Он рванулся следом, продрался сквозь обвалившуюся каменную кладку и оказался в узком дворике, сплошь заваленном дровами. Вокруг не было ни одного человека, только на крыше истошно драли глотки подгулявшие коты да в трубах завывал ветер с Финского залива. Тимошка обречённо обвёл глазами замкнутое пространство и подумал, что прав был его дед Илья, когда говорил, что пустое любопытство – большая глупость. Не пойди Тимошка заглядывать в этот проклятый куст, сидел бы сейчас на скамеечке да поджидал доктора с Кирькой.
Мысль о Петре Сергеевиче заставила его охнуть и ещё раз осмотреться вокруг. Где он и как теперь попадёт в больницу? Обратный путь Тимошка совершенно не помнил. Мальчик посмотрел на большую изрубленную плаху посредине двора, на которой, похоже, кололи дрова. В центре её сверкало что-то круглое. Он сделал шаг вперёд, и его сердце затрепыхалось, как овечий хвост: в ярких лучах вечернего северного солнца лежал дяди Петин хронометр.
Тимошка мгновенно схватил дорогую пропажу и крепко зажал в кулаке. Теперь эти часы не вырвут из его рук даже сто разбойников вместе взятые. Он ужом скользнул в знакомый проём между домами и выбрался к мостику.
«Надо перейти на другую сторону, вспомнил он, – потом пройти вдоль речки, а потом зайти в какую-то дверь…»
Дверей в домах на набережной было не перечесть. Почти на каждом фасаде красовались две, а то и три двери. Тимошка заглянул в одну, дёрнул другую, третью, но все они были заперты. Наконец, десятая по счёту дверь призывно распахнулась. Тимошка прошёл по длинному коридору, открыл ещё одну дверь и оказался в малюсенькой тесной комнатёнке, где, повалившись головой на стол, богатырским сном спал громадный мужик в белом фартуке.
Осторожно, чтобы не разбудить хозяина, Тимка развернулся, чтобы выйти, но не успел сделать и шага, как крепкая рука схватила его за шиворот и основательно тряхнула:
– Так вот кто тут по квартирам шарит! Я тебя, шпана уличная, давно караулю! Признавайся, сколько домов успел обчистить?
Мужик швырнул мальчика на стул и взял верёвку:
– В полицию я тебя сдавать не буду, а на первый раз сам проучу. Вздую так, что неделю сесть не сможешь.
– Пустите, дяденька, – взмолился Тимошка, – ей Богу, это не я! Я сегодня первый раз в жизни в Петербург приехал, из деревни я, сирота.
– Из деревни, говоришь? А костюмчик-то на тебе барский. Говори, у кого украл!
Незнакомец с силой разжал судорожно стиснутые Тимошкины пальцы и вытащил часы Петра Сергеевича.
– Понятно… – протянул он, – часы у барина стибрил.
Он сунул часы себе в карман и намотал на кулак концы верёвки:
– Скидовай штаны!
«Ничего говорить не буду, – обречённо решил Тимошка, – всё равно не поверит. И дядя Петя меня теперь не дождётся. Да и без часов я к нему вернуться не могу. Остаётся мне скитаться по улицам, как той бабульке, что часы у меня вырвала».
Он зажмурился в ожидании порки, перекрестился:
– Хочешь верь, дяденька, хочешь не верь, но суд ты чинишь над невиновным. Сирота я из села Соколовка, меня доктор усыновил. Это его часы.
Мужчина опустил поднятую было руку и кинул верёвку на пол:
– Соколовка, говоришь? Ну и чей ты сын?
– Тимка я. Николая Петрова сын.
– Кольки Петрова? – обрадовался дядька. – А не врёшь?
– С чего мне врать, – насупился Тимошка. – Померли по осени мои мама с батей и дед. Только я из всей семьи и выжил.
Он уже понял, что порки не будет, и несмело взглянул в лицо незнакомцу:
– А ты знал моих родичей, дяденька?
– Как не знать! Я с Колькой Петровым почитай всё детство на кулачках дрался. Девчонку делили. Только она мне отказала и за Кольку замуж пошла. Значит, ты есть ихний сынок Тимошка?
Тимка кивнул.
– Ну а меня Иваном звать. Иван Лукин. Наш дом в Соколовке у старого колодца. Слыхал, небось? А здесь я старшим дворником работаю.
– Знамо дело, слыхал, – сказал Тимошка. – Я деда Луку хорошо помню. Он мне один раз рогатку подарил.
– Это он любил мастерить, – расплылся в улыбке Иван. – Эх, землячок! Славно, что ты ко мне попал. Сейчас чайку попьём, самоварчик поставим. Хочешь, у меня оставайся, пристрою тебя к генеральше мальчишкой на побегушках. Свой кусок хлеба всегда заработаешь.
– Мне в больницу надо, – жалобно сказал Тимошка, – меня там дядя Петя, мой названный отец, ждёт. Братца моего Кирьку бешеная лиса укусила. Мы его в больницу привезли, а я потерялся.
– Жаль, что остаться не можешь, – Иван так хлопнул Тимку по плечу, что тот присел. – Ну да ладно. Пойдём, доведу тебя до больницы. Односельчанину грех не помочь. Только обещай, что будет время – забежишь ко мне проведать.
Тимошка облегчённо вздохнул:
– Спаси тебя, Господи, дяденька Иван.
Иван протянул Тимошке часы Петра Сергеевича, надел форменный картуз, на околыше которого был жетон с номером дома, и вывел его на улицу:
– Давай сюда.
Он провёл Тимку через длинный арочный двор, свернул за угол и показал пальцем налево:
– Вот она, больница.
Тимошка взглянул на часы. Они показывали восемь часов. Значит, он пробегал за бабкой целый час. Ждёт ли его Пётр Сергеевич? С замирающим сердцем мальчик подошёл к знакомому корпусу прививочной станции и опустился на лавочку.
11
Прошло ещё полчаса. По двору больницы то и дело озабоченно пробегали сёстры милосердия и дюжие мужики-санитары в фартуках и в белых нарукавниках. Один раз мимо него, помахивая тросточкой и посверкивая золотыми перстнями на толстых пальцах, прошёл купец в чёрном котелке, а Петра Сергеевича всё не было.
«Неужели он не нашёл меня и уехал в Гатчину? – забеспокоился Тимошка. – Может быть, думает, что я сбежал, и ищет меня по городу?»
Он совсем было решился заглянуть в больницу и спросить, где доктор, как дверь распахнулась, и оттуда показался Пётр Сергеевич. Кирьки с ним не было.
«Умер!» – с ужасом подумал Тимка, но сразу же понял, что с Кирьяном всё хорошо, потому что доктор улыбнулся ему и потрепал по голове:
– Соскучился?
Тимошка вскочил:
– Соскучился. Как Кирька?
– Надеюсь, поправится. Ему сделали перевязку, ввели инъекцию вакцины от бешенства, измерили температуру. Сейчас он спит в палате, а завтра утром мы его навестим.
Он взглянул на Тимошку и удивлённо заметил, что новенький матросский костюмчик за один день превратился в лохмотья.
– Да ты, брат, выглядишь, как каторжник на рудниках, – иронично хмыкнул доктор, – придётся покупать тебе обновку.