Белая фата для Алисы

Но где же Кевин? Она опустила ноги на пол, оглянулась на смятую постель, хранящую память об их неистовых объятиях, провела рукой по простыне. Не удержавшись, наклонилась к месту, где спал Кевин. Как только она вдохнула его запах, вновь ощутила прилив нежности, и в то же время волнения. Алиса ощущала, как ей не достает Кевина – его теплого, внимательного взгляда, его улыбки, его голоса, прикосновения к его коже. Ей показалось, что если она сейчас не увидит его – лишится чего-то важного, может быть. самого важного в своей жизни.

Алиса выглянула из окна и в лучах яркого солнца увидела стайку птиц, кружащих над кронами деревьев. Может, Кевин из «жаворонков», кто рано начинает свой новый день, как бы поздно не заканчивалось вчера? – подумалось ей, и она напрягла память, чтобы вспомнить слова, сказанные им сегодняшним утром. Что он сказал: «Я тебя люблю» или «До скорой встречи, любимая»? А может быть – «Спи, моя дорогая, набирайся сил, я скоро вернусь»? О, если бы она смогла тогда выбраться из плена сна, может быть, они вместе наблюдали бы восход солнца, любовались бы их первым рассветом. Или вместе приняли бы обжигающе холодный душ и приготовили легкий завтрак. Как жаль, что она не нашла в себе силы проснуться и начать утро вместе с любимым!

Алиса встала, ощутив босыми ступнями прохладу пола, пошла умываться. Брошенное на край ванны полотенце еще хранило следы его влажного тела, между зубчиками расчески застрял его волосок… Флакон с мылом, тюбик зубной пасты, бритвенный прибор. Предметы хранили память о частице его жизни, привычных жестах, обычных ежедневных ритуалах. Ей подумалось, как хорошо было бы стать такой же неотъемлемой частью его жизни, как все, что его сейчас окружает.

Она присела на край ванны, поднесла полотенце к лицу, закрыла глаза. Ей вспоминалось его тело, волоски на его груди; она представила его меняющие оттенок глаза, пряди волос, спадающие на лицо, выдающийся вперед подбородок. Будто воочию она ощущала вкус его губ, шероховатость языка, прикосновение его кожи. Так вот, что значит по-настоящему быть желанной… Какое наслаждение дает близость с любимым!

И все же какая-то смутная тревога все более овладевала ею. Отчего Кевин оставил ее одну? Почему не смог (или не захотел!) дождаться ее пробуждения? Может, он испугался? Боялся, что она увидит оттенок сожаления в его глазах? Разочарования?

А может, она показалась Кевину слишком легкодоступной? Может, он слишком бурно в одну ночь растратил весь свой запас желания? Может, правду говорят, чем интенсивнее была страсть, тем быстрее она гаснет?

В сомнении она бродила по дому, не выходя из оцепенения, все воскрешая воспоминания о его ласках, повторяя про себя произнесенные им слова, погружаясь в меланхолию от царившего вокруг безмолвия. Затем она снова вернулась в спальню, опустившись на постель, натянула на себя одеяло и снова окунулась в дрему с непонятным и покойным ощущением, что спит в его объятиях.

Очнувшись от дремы, Алиса снова полностью отдалась ожиданию его возвращения, с каждой минутой все больше тоскуя и сомневаясь в себе. Чем дольше он не давал о себе знать, тем крепче росла в ней уверенность, что Кевин ее бросил. Как когда-то Марк…

Алиса вырвала из блокнота страницу, поспешно сделала запись и, чуть задержавшись взглядом на торопливых беспокойных строчках, положила на прикроватную тумбочку. Некоторое время, не мигая, она смотрела на бездвижную листву за окном.

– Добрый день. Как настроение?

Алиса развернулась на голос.

– Кевин… – Она задохнулась от волнения, опустила глаза, но сделав усилие над собой, заставила взглянуть прямо в его лицо.

Сначала она испугалась, вдруг она прочтет в его глазах сожаление или еще хуже – презрение, но через секунду уже ругала себя за то, что она стоит как пластмассовая кукла, не делая ни шага навстречу, не улыбнувшись. Надо сказать что-нибудь, разбить эту ужасную тишину, но слова застревали на языке, казались глупыми и ненужными.

– А я как раз собиралась уходить, – вымученно сказала она и застыла в ожидании его ответа.

Кевин покачал головой.

– Сегодня страшная жара. Наверное, к ночи соберется дождь. Кстати, ты что-нибудь ела?

– Что? Я… Н-н-не знаю…

– Какая ты смешная.

Обхватив ее за плечи, он притянул ее к себе, наслаждаясь тонким ароматом ее тела, заглядываясь на вихрь спутанных волос, бушевавший вокруг ее лица.

– У меня сегодня был безумный день. Не хочу рассказывать. Неинтересно и ненужно. Главное, я смог вырваться пораньше. А ты? Как ты тут без меня?

Его губы коснулись ее шеи, рука окружила талию. Алиса прижалась к нему, ощущая, как его нежность, словно тонкая мягкая ткань, окутывает ее, согревает теплом. И все же она нашла в себе силы произнести твердо:

– Кевин, все же я должна уйти. Я чувствую, что мы ошиблись. Все вышло как-то слишком быстро. Так не должно быть… Так неправильно.

Она почувствовала, как его рука, обнимавшая ее талию, напряглась и разжалась. Он сделал шаг назад, с тревогой вглядываясь в ее лицо. И вдруг его пронзила острая боль, какую ощущает обманутый человек. Растерянно он оглянулся вокруг, заметил на тумбе вырванный из блокнота лист бумаги. Машинально он взял его в руки, пробежался взглядом по строчкам. Он понял – она действительно хочет уйти. Уйти и не вернуться. Его охватила паника.

– Милая моя, – произнес он, чувствуя, как от волнения у него онемели губы, – ты не можешь перечеркнуть то, что возникло между нами.

– А что? Что случилось особенного?

Он молча кивнул, пожал плечами:

– Ничего особенного? Ты так считаешь? Мне показалось совсем иначе. Со мной никогда ни с кем такого не было.

Алиса грустно покачала головой:

– Мне кажется, ты ошибаешься.

Ей хотелось добавить, если б он чувствовал то же, что и она, не смог бы оставить ее сегодня одну в чужом для нее доме, раздираемую сомнениями, страдающую от неизвестности.

– Разве с другими женщинами у тебя было иначе? Наверное, когда ты был с Глорией, тебе поначалу тоже казалось, что вас связывает особое чувство. Иначе как объяснить, что она не сомневалась в вашей скорой свадьбе? Нет, Кевин, на твоем светофоре желтый свет вот-вот должен погаснуть, но не зеленый загорится – красный. Ты связан обязательствами с Глорией. Ты просто испуган перед таким важным шагом в своей жизни. Такое бывает… Джессика говорила, что у них с Питом было подобное. Пит перед самой свадьбой испугался, стал метаться и даже завел себе подружку. А потом все пошло, как и должно было пойти. Пит с Джесс обвенчались, родились дети. Все у них замечательно. Ты же сам видел, какая это хорошая семья. Пит любит Джессику и, я уверена, совершенно не помышляет ни о каких своих бывших подружках.

– Зачем ты мне все это говоришь? – остановил ее Кевин. – Причем здесь Джесс и Пит? Зачем ты в который раз вспоминаешь о Глории? Сейчас есть только ты и я, и никого больше.

– А завтра? А послезавтра? Вчера было одно, сегодня совсем по-другому. Вот ты ушел…

– Мне надо было, я тебя предупредил, что мне необходимо быть в студии. У меня обязательства…

– Обязательства… ну конечно… Мы все связаны, спеленаты обязательствами. Оставшись одна, я бродила по дому, думала, спрашивала себя, чего на самом деле хочу в жизни. – Она дотронулась до его руки. – И знаешь, что я поняла? Я поняла, что хочу только тебя. Хочу быть с тобой, как говорится, и в радости, и в горе. – Алиса глубоко вздохнула. – А с другой стороны, я страшусь… Я боюсь за себя… Если я для тебя просто… ну просто… не знаю даже, как правильно выразиться. Ну вроде как предлог… ты воспользовался мной, как лазейкой, чтобы не связывать себя обязательствами перед Глорией… – Она заметила, как напряглось его лицо, будто занавес упал между ними.

– Ты мне не доверяешь? Если тебя однажды кто-то обманул, ты считаешь всех мужчин способными на предательство?

– Может, я не права. Только вот что я хотела тебе сказать… Мне почти тридцать лет и… Я знаю, что есть множество женщин лучше меня, красивее, состоятельнее. Я не выдержу, если увижу в твоих глазах сожаление.

Кевин отрицательно покачал головой и ответил, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Ты боишься сравнений? Почему? Почему ты так не уверена в себе?

Алиса молчала, не поднимая глаз. Кевин продолжал:

– Ты на самом деле сможешь уйти только из опасения гипотетических будущих страданий? Только от того, что есть вероятность, что мы обманулись в наших чувствах?

Алиса прикусила губу, чтобы не расплакаться. Потом хрипловато произнесла:

– Не знаю. Наверное, я поступаю глупо. Но как же с Глорией? Что ты ей скажешь? Пусть она пока подбирает себе белое платье с фатой, пока ты напоследок не погуляешь на стороне?

Кевин не ответил. Он подошел к окну и скрестил руки на груди. Его взгляд был направлен куда-то вдаль.

– У меня с тобой все не так, как с Глорией, совсем не так, я уверен, – сказал он после продолжительной паузы. – И может, я виноват перед ней, но большей ошибкой была бы наша с ней супружеская жизнь. Теперь-то я понимаю, без любви брак не имеет смысла. Я не любил Глорию никогда. Была симпатия, чувственное влечение. Я не хочу себя обелять, но в том, чтобы идти на сближение, была не моя инициатива. Мы вместе оказались на одном лайнере, в одном отеле. Думаю, Глория прилагала к тому немалые усилия, а я должен был воспринять это, как будто нас сводит судьба. Вообще-то я так и воспринимал…

Кевин подошел к Алисе и положил руку ей на плечо.

– Алиса, мы все можем ошибаться. Ты ошибалась, когда ждала Марка, ведь так? Ваша последняя встреча тому доказательство. Я ошибался с Глорией. Мы не можем прожить жизнь без ошибок. И без боли… Останься со мной, Алиса.

Ее глаза были полны слез.

– Я хотела бы, больше всего… Ты знаешь, у меня не было отца. Конечно, он был, иначе как бы я появилась на свет… Только я никогда с отцом не встречалась. И я не знаю, что такое отцовская любовь. Боюсь, у меня не получится сделать тебя счастливым.

– Получится, Алиса, не сомневайся. Как я смогу жить с другой, после того, как узнал тебя? Мы две половинки. И то, что мы нашли друг друга – это чудо. Нельзя просто отмахнуться от этого!