Когда Бог смотрит в микроскоп. 50+1 невероятно-вероятных историй из жизни землян

Абдул-абы ждал ее на скамейке возле дома напротив. Тюбетейку подправил, на палочку уперся и с радостным скрипом поднялся навстречу. Он один в трехкомнатной живет. Дети, внуки – отдельно.

Как же он счастлив, что после нескольких месяцев осады «девушка», наконец, сдалась и сейчас бежит взволнованная навстречу.

Платок у Гульсины сбился. Куртка расстегнулась. Шнурки на ботинках развязались. А глаза впервые в жизни заблестели, румянец залил давно пожелтевшие от тоски щеки.

Они вцепились друг другу в руки и, задыхаясь от восторга, пошуршали домой.

Расписали их быстро, но только после того, как Абдул-абы надавил на администрацию ЗАГСа авторитетом.

Дочь его была категорически против, ссылалась на чрезвычайно «зрелый» возраст молодожена. 88 лет – не шутка. Смотря для кого.

Она все сокрушалась корыстолюбию невесты и подбивала соседей на осуждение ее поступка.

Жених на церемонию явился вовремя – в новом пиджаке, с цветами и с «молодой» под ручку.

Гульсина могла и в карман к нему поместиться. Хрупкая, маленькая, неловкая, застенчивая.

Родные не пришли. Им, видишь ли, стыдно. А молодоженам и без них душевно оказалось.

Они даже шампанское пить не стали. Сразу скрылись в спальне и затихли. Уснули оба сладко, как никогда. Впервые за последние несколько десятков лет. Бессонных и одиноких.

Счастье тихих прогулок, ночных разговоров и совместных обедов длилось три месяца. Однажды утром Абдул-абы умер. Сердце остановилось.

Гульсина все дни похорон горько и незаметно просидела в углу спальни. Никто ее не трогал. Потому что не замечал. Есть она не могла. Плакать уже устала.

Когда пришли убирать квартиру и делить имущество, то посчитали ее помехой. Дочь владельца прямо и без деликатностей предложила «молодой» жене вернуться туда, откуда пришла. И, собственно, освободить пространство для продажи.

Она не спорила. В этот раз даже платки не взяла.

Вышла во двор, села на скамейку, а очнулась уже в больнице. Говорят, скорая подобрала.

Три дня она спала, а на четвертый пришел Абдул-абы:

– Идем, Гульсина, вещи не бери. Не нужны они тебе больше.

– Ой, я ждала тебя. Не верила, что ты мог вот так и без меня…

– Не мог. Толпа людей все шла куда-то, и я вместе с ними. А потом остановился, подумал, что всю жизнь искал любовь, искал тебя, Гульсина, нашел и бросил, что ли, получается? Непорядочный я, что ли, человек? Увлек и обманул? Нет! Не бывать этому! Повернул назад. К тебе.

– Спасибо, Абдул!

– Пошли, Гульсина, любовь моя. Не плачь. Теперь мы будем рядом. Всегда.

И они ушли. Вместе.

КАК КОТ НА «ПРОГУЛКУ» ХОДИЛ

Кот был недоволен, но молчал. По молодости. Заголосил уже в глубокой зрелости. Прямо посреди ночи. В три часа. Понял, что терять больше нечего: орган для продолжения рода и удовольствий отрезали, когти отстригли, всех паразитов вывели. Зубы сами выпали. Остался только звук. Слабый, скрипучий, с шумами и однополосный. Какой есть.

Кот не привередничал. Использовал то, что еще имел в наличии.

Увещевания, просьбы, угрозы и даже прямое попадание тапком не могло изменить его намерений не скрывать накопившихся чувств и негативных эмоций. Он орал, срал и клал на все семейные традиции где попало.

Жизнь не приносила никакой удовлетворенности, а тут еще обитатели квартиры его явно разочаровывали. Из всех он был дружелюбен только с тетей Олей, которая отвечала за уют, чистоту и правильное питание. Ее супруг вносил в их идиллию суету и странный запах. Его, как и детей с внуками, он жертвенно терпел, спихивая то с дивана, то с других уютных мест, расположенных на «его собственной» территории.

Дядя Вася к Коту тоже относился с большой выдержкой, проявлял снисходительность. Но когда жену положили в больницу на операцию, возымел надежду изменить свои жилищные условия в лучшую сторону. В общем, непонятно, как это произошло, но так уж волшебным образом сложилось, что Кот выскользнул в приоткрытую дверь и исчез.

Дядя Вася – человек честный и совестливый. Он для приличия надел тапки и вышел поискать иждивенца в коридоре. Дети обошли вокруг дома. Внуки обежали свой двор и два соседних.

Затем все вместе написали объявление в подъезде и выдохнули. Переживали только за реакцию тети Оли. Но и тут все прошло гладко и даже с облегчением.

Кот не любил никого и мир отвечал ему взаимностью. Его уход семья восприняла как освобождение от не сложившихся за 10 лет отношений. Ну бывает. А что? Тут с родными детьми не всегда договоришься, а уж с Котом, которого ты не сам родил, – тем более.

Ночи в семье стали тихими. Уютные места в квартире – свободными. У мелкого Димки прошла аллергия. Жизнь наладилась.

Но Кот вернулся.

Грязный, голодный и несчастный.

Семья застыла на пороге.

Тетя Оля понесла его в ванну. Отмыла, накормила, приласкала.

Дядя Вася даже сам разморозил ему рыбу. Дети-внуки вернули на прежнее место коврик с балкона.

Что увидел и пережил Кот за порогом своего привычного и обжитого пространства – так и осталось тайной. Однако он стал подчеркнуто вежливым, деликатным и ласковым не только по отношению к хозяйке дома, но даже к ее супругу. А к детям-внукам его накрыли особенно нежные чувства. В результате таких невероятных перемен Коту перестали стричь когти и даже искренне пожалели, что не могут вернуть на прежнее место орган для размножения и получения удовольствий. Но он уже и не настаивал.

КАК АНДРЕЙ В МОНАХИ СОБИРАЛСЯ

Андрей хотел в Тибет, к учителю, в просветление. Вообще он ждал от жизни духовного роста, а получил женщину.

В детстве женщины были ему непонятны и непостижимы как вид, а уж в сознательном возрасте тем более. Андрей даже боялся их немного. Нет, инквизиция – это однозначно плохо, но можно же просто уехать в Гималаи и перепоручить свою жизнь тому, кто точно знает, что с ней делать, – ГУРУ. Потому что Андрей не знал. Он истово молился, читал, думал, медитировал, но ответа не находил. Уже лет пять «веганил», пил дистиллированную воду – и ничего. Он упорный: перешел на корм для птиц и хомячков. Исключил из рациона даже соль и останавливаться не собирался. А тут…

Непонятно как это все объяснить, поэтому он пошел на поводу у обстоятельств. Чувства оказались мощнее зеленого чая с жасмином (виски с колой он еще не пробовал). И Андрей не устоял.

Точнее, не так. Он пытался. Например, она ему улыбнулась, а он ей – нет. Даже наоборот: сделал равнодушное лицо и приподнял бровь.

Она так коварно засмеялась и ущипнула его. А он промолчал.

Точнее, не так. Ущипнул ее тоже и пересел на другой стул. Тут всё и случилось.

Ему понравилось.

Оказалось, что на ощупь она гораздо симпатичнее, чем он мог вообще вообразить. А дальше…

Ну, простите, это жизнь… Даже боль от укуса ревнивого кота в голую пятку не смогла испортить Андрею счастливого утра в ее постели.

Господи! Она такая мягкая, теплая, вкусная со всех сторон и так смешно сопит, уткнувшись носиком в подушку…