Другая Анна

В купе Сима познакомилась ещё с двумя девушками: смуглой черноглазой Аней и рыжей, слегка курносой и веснушчатой Катей. Вскоре вошёл украинец в чёрной униформе с журналом подмышкой. Он потребовал у девушек паспорта. Пролистав Симин паспорт, украинец открыл журнал и сказал:

– Фесуненко? Нет у меня такой. Опять, наверное, что-то перепутали. Ладно, я сам тебя зарегистрирую.

Когда он ушёл, Сима облегчённо вздохнула. Проснувшись рано утром, Сима, Аня и Катя обнаружили, что Наташа куда-то исчезла. Вскоре она появилась и объяснила причину своего отсутствия:

– Только что с земляком разговаривала. С тем, который у нас паспорта забрал. Он сказал, что нас везут на распределительный пункт, а оттуда отправят на предприятия и пообещал, что мы будем распределены на один завод. Это очень важно – в чужой стране держаться вместе. Ведь правда?

– Ну конечно, – согласилась Катя. – Наташа молодец – договорится с кем угодно о чём угодно. Она должна и нас этому научить.

– Этому научиться невозможно, – вздохнула Аня. – Это должно быть с рождения.

Сима с ней согласилась.

2.

После распределительного пункта все четверо попали в Дортмунд на огромную фабрику.

От бараков, в один из которых поселили девушек, её отделяла небольшая площадь, сами же бараки напоминали огромные карточные домики, построенные наспех с полным пренебрежением к тем, кто в них будет жить. Внутри – бесконечные ряды кроватей и никакого намёка на уют. Сима вспомнила о красивом и уютном родительском дом и печально вздохнула.

Сначала с новенькими встретился начальник лагеря. Он предупредил девушек, что они обязаны носить нагрудный знак «OST», а потом велел написать письма родителям.

Сима побелела от страха: кому писать? Гале – опасно, разве что Александре Ивановне.

Выбора не было, и она написала Александре Ивановне:

«Дорогая мама, как ты поживаешь и как твоё здоровье?»

Ответа девушка ждала две недели. Для Симы это были две недели страха за свою жизнь и жизнь дорогих ей людей, а по прошествии времени ей передали вскрытый конверт. Александра Ивановна написала:

«Твоя мама болела той же болезнью, что и ты, и уже умерла».

Потом начальник лагеря спросил её:

– Чем болела твоя мама?

– У неё было больное сердце, – ответила девушка.

Этот ответ удовлетворил любопытство начальника лагеря, но лишил покоя Симу. Что имела в виду Александра Ивановна и не случилось ли что-то с Галей? Она терялась в догадках и очень переживала.

Цех, в котором работала Сима со своими новыми подругами, представлял собой огромное помещение, куда были собраны принудительные рабочие из многих стран Европы. Девушки с Украины должны были очищать контейнеры от грязи и машинного масла. Порядок в бараке наводили по очереди. Санитар Клаус ни раз отчитывал некоторых за недобросовестную уборку, а когда подходила очередь Симы убирать барак, непременно говорил:

– Сегодня можно обойтись без проверки. Если дежурит Жозефина, я ни к чему не смогу придраться, даже если захочу.

Токарями в цехе были преимущественно французы. Один из них, высокий худощавый молодой парень с чёрными как смоль волосами по имени Эрнест, пользовался у начальства лагеря особым уважением. Он был рабочим высокой квалификации, и ему поручали наиболее сложные заказы.

Эрнест был всегда в хорошем настроении, часто шутил и старался подбодрить других. Сима нередко говорила с мамой на идише, поэтому понимала почти всё, что говорили немцы. Конечно, её немецкий был далёк от совершенства, Эрнест же говорил по-немецки без ошибок и акцента.

– Как тебе удалось так хорошо выучить немецкий? – спросила его однажды девушка.

– Я родом из Эльзаса, – улыбнулся ей француз. – У себя на родине немецкую школу закончил. Мои родители отдали меня туда, потому что были в восторге от немецкой культуры. Только я теперь с ними не согласен. Да, Бах, Бетховен, Шиллер, Гёте – эти и многие другие имена о чём-то говорят, только я уверен, что настоящая культура – это прежде всего доброжелательное отношение к людям. А что мы увидели здесь? Обыкновенное рабство!

Воскресенье было для принудительных рабочих выходным днём. Симины новые подруги с утра уходили гулять в город и звали её с собой. Девушка отказывалась, ссылаясь на желание учить немецкий.

– Я всегда старалась быть лучшей ученицей в классе, и немецкий знала лучше всех, – сказала ей как-то Наташа, – но так хорошо, как ты, я ни разговаривать, ни понимать по-немецки не могу. Незачем тебе всё воскресенье корпеть над учебниками, айда с нами в город гулять. Может быть, встретишь там кого-то из Золотоноши.

От её слов Симе было не по себе. А вскоре начальник лагеря предложил ей подработку-уборку его дома по выходным. Девушкам охотно согласилась: ведь если она будет занята по выходным, то подруги не станут звать её в город, и оправдываться больше не придётся.

Однажды Сима мыла окно на кухне в доме начальника лагеря и услыхала доносящийся из комнаты стон. Это стонала дочка хозяина, четырнадцатилетняя Грета.

– Что случилось? – спросила её Сима.

– Математика, – плачущим голосом объяснила Грета. – Терпеть её не могу. Домашнее задание сложное – ничего не решается.

– Математика была моим любимым предметом. Может быть, я смогу тебе помочь?

Задание оказалось довольно лёгким, и Сима быстро справилась с ним.

– Вот спасибо, – обрадовалась Грета. – Без тебя я бы ничего не решила.

– Не за что меня благодарить, – улыбнулась Сима. – Это задачи совсем не для Альберта Эйнштейна.

– Наша учительница физики сказала, что Эйнштейн- это обыкновенный мошенник, который хочет навязать миру какую-то фальшивую теорию, поэтому мы должны быть счастливы, что избавились от него.

На следующей неделе задание по математике было до того сложным, что Сима с трудом решила заданные Грете задачи. А когда через неделю она снова появилась в доме начальника лагеря, школьница встретила её восторженной улыбкой:

– С домашним заданием по математике на прошлой неделе справились только я и Феликс – лучший математик нашего класса. В знак благодарности я решила сшить тебе платье. Сейчас я сниму мерки, а на следующей неделе ты сможешь его забрать.

На следующее воскресенье платье было готово. Сима надела его и была приятно удивлена: оно идеально облегало её фигуру и было сшито профессионально. Несмотря на сложный фасон, Сима не увидела на своём новом платье ни одного кривого шва, ни одной ассиметричной складки. Сомнений не было: эта четырнадцатилетняя девочке шила куда профессиональнее чем Соня, считавшаяся лучшей портнихой Золотоноши.

– Платье просто замечательное, спасибо, – поблагодарила Грету Сима. – И бирюзовый- мой любимый цвет. Ты выбрала его просто так или догадалась, что этот цвет мне идёт?

– Я вижу, кому что идёт. – объяснила ей Грета, – потому что для меня это необходимость. Ведь я собираюсь стать модельером.

Однажды ненастным осенним днём Сима возвращалась в свой барак после работы у начальника лагеря усталой и встретила Эрнеста и его подругу Моник.

– Жозефина, у меня есть хорошая новость, – сказал Эрнест и, оглянувшись по сторонам, шёпотом добавил:

– Вчера ваши взяли Киев.

– Откуда ты знаешь? – лицо девушки озарила счастливая улыбка.

– Мы с Моник постоянно слушаем радио союзников. Так что это точная информация.

– Но ведь это запрещено. А вдруг вам поймают?

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – улыбнулся Эрнест. – Всё будет в порядке, Жозефина.

Симину усталость как рукой сняло. Киев свободен- значит мама тоже свободна! У Симы словно крылья выросли, казалось, ещё немного- и она полетит как птица. Девушка некоторое время посидела на своей кровати и захотела снова услышать что-то об освобождении Киева, поэтому отправилась в барак, в котором жил Эрнест.