Мечта длиною в лето

«Как в Пушкинском музее», – подумал мальчик, вспомнив недавнюю экскурсию.

Но особенно его удивили иконы, висевшие в правом углу комнаты.

«Шесть штук», – быстро пересчитал их Федя, не отрывая глаз от центрального образа Спасителя, смотрящего прямо на него и словно проникающего взглядом до самой глубины души.

Забравшийся на пианино кот вдруг странно подпрыгнул, замахиваясь лапой, и Федька увидел, как самый большой фарфоровый слоник, повернувшись в воздухе, падает вниз. Отбившийся хобот червяком скользнул по паркету, залетев под диван.

«Это не я», – хотел было сказать Федька, но вспомнил, что хозяйки нет.

– Кхе-кхе, – автоматически произнёс он в пустоту комнаты, сам не зная зачем, и вдруг почувствовал, что кашляет по-настоящему и не может остановиться.

Зуд раздирал горло железными крючьями, из глаз ручьями лились слёзы, а живот судорожно дёргался, причиняя нешуточную боль, от которой кашлялось ещё больше.

– Федя? Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал? – услышал он за спиной удивлённый голос Марьи Семёновны.

Сквозь удушающий кашель Федя попытался объяснить, что зашёл в открытую квартиру, чтобы выключить газ, но вместо слов изо рта вылетали лающие звуки. Мягкими руками Марья Семёновна обхватила мальчика за плечи и увлекла к двери, успокаивающе приговаривая:

– Идём, дружок, я доведу тебя до квартиры.

Фёдор не сопротивлялся. Он даже не пытался возражать, когда Марья Семёновна объясняла растерявшейся маме:

– Ваш мальчик, видимо, болен и по ошибке или в бреду зашёл в мою квартиру, пока я ходила к соседке за луковицей для супа.

– Да, да, спасибо вам! Он ещё ночью начал кашлять. – Мама одной рукой щупала Федьке лоб, а другой поддерживала его под локоть при каждом новом приступе.

Марья Семёновна сочувственно покачала головой и сказала:

– Вам бы вывезти ребёнка на свежий воздух, а то в этом году столько машин развелось под окнами: у любого может астма начаться.

– Вы думаете, что это – астма?

Судя по голосу, мама была близка к панике.

– Астма не астма, я не врач, дорогая Татьяна Ивановна, но как учитель твёрдо знаю одно: детям на каникулах в городе не место.

Тут бы Федьке и вставить своё слово про Подболотье, но сил на разговор совсем не осталось, и, уже лёжа на диване, он прохрипел, глотая окончания слов и тяжело дыша:

– В нашем классе все ездят в деревню.

– Кабы знать, в какую деревню, – развела мама руками. – Сам понимаешь, у нас в деревне родственников нет.

Вплывшая в комнату Юлька, услышав разговор про деревню, застыла на полпути и недоумённо подняла брови:

– Делайте со мною что хотите, но я в деревню не поеду.

Может, от категоричных слов Юльки, может, от маминого поглаживания по голове кашель утих так же внезапно, как и начался.

– Что я там не видела, в деревне?! – снова с вызовом повторила Юлька, и Федя понял, что она сейчас заведётся на весь день. – Я студентка, у меня на носу сессия! Никуда не поеду!

– Не волнуйся, Юляша, о тебе речь не идёт! Сдавай свои экзамены. Конечно, это самое главное! А поехать с Федей в деревню мы попросим деда. – Задумавшись, мама сплела пальцы перед грудью: – Ума не приложу: у кого узнать, где можно снять дом в деревне? Чтобы было и место хорошее, и недорого.

– В Подболотье, мама! – закричал Федька так громко, словно его ударили кулаком по спине. – Все мои одноклассники ездят не на Кипр или Майорку, а в деревню Подболотье! Там сдаётся море домов и совсем за копейки.

– Подболотье? Никогда о таком не слышала. Но, впрочем, идея неплохая, – пробормотала мама в раздумье. – Надеюсь, там хорошие магазины и детская поликлиника недалеко.

* * *

«Выдумала мать – в деревню ехать!» – Юлька скрестила ноги под столом и грудью навалилась на столешницу. Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Прибавив громкость, она принялась ладошкой отбивать ритм, бодро плескавшийся в наушниках плеера.

«Когда слушаешь весёлую музыку, то жизнь кажется намного лучше, чем есть на самом деле. И кто только выдумал эту учёбу и, главное, зачем?» – думала она.

Сессия приближалась стремительно, заражая мысли тягучей тоской.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – сказал Валентин Свербицкий из параллельной группы. И добавил: – Если бы не армия, меня бы в университет калачом не заманили. Пусть учатся дураки, которые не умеют делать деньги. Умный мужчина всегда сумеет развернуть свой бизнес. А вам, девчонкам, учёба и вовсе ни к чему. – При этом он одобрительно окинул взглядом Юлю, стоявшую в группе девушек, и сказал: – Женщина должна украшать общество, а не сидеть в конторе с утра до вечера. Подумайте, кому нужна задёрганная, измученная жена? Никому! А если у дамы вдруг обнаруживается талант руководителя и она становится топ-менеджером, то это вообще бррр… – Свербицкий зябко пожал плечами, демонстрируя собеседникам, чего стоят женщины-руководители.

Компания студенток слушала Валю раскрыв рот, и Юлька то и дело ловила направленные на него восхищённые взгляды сокурсниц, думая, как здорово иметь такого парня: остроумного, в модных джинсах, ладно облегающих стройные ноги, в кармане которых лежат ключи от новенькой «тойоты».

…Сквозь звуки музыки пробился кашель брата, и Юлька ещё сильнее заколотила ладонью по столу. Пусть кашляет сколько угодно… Как ей всё надоело!

Прибавив звук, она нагнула голову к рукам, чтоб не бил в глаза свет от окна, и принялась перечислять то, что ей надоело хуже горькой редьки.

Во-первых, надоел Федька. Она не выпрашивала у родителей братишку или сестрёнку.

Во-вторых, надоела квартира, где ей приходится ютиться на половине комнаты.

Надоела нравоучениями мама, всегда уставшая и одетая в тряпки из китайских магазинов.

Надоел равнодушный к жизни отец, всё свободное время читающий книжки.

Надоел дед, указывающий, как ей жить.

И наконец, надоела сама эта жизнь – никчёмная и ненужная.

Музыка в наушниках зазвучала медленнее, и Юлька, не поднимая головы, притянула к себе последний номер журнала «Космополитен», с обложки которого победоносно и белозубо улыбалась юная девушка в леопардовом пальто и бежевых туфлях на умопомрачительных шпильках. Вот она – настоящая жизнь, наполненная лёгким запахом духов и восхитительными морскими круизами на белоснежных лайнерах.

Это тебе не занюханная деревня Подболотье.

Вспомнив про деревню, Юлька снова фыркнула и крикнула в глубину квартиры:

– Мама, я пойду погуляю!

– Поздно не приходи, а то папа будет ругаться, – не высовываясь из кухни, отозвалась мать.

Обе знали, что угроза не имеет никакого значения: папа, зачитавшись, даже не заметит отсутствия дочери.

Сразу не попав ногой в брючину, Юлька запрыгала по комнате, больно ударившись локтем о стеллаж с книгами. С полки упала книга «Золотой ключик» и раскрылась на первой странице. На ней ровным маминым почерком было выведено: «Юленьке от мамы и папы». Эта короткая надпись царапнула лёгким воспоминанием о давнем дне рождения, на который вместо обещанных часов с плавающими стрелками она получила в подарок книжку. Но не прочитала до сих пор. Зачем читать, если каждый новогодний праздник по телевизору показывают «Приключения Буратино»?

Юлька тщательно причесалась, оценивая яркость голубых глаз и красоту бровей – предмет зависти подружки Кати.