Другая Анна

– Петрушанская Сима Ефимовна.

Лейтенант задумался. Суровость мгновенно исчезла с его лица, он приветливо улыбнулся девушке и спросил:

– А майор Петрушанский Аркадий Ефимович не твой родственник?

– Это мой родной брат.

– Я найду твоего брата, – пообещал Лапин.

Он снял трубку и набрал номер.

– Здравия желаю, товарищ майор. Около меня сидит ваша сестра, было очень приятно было с ней познакомиться…Нет, ещё не регистрировал. Будет сделано, товарищ майор.

– Твой брат скоро будет здесь, – сказал Симе Лапин и повесит трубку. – Может быть, хочешь чаю с булочкой?

Ещё минуту назад Симе казалось, что этот человека вообще никогда не улыбается, теперь же притворная улыбка не сходила с его лица, и это казалось Симе особенно неприятным. И хотя девушка очень хотела есть, она покачала головой и сказала:

– Нет, я сыта.

– Представители командования приехали сюда, чтобы решить кое-какие вопросы с нашими американскими союзниками, – объяснил Лапин. – И товарищ майор с ними. Он сейчас в гостинице и скоро приедет за тобой.

– Насколько я знаю, Алик не знает английского, – сказала Сима.

– Это не имеет значения, потому что наше начальство приехало с переводчиком. Впрочем, товарищ майор всё тебе сам расскажет.

Алик пришёл через полчаса. Со слезами радости бросилась Сима брату в объятья. За это время он заметно постарел: хотя брату было всего тридцать, в копне его густых каштановых волос уже поблестели серебряные нити, глаза окружала сеть мелких морщин, на виске проявился шрам.

– Ты её не записывал? – спросил Алик Лапина.

– Нет, товарищ майор, я сделал всё как вы сказали.

– Хорошо, – сказала Алик и, взяв сестру за руку, повёл её к двери.

– Куда Лапин хотел меня записать? – спросила брата Сима, когда они выши в коридор.

Алик немного помолчал, потом, пристально посмотрел на Симу и сказал:

– Заруби себе на носу: ты никогда не была в Дортмунде и не знаешь никаких подневольных рабочих.

– Но почему? Если бы не мои подруги, я бы не выжила. И французы мне очень помогли.

– Французов ты тем более не знаешь.

– А наши девочки там были замечательные. Например, Наташа- из неё точно получится какой-то руководитель.

– После работы в Германии она сможет стать разве что уборщицей. И я не стал бы майором, если бы не скрыл, что мой отец – враг народа…

– Наш папа- никакой не враг, – перебила его Сима и заплакала. – Я уверена, Сталин обязательно во всём разберётся и папа вернётся домой. Его оклеветали подлые люди, но в этом мире хороших людей больше, чем плохих. Например, девочки из Миргорода, с которыми я работала в Дортмунде. Мы обменясь адресами и будем ездить друг к другу в гости.

– Где эти адреса? – спросил Алик, и когда Сима протянула его листок с адресами, порвал его на мелкие кусочки и выбросил в стоящую у двери урну.

Сима вздрогнула и простонала:

– Алик, что ты сделал? Я ведь обещала им написать. Давно мечтала о том, что как только кончится война, мы все вернёмся в Золотоношу – и ты, и мама, и Галя…

– Ни мамы, ни Гали больше нет в живых, – перебил сестру Алик и горестно вздохнул. – Маму убили в Киеве, а Галю кто-то выдал – люди видели, как она провожала тебя до станции.

У Симы внутри словно всё оборвалось. Сначала у неё даже не было сил плакать, но через некоторое время она залилась горькими слезами.

– Из-за меня погибли два человека, – сказала она сквозь слёзы. – Это я отговорила маму уехать из Киева. А Галя…Галя…Как мне после этого жить?

Дальше Сима не могла говорить- слёзы душили её. Алик нахмурился:

– Выбрось эту дурь и головы, ты ни в чём не виновата. Не бывает войны без потерь. Мы с Давидом прошли всю войну, жизнью рисковали. Видишь шрам у меня на виске – это след тяжёлой контузии, даже врач удивился, что я выжил. Да и ты такое пережила – врагу не пожелаешь. Жизнь продолжается, и мы должны быть рады, что остались в живых.

Находясь на лечении в госпитале, я познакомился с молодой докторшей Раей, и недавно мы поженились. Моя жена- прекрасный человек, думаю, вы с ней подружитесь. Сейчас мы временно живём в Вене, а после войны все втроём вернёмся на Родину.

«Газик» цвета хаки стоял за углом, за баранкой сидел молодой солдат и ждал Алика. Когда Сима и её брат сели на заднее сидение, водитель завёл мотор.

Машина выехала по шоссе, по обе стороны которого простирались руины. Девушка смотрел на бесконечные разрушенные дома в окно и думала о том, что немцы сначала проголосовали за Гитлера, потом их отцы, мужья и сыновья надели военную форму, чтобы навязать всей Европе страшную диктатуру. Многие из них заплатили жизнью за ошибки целого поколения, да и среди гражданского населения наверняка есть погибшие. А какие страшные разрушения!

– Ты посмотри по сторонам – везде сплошные руины. Так выглядит побеждённая Германия, – сказал Симе Алик. – Недаром мама всегда говорила, что тот, кто копает другому яму, сам в неё и проваливается.

Мама! От воспоминаний о ней у Симы на глазах выступили слёзы, но она быстро смахнула их носовым платком, чтобы не расстраивать брата. К вечеру «Газик» привёз Симу и Алика в Вену. Он остановился у порога роскошного особняки. Дверь открыла маленькая стройная женщина с большими чёрными глазами и ямочками на щеках.

– Знакомься, – сказал Алик Симе и обнял её, – это моя любимая жена Раиса.

– Лучше просто Рая, – улыбнулась Симе невестка. – Ужин будет готов минут через десять.

Сима рассматривала роскошную мебель, которой был обставлен особняк, и думала о том, что его хозяева, вероятно, бежали, когда фронт приблизился к Вене, а вот мама осталась Киеве и вовремя не уехала оттуда. Девушка вышла на порог, чтобы дать волю слезам, а когда вернулась в комнату, услышала голос Раи, хлопотавшей на кухне:

– Сима, ты мне не поможешь?

Пока Рая готовила салат, Сима нарезала хлеб.