открыть баночку оливок?

Алиса двусмысленно пожала плечами. Кевин прошел в кухню. Пока в тостере поджаривались ломтики хлеба, достал из холодильника сыр, баночку оливок. Разложил бутерброды на тарелку, украсил оливками, поставил на поднос. Его мысли кружились хороводом, он был несколько растерян. Как ему поступить? Он знал, что Глория рассчитывает, что их отношения закончатся свадьбой, и он еще совсем недавно готовил себя к мысли, что так тому и быть. Разумеется, Глория достойна хорошего к ней отношения. Броская и стильная, кроме того, они люди одного круга. Недаром же они встречались на одном лайнере, останавливались в одном отеле. Родители с детства готовили его к мысли, что он должен жениться именно на такой женщине. С Глорией его не должны подстерегать никакие сюрпризы. Их жизнь будет стабильной и… предсказуемой. Он станет примерным супругом, а она – достаточно видной женой, чтобы их супружеская пара заинтересовала светских сплетников. Они с Глорией сделают телешоу для семейных пар, займут определенное положение в обществе. Ведь именно так Глория собиралась построить их совместную жизнь. О, она все ему уши прожужжала, как будет здорово, когда их совместное появление на экране заставит прикусить языки всех ее недоброжелателей. Как повысится рейтинг телеканала, как будет гордиться им его отец. И, хотя их отношения нельзя назвать страстной любовью, Кевин убедил себя, что страсть проходит, а общие интересы и взаимопонимание остаются. С этим у него с Глорией все было в порядке, и Кевин некоторое время пребывал в иллюзии, что этого ему будет достаточно.

Алиса тоже размышляла, сидя в кресле у камина. О себе, о Кевине, об их отношениях… На секунду она пожалела, что случай их свел вместе, но тут же испугалась этой мысли. Ведь она вовсе не влюблена в него, просто он ей нравится. Когда он с ней рядом, в ней будто что-то просыпается. Ей нравится его общество, ей доставляет удовольствие, когда он обнимает ее, когда целует…

От одной только мысли о его поцелуе, все в ней вспыхнуло. Да, ей хочется с ним близости, и это нормально, ведь она свободная женщина. И вполне логично, что она очутилась в таком сказочном доме в ожидании волшебного продолжения столь чудесного дня.

– Волшебство, обыкновенное волшебство, – прошептала она, оборачиваясь. За окном шелестели листвой деревья.

Тут вышел Кевин, и Алиса благодарно ему улыбнулась. Разве она что-то может, поделать, когда она буквально тает от счастья от одного его присутствия?

– Попробуй, что я тут наскоро приготовил, – сказал он, придвигая к ее ногам низкий деревянный столик.

– Спасибо, я не голодна.

Кевин ласково посмотрел на нее:

– И все же поешь. Мне так будет спокойней. Легкий ужин ни одному из нас не помешает.

– Спасибо, я попробую. – Она взяла с тарелки сэндвич, захрустела поджаренным хлебом. – Вкусно. Очень вкусно.

Кевин пододвинул стул, сел поодаль. Снова между ними пролегло молчание. Но вот Алиса промокнула губы салфеткой, стряхнула крошки.

– Как хорошо, что ты меня сегодня нашел в парке. Я никак не ожидала… Я так счастлива!

Кевин смешался от ее слов, поставил опустевший стакан на стол и снял очки. Он потер переносицу и хотел было снова водрузить на нос, но Алиса остановила его:

– Не надевай… пожалуйста. Я хочу видеть твои глаза.

Он взглянул на нее чуть затуманенным взглядом близорукого человека и, скрестив дужки очков, положил очки рядом со стаканом.

– Расскажи мне о себе, пожалуйста. Мне хочется о тебе знать как можно больше.

– Алиса…

Он улыбнулся. Улыбка у него вышла чуть виноватой – или ей так показалось? Она предполагала, что он станет говорить о своей работе, о взаимоотношениях с женщинами, объяснит, что произошло между ним и Глорией, расскажет, как они встретились, что их связывало. Но он стал говорить об отце. О том, что с детства тот был для него образцом для подражания – с его сигарами, увлечением телевидением, страстью к коллекционированию предметов искусства. Кевин рассказал, что лет в десять отец взял его на съемки фильма, который продюсировал.

– Я был необыкновенно увлечен всеми процессами съемки, наблюдал, как работает гример, оператор, следил за актерами, – говорил он, увлекаясь все больше. – Искусство лицедейства сначала восхищает, пленяет своим волшебством превращений. Стираются грани между искренностью и притворством. Подчас теряешься, когда человек говорит правду, когда лжет. Начинаешь подозревать, что все вокруг только и делают, что выдают желаемое за действительное, постоянно притворяются, чтобы показаться лучше, чем они есть на самом деле. Ты бы знала, какая это клоака – вся эта актерская тусовка! Все они братья и сестры, когда соблюдается равновесие интересов, но как только кто-то пытается выдвинуться вперед… Я очень рад, что ты не мечтаешь об актерской карьере.

– Ты поэтому разочаровался в Глории, что ей хочется попасть на экран? Или я ошибаюсь? Мне кажется, она неплохая актриса, – сказала Алиса и тут же пожалела о сказанном. Она скорее почувствовала, чем увидела, как посерело его лицо.

– Ты хочешь знать, что произошло у нас с Гло?