Обернись!.. Часть четвёртая

В порядке? Это уже слишком! Я понимаю, забота обо мне и всё прочее. Но не до такой же степени! Парню ещё в повозке по морозу трястись фиг знает сколько.

– Алдар! Ты…

– Это иллюзия, Арри, ничего нового на нем нет. Так ведь, Милария?

– Естественно. Не думаете же вы… – оскорбилась она и вздохнула. – Естественно, думаете. Да, всё правильно. Для всех так и есть. Это не важно. Будете уходить, имейте в виду, на всех деревьях – «паутина» под ««невидимкой»», срабатывает на приближение, на кустах – «сон», завязан на прикосновение, к воротам не суйтесь, там целый букет и сигналки, с забором, думаю, разобрались, раз сюда попали.

– Хороший арсенал, – оценил Алдариэль. – На кого заготовлен?

– На придурка моего, чтобы выйти не мог, когда напьётся. Мне проблемы с соседями не нужны. Зараза, как услышал! Юташ, к стене. А вы – в угол, вон туда, подальше. Вас прикрыть или сами?

– Сами.

– Давайте. Ни во что не лезьте. Я его уведу, минут десять подождите и уходите. Юташ, ты обещал, не забудь.

– Помню. Спасибо за всё, Мила.

– Ты знаешь, Юташ. Прощай.

Мы перебежали в дальний угол, Юташириэль сбросил уже надетый свитер, стал лицом к стене, намотал цепи на руки, Милария вооружилась кнутом и пристроилась рядом. В дверь вломился верзила, сфокусировал мутный взгляд на эльфе, осклабился:

– Красиво ик! Теперь ик я.

Женщина, отшвырнула кнут подальше, обвила руками его шею, капризно проныла:

– Я устала. И ты устал. Пойдём баиньки.

– Нет, ик – икал он на каждом слове до омерзения противно. – Ему ик мало. Я ик добавлю. Ему ик полезно.

– Ты уже добавил. Устал. Пойдём, мой грозный тигр, – её тон из капризного стал игривым. – Или останешься без сладенького. Хочешь сладенького, тигрик?

Эльф сжал цепи и уткнулся лбом в стену. Верзила полез ей под юбку.

– Здесь, ик. Хочу ик здесь.

Милария оттолкнула его.

– Оставайся, а я ухожу. Найду другого тигра.

Она пошла к двери, откровенно покачивая бёдрами, он издал звук, видимо, призванный изобразить рычание, и поплёлся следом. Дверь захлопнулась.

Юташ отпустил цепи, ударил кулаком в стену. Заговорил, не поворачиваясь:

– Мы тридцать два года вместе. И тридцать лет она его вот так уводит. Чтобы меня не тронул. А сделать ничего не можем, я ему принадлежу. Пока Мила не появилась, шкура зарастать не успевала. Как у него объект не шёл или он напивался, так сразу сюда. Сука, талантливый архитектор ведь, по его проектам полгорода построено, и всё через мою спину. А с ней у нас как-то сразу получилось, сперва просто помогала, чем могла, а потом… Год его истериками изводила, чтобы ей подарил. Не согласился. Во всём ей уступал, а тут упёрся. Тогда она вот это придумала. Изображать, что сама уже на мне оторвалась. Когда трезвый, он понимает, что лишнего нельзя, добить может, а как напьётся, уже безразлично, не остановить. Только на секс поддаётся. И всё рвётся чтобы при мне, как догадывается о чём-то. И, что самое интересное, он её любит, действительно, любит. А она меня. Вот такой заворот. Всем плохо, и ей хуже всех. Его жалеет, злится, но жалеет. За меня боится. Из-за себя страдает, что стареет, а я это вижу.

– Что ты ей обещал? – ответ на этот вопрос я знала, даже не догадывалась, а именно знала, но всё равно его задала.

– Что, если получится сбежать, никогда сюда не вернусь, не буду искать возможности с ней встретиться, – Юташириэль, наконец, повернулся. – Алдариэль, Мила тебя давно найти пытается, как на Прощальной увидела, да слухи про призрачных эльфов пошли, так и начала разыскивать. Только безуспешно. А с этим новым указом совсем изнервничалась. Мне за эти годы, что с ней, редко доставалось, только если он находил время, когда её дома не было, и то терпимо. Для Милы каждый раз кошмаром был, а тут перспективу подогнали не из лучших и выхода нет.

Первый раз мы забирали эльфа, одетого в нормальные вещи. В надежде на чудо Милария обеспечила его всем необходимым. Жалко её было до слёз. И его тоже. Хотя о своих чувствах он не сказал ни разу. А вот мужа Милы у меня пожалеть не получалось. Любил он или нет, но жестокости его это не отменяло.

После этой ночи моя вера, что не все люди такие, как на Прощальной площади, стала расти. Хотя больше ни с кем, похожим на Марека и Миларию, во время спасательных рейдов нам встретиться не довелось. Но была ещё Симария, были те, кого показала мне Старшая, должны были быть и другие.

А ещё я снова и снова благодарила Великих за то, что мне не придётся уходить от Алдара, чтобы не стареть у него на глазах. И еле дождалась, когда все группы доберутся до Леса, мы вернёмся домой и сможем побыть наедине.

Через два дня тропы пустили Шерина. Все думали, что на радостях он проторчит на них пока не свалится без сил, но Шериниэль лишь проверил свои возможности, а в очередной рейд пошёл с нами, стажироваться в новом качестве. На шесть групп сил к него ещё не хватало, но с тремя вполне справлялся.

Остаться незамеченной наша деятельность не могла. Портрет Алдариэля не сходил со страниц газет и экранов маговизоров, награда за поимку принца выросла в десять раз. Количество охранных заклинаний на домах, где содержались рабы, должно было прилично обогатить их производителей, Зинка советовала Алдару потребовать с них законный процент. А я, как обычно, нервничала. Штука, похожая на оружие, оказалась оружием, аналогом нашей сайги магической модификации. Стоил магострел недёшево, но и не заоблачно, требования для приобретения выдвигались минимальные: пройти курс обучения, не иметь ярко выраженных психических отклонений и достигнуть совершеннолетия. Для меня это стало, мягко говоря, неприятным открытием. Для Зинки открытием стало то, что для меня это открытие.

– Ольховская, тут, вообще-то, войны были. Они их, по-твоему, на кулачках вели? Маш, твою мать, Мэри, ты голову хоть иногда включай.

Всё правильно, всё логично. Только легче от этого не становилось. Просто чудо какое-то, что никто из ребят не нарвался на вооружённых хозяев. Или нарывались, но я об этом не знала? Как до сих пор не знала природу происхождения шрамов Алдариэля, он не признавался, остальные об этом молчали, а расспрашивать против его желания я сама не хотела.

На приведение в порядок эльфёнка понадобилось семь сеансов. Малыш был полностью здоров, но всё так же молчал и реагировал на меня по-прежнему тяжело: замирал, вытягивался в струнку, почти не дышал. Чтобы лишний раз его не пугать, к дриадской поросли я заходить перестала.

Никто из Старших в Аршансе так и не появился. В их отсутствии были свои плюсы, Шаани уже неделю не давал законопослушным гражданам Кастании исполнить последний указ императора со всей ответственностью. Выставляемая у мест публичных экзекуций охрана никакой пользы не приносила, противопоставить буйству стихий им было нечего. Это, конечно, здорово помогало, но что бесконечно продолжаться такое положение вещей не может, понимали все. Не понимали, как его изменить. Моринда на нашем горизонте больше не появлялась, сами искать её не пытались –всё равно не ясно, что с ней делать.

Ладно бы только с ней. Не ясно было что делать с Зинкой. Частично разрушенный блок давал о себе знать. Абсолютно безобидное желание поухаживать за цветами на моей клумбе едва не стоило нам с ней душевного здоровья и окончательно развеяло сомнения Младших, что в теле обыкновенной человеческой девушки притаилась их сестра. Стоило Зинке коснуться земли, как вся она, вместе с розой, алёнкой и мелкой травкой, взлетела и облепила мою подругу с ног до головы. Фаарру и Ваади пришлось убирать почуявшую хозяйку почву буквально по крупинке. Счастье, что произошло это в доме и клумба не отличалась гигантскими размерами, потому что братья уже почти поддались на уговоры вывести не привыкшую к затяжному сидению в четырёх стенах Зинку на берег. По их общему мнению, эта прогулка могла стать для неё фатальной. Человеческое тело без полноценной магии просто не пережило бы прилив любви стихии. Зинка из шока вышла быстрее, чем я.

Через три дня после этого приключения до своего хозяина добралась ещё одна соскучившаяся любвеобильная стихия. Этот момент для истории запечатлели камеры вездесущего маговидения. Правда, повезло не «Первому Честному», а скромному провинциальному каналу, чьи журналисты за неимением других новостей брали интервью у какого-то градоначальника, клятвенно обещавшего преодолеть любые трудности, бросив все силы на выполнение указа дражайшего императора. Интервью проводилось на фоне энный раз воздвигнутых столбов с цепями, увитых трогательными нежно-розовыми ленточками, и скамеек с мягкими подушками на первых рядах и тканевыми накидками на остальных. Город заботился о комфорте своих жителей, переживал, чтобы задницы не отморозили, увлёкшись захватывающим зрелищем. Материализовавшийся посреди столбов огромный лев в сценарий интервью явно не входил. Впрочем, на своём участии в нём он и не настаивал. Громоподобно зарычал и величественно удалился. А столбы, наверное, были некачественные, лев хвостом махнул, они и рассыпались. Если исключить из комментария Фаарра все изысканные речевые обороты, то выходило, что Шаани ближайшие пару недель мы не увидим, третий Младший приступил к непосредственному выполнению своих прямых обязанностей со всем комплектом запретов и ограничений.

Нам возможности Рычащего были недоступны. Это для него не существовало ни магических, ни физических препятствий, и расстояния не играли никакой роли. Для нас всё обстояло хуже. С расстояниями вопрос был бы решаем с помощью Огненного, если бы к Алдариэлю не прилагался довесок в виде меня. А во всё остальное Фаарр и вовсе не имел права вмешаться, пока не возникло непосредственной опасности для нас. Рекорд по числу диверсий, проведённых нами, составил всего лишь одиннадцать штук за самые удачные сутки. От спасательных операций отказываться было нельзя, каждая из них означала, что ещё одному эльфу ничего грозит. Так что для разрушений оставалось лишь часть времени, которое раньше отводили на отдых. В столице и крупных городах даже пытаться приблизиться к филиалам Прощальной площади было бессмысленно, все они охранялись магами далеко не низкого уровня. Алдара это вряд ли бы остановило, если бы не опять-таки я. Оставались города поменьше, но и в них приходилось тратить время и силы на нейтрализацию охраны.

Тайрину и Шериниэлю было строго-настрого запрещено приближаться к растущим как грибы объектам народного развлечения, они под защиту Младших не попадали. Оба злились, но соглашались, понимали, что если влипнут, то лишат кого-то шанса вырваться из рабства и отвлекут Алдара на вытаскивание на свободу ещё и их, при условии, что останутся живы. Остальные парни едва сдерживали ярость. И тоже понимали, что сделать ничего не смогут. Трёмстам с небольшим эльфам без магии, с прошитой в спектре невозможностью отнять чужую жизнь, против миллионов кастанийцев долго не продержаться. В общем, пропорциональное соотношение наших возможностей с потребностями оставалось удручающим. Проще говоря, всё, что нам удавалось сделать, было каплей в море. Помочь мы успевали десяткам, а жуткие часы кровавой потехи безжалостной толпы ожидали более десяти тысяч. И выхода мы пока не видели.

Очередной рейд оказался неожиданно и неприятно коротким. Дороги кишели патрулями, весь транспорт подвергался доскональному осмотру, пассажиры проверялись на наличие иллюзий. Спасательные операции отменились. С диверсионными дело обстояло лучше, но ненамного. Большинство потенциальных объектов разрушения охранялись не только теми, кому это положено по долгу службы, но и толпами зевак, не желающими опять лишиться вожделенного развлечения, и охотниками за наградой, обещанной за опального принца, надеющимися, что он не устоит перед соблазном разнести в пух и прах именно это место. Несколько раз их ожидания мы оправдали, на последнем напоролись на засаду из десятка магов и решили сделать небольшой перерыв, узнать последние новости, немного отдохнуть и перекусить. Фаарр куда-то умчался, велев Водному без него нас не выпускать. Новости ничем хорошим не порадовали, всё шло по плану и совсем не нашему. А наш никак не вырабатывался.

– Императора в заложники – не вариант? А его императрючку озабоченную? – в этот раз генератором гениальных идей работала Зинка. – Машка, которая Мэри, говорила, что она по столице шляется, аж только держись. Захватим, папуле ультиматум выдвинем: отменяй свой гребённый указ или выбирай, какую деталь дочуни выслать первой. Только чистоплюйства этого вашего не надо, про слёзы невинного дитяти и родительское сердце. Таких дитяток вместе с родителями из эволюции заранее исключать нужно.

Переводом идей из гениальных в бредовые занимался Ваади:

– Даже оставив в стороне моральный аспект твоего предложения, мы упираемся в то, что ультиматум, как и шантаж, результативен только в двух случаях, когда второй стороне есть, что терять, или нечего противопоставить его требованиям.

– Так у него есть что терять!

– И есть, что противопоставить. Прикажет убить всех эльфов.

– Так по условиям Моринды просто убить их нельзя.

– Они их не нарушат. Как думаешь, Маррия справится с тысячами стоящих на Грани? И скольких из них успеет добить сама Чёрная Невеста?

– Не факт, что он пойдёт на это.

– Не факт, что не пойдёт. И, в любом случае, отыграется на них за похищение Амины, как только она вернётся.

– А мы её не вернём и… – Зинка распалилась, сникла и снова распалилась. – Египетский родственник! Тот самый случай. Стойте! А зачем требовать отмены указа? Требовать сразу освобождения всех.

– А вот это уже будет нарушением условий Моринды, – Ваади методично, словно давно обдуманные вещи, продолжал громить все предложения. А словно ли? Или они сами всё это обдумывали? – И если, что практически исключено, Миред пойдёт на это, и даже если эльфов удастся вывести в Лес, закончится всё плачевно не только для них, но и для дриад. Леса подожгут…