Эксплеты. Лебединая башня

Эксплеты. Лебединая башня
Ирина Фуллер

Из-за жуткого предсказания принцесса Омарейл провела в Лебединой башне двадцать два года. Казалось бы, вот-вот должен появиться принц, который ее спасет, но в этой истории все по-другому. Спасать принцессу нельзя, да ей и нужно-то всего лишь одним глазком взглянуть на Астрар, столицу королевства. Правда, это только поначалу. Вскоре Омарейл начинает искать способ стать ученицей одной из школ. То, что никто не знает, как выглядит принцесса Ордора, ей только на руку. Главной героине предстоит выяснить, каково это – быть простой девушкой, кто претендует на ее руку и сердце и, главное, кто такие эксплеты. "Лебединая башня" – первая часть трилогии «Эксплеты». Автор обложки Алёна Ягупьева.

Пролог

Двери закрыли наглухо, так, что в комнату из коридора не доносилось ни единого звука. Это было к лучшему: ребенок мог проснуться от громкого голоса отца, от всхлипов матери, от увещевающих слов десятка мужчин и женщин. Долг и тщеславие закрыли эти двери и открыть их могло лишь преступление. Этого не должно было случиться.

Младенец остался один.

Глава 1. Черная башня

«Крепость Орделион была построена как оплот возникшей династии Доминасолис на берегу полноводного Рейнфло, в самом сердце Ордора. Ее крепкие каменные стены ни разу не осквернила кровь врага, ибо власть монархов была крепче и вернее любой башни Орделиона. Лишь однажды за пять веков положение короля пошатнулось, когда Урдрик Ужасный в 322 г. Д. отверг право Совета Городов на вето и едва не развязал междоусобную войну. Урдрик трагически погиб во время обхода крепости, упав с Черной башни, после чего власть перешла его брату Вейду, и порядок в Ордоре был восстановлен».

Пожелтевшие от времени страницы, на которых сухо описывались мрачные события давних лет, затрепетали в бледных худых пальцах Омарейл. Она отложила в сторону старый учебник истории и обошла массивный письменный стол, чтобы еще раз взглянуть на план Орделиона. Уже в который раз изучив путь от Часовой башни к Черной, она притянула к себе другой увесистый том, открытый примерно на середине, и впилась взглядом в текст.

«…после чего цареубийцы покинули замок, оставшись незамеченными для стражи. Правда, что Королевская стража не была предана Урдрику, но именно в Орделионе были поставлены люди, которым король доверял больше, чем кому-либо. Дарион по-прежнему был при Урдрике и лично отбирал стражников в замок. Я уверен, насколько может быть уверен человек, когда дело касается чужой души, что Дарион был по-настоящему предан Урдрику. Ходят слухи, что они были связаны кровными узами, но у меня нет никаких тому подтверждений…»

Омарейл раздраженно пробежалась взглядом по строчкам, где старый летописец рассказывал об отношениях Урдрика с его ближайшим кругом, и ткнула пальцем в абзац, где говорилось о побеге цареубийц из-под носа у стражи. Здесь она снова начала вчитываться в каждое слово.

«Стража стояла на входе и выходе Последней стены, на площадках каждой башни, Северные Ворота были заперты, а на Часовой башне над ними всегда дежурили самые лучшие солдаты. С моря Орделион охраняли три небольших судна. Поэтому нам и по сей день неизвестно, как преступники смогли проникнуть на площадку Черной башни, убить четырех стражников и короля, а затем исчезнуть незамеченными. Но вот что мне известно: в дело был замешан и Вейд. Последний все детство провел в замке и знает, должно быть, все его тайные ходы. Так, полагаю, убийцы и проникли в крепость».

Омарейл снова вернулась к изучению плана Орделиона. Где-то здесь, в Черной башне, должен был быть секретный ход, по которому можно было тайно пробраться в крепость и так же тайно покинуть её.

Еще три месяца назад она перерисовала все лестницы и площадки Черной башни на большой лист, чтобы дотошно измерить каждый поворот, каждый угол, каждую стену и выяснить, где прятался этот потайной ход. Но, увы, обычный план не раскрывал никаких секретов.

Оставался один путь: получить самые ранние чертежи Орделиона, Первейший План, созданный еще до строительства. Тот содержал схему всех тайных лестниц, туннелей и ходов, но охранялся настолько надежно, что даже сам король не мог ознакомиться с чертежами, не уведомив о том начальника королевской стражи. И пока что Омарейл в допуске к ним отказали.

Однако и летопись Доминасолис, книгу, в которую методично записывали все самые тщательно охраняемые тайны династии, ей сперва не давали. Омарейл не один день упрашивала мать принести ей том хотя бы на несколько дней. Если кто-то и готов был смягчиться, так это она. Омарейл получила летопись на четверо суток, и за это время переписала ее всю. На исходе четвертого дня руки ее едва слушались, глаза болели, а сама рукопись заняла все страницы сборника сказаний и легенд Ордора: чтобы не вызывать подозрений заказом такого количество тетрадей, она взяла самый увесистый альманах в своей библиотеке и писала прямо поверх порядком выцветшего текста.

Раздалась мелодичная трель – звонок оповещал о том, что подали завтрак. Омарейл прошла через гостиную к изящной двери с цветочным орнаментом из малахита и яшмы, открыла ее и оказалась в передней комнате. Там на столике стоял поднос, накрытый серебряным куполом. Поворот рычага заставил столик, негромко позвякивая приборами, проехать по рельсе в гостиную и остановиться у обитой изумрудным бархатом кушетки. Хозяйка комнат тоскливо взглянула на высокие дубовые двери, за которые не выходила ни разу за свои двадцать два года, и отправилась завтракать.

Она мало внимания уделяла тому, что ела. Ее мысли были заняты устройством города. Она представляла себе сердце Астрара, просторную площадь Салкан, что лежала за Северными воротами. Ее воображение живо рисовало залитые светом проспекты, разъезжающие по ним омнибусы и конные трамваи, торговые лавки с немыслимыми товарами и кудато спешащих людей. Последних ее мысленный взор рисовал хуже всего – это были лишь бесформенные пятна, одетые в самые разные наряды. Она никогда не видела живого человека: только собственное отражение в большом зеркале, да тайком добытые журналы и фотографии давали ей представление о том, как выглядели люди. И еще, разумеется, несколько портретов, что висели в ее комнатах, но те были лишь бледной тенью реальных личностей.

Покончив с завтраком, Омарейл произнесла в бронзовый громкоговоритель:

– Стража, я начала занятия. Прошу меня не беспокоить.

Давно уже не было необходимости говорить об этом: за последние два года все обитатели замка привыкли к тому, что вплоть до обеда в два часа Омарейл уединялась в своих покоях и никого не принимала. Она последовательно приучала к этому все свое окружение.

Омарейл подошла к большому портрету на стене. Его Величество Король Ордора и Старший Патер Астрара Горг Златовласый смотрел на нее с укором. Омарейл впервые заметила, что взгляд деда был осуждающим и строгим, еще когда ей было шесть. Тогда она решила, что портрет повесили сюда специально, чтобы, стоило ей задумать шалость, суровый лик Горга Златовласого заставлял ее одуматься.

Когда-то это работало, но те дни давно прошли.

Осторожно отодвинув портрет в сторону, она уставилась на дыру в кирпичной кладке. Проем был достаточно большим, чтобы хрупкая девушка могла пролезть в него. Сжав в руках порядком помятый серебряный нож, Омарейл залезла в каменную нору и взялась за дело. Вот уже шестнадцать месяцев это занятие было частью ее утреннего ритуала.

Кирпич хорошо крошился даже под мягким металлом, но дело все равно шло очень медленно. Если бы только у нее был хороший клин и молот! Но шум обязательно привлек бы внимание стражи. Да и заказ таких инструментов в комнаты вызвал бы ненужные вопросы.

Три часа монотонного занятия – и целый мешок был наполнен строительным мусором. Омарейл оттащила его в оранжерею, где приоткрыла большое окно и принялась неторопливо выбрасывать обломок за обломком в бурное море. Не следовало выкидывать все разом, так как ветром мусор могло задуть на соседнюю Птичью стену, или водный патруль мог обратить внимание на странности, происходящие в Лебединой башне. Омарейл нельзя было привлекать внимание.

Порядком устав, она все же решила в этот день потратить на тайный ход немного больше времени, чем обычно, и вернулась в нору. Одно движение – и Омарейл поняла, что дошла до конца. Толщина стены составляла около семидесяти сантиметров, как она и рассчитывала, и вот она увидела заднюю поверхность холста. Ее предположения и здесь оказались верны: по плану именно на этом месте должен был висеть портрет Эйгира Доминасолиса, ее отца.

Бешеный стук сердца невозможно было унять ни глубоким дыханием, ни мысленным счетом до десяти. Все еще до конца не веря в свое счастье, Омарейл принялась осторожно убирать осколок за осколком, чтобы сделать отверстие больше. Впереди было еще много работы, но теперь, за несколько месяцев впервые по-настоящему ощутив запах свободы, Омарейл не чувствовала усталости.

Время обеда настало слишком быстро, но, едва услышав набившую оскомину трель, она поняла, как проголодалась. Столик на колесах проделал свой путь по блестящей рельсе, Омарейл поставила поднос на обеденный стол и с аппетитом съела все, что приготовили для нее королевские повара.

Вернув на место портрет Горга Златовласого, умывшись от грязи и пыли и сменив платье, она убрала с письменного стола все планы и книги и прошла в Комнату Встреч.

В это время в гостиной, спальне и библиотеке на втором этаже слуги наводили порядок. Омарейл же общалась со своим ближним кругом.

Первыми пришли родители. С ними разрешалось пользоваться зеркалом. Впрочем, зеркалом оно было только для нее. Король и королева видели свою дочь точно через стекло. Так позволяло пророчество, и так они могли ухаживать за Омарейл, когда та была совсем малышкой. Специальные механизмы были разработаны лучшими изобретателями Ордора чтобы можно было менять пеленки, кормить и даже купать младенца, не находясь с ним в одной комнате.

– Из казны были выделены средства на строительство дополнительного корпуса Королевского госпиталя в Лебрихане, – делился король. – Он будет располагаться за пределами города, но добраться туда можно будет на специально запущенном омнибусе. Инженеры уже показали мне проект, выглядит многообещающе. Вообрази, там будет разбит парк для оздоровительных прогулок и будет выделено целое крыло под детские палаты. С комнатой для игр и кукольным театром.

Омарейл скучающе рассматривала резной деревянный потолок, забыв на мгновение, что родители могли ее видеть.

– Ваше Высочество, – строго сказал отец. – Это не досужие толки. Это то, чему вы должны уделять пристальное внимание. Однажды принятие решений о распределении средств будет твоей обязанностью, Омарейл. И что ты будешь делать?

– Бериот позаботится об этом, не так ли? – с вызовом ответила она, понимая, что перечит королю лишь от скуки.

– И Ордором будет править советник!

Королева, почувствовав назревающую бурю, поспешила сменить тему, мягко заметив:

– Кроме того, Омарейл, мы много раз говорили тебе, что принцессе не пристало закатывать глаза. Даже если собеседник тебя не видит, ты должна сохранять осанку и благожелательное выражение лица. И ни в коем случае не вздыхать!

Подобные вспышки упрямства со стороны Омарейл не были редкостью, хотя со временем ее нрав и смягчился. Когда-то все считали, что дело было в переходном возрасте. Недавно же она поняла, что сердила родителей намеренно. В глубине души она винила их в том, что они позволили предсказанию определить ее судьбу и навсегда заточить в башне.

Позже в тот день к Омарейл пришла Севастьяна. С кузиной ей разрешалось говорить только через непроницаемую стену со встроенными в нее глиняными сосудами. Благодаря такой системе голос собеседника слышался так, будто человек находился в этой же комнате.

– Думаешь, ты могла бы достать для меня Первейший План?

Севастьяна рассмеялась.

– Ну знаешь, лучше бы ты попросила у меня луну с неба.

Омарейл пропустила это мимо ушей.

– Думаю, я знаю, как можно было бы сделать это. Только представь, мы могли бы узнать про все тайные ходы замка…

– Зачем? Ну, предположим, я могла бы проходить из королевского корпуса в Лебединую башню в два раза быстрее. К чему это?

– Ну, где твой авантюризм, Севас? – с толикой раздражения спросила Омарейл, а затем пустила в ход свой главный козырь: – Ты же знаешь, как мне здесь одной скучно… Если бы мы получили Первейший План, а затем изучили все тайные ходы Орделиона, разве это не было бы потрясающим приключением?

Тишина в ответ была отличным знаком. Севастьяна знала, что это была манипуляция, но никогда не могла ей противостоять.

– Только подумай, скоро ты выйдешь замуж и уедешь от меня. Возможно, это наша последняя шалость…

– Шалость! Если об этом узнают, мне так достанется! – Недовольно отозвалась Севастьяна, но по чуть дрогнувшему голосу Омарейл поняла, что сопротивление было практически сломлено.