Северное сияние женщины

Северное сияние женщины
Ирина Григорьева

Говорят, у каждой медали есть обратная сторона. У смелости – трусость, у трусости – храбрость… Олеся и Настя – разные, они – как день и ночь. Две молодые женщины живут на острове, оторванном от «Большой земли», и ничего не знают друг о друге. Но судьба сводит их вместе, чтобы они смогли разобраться со своими страхами. Ложь и измена, обида и безнадёжность, вера и одиночество – всё смешалось в один толстый клубок… Так кто же распустит его первым?

Северное сияние женщины

Ирина Григорьева

Корректор Николай Стрыжаков

© Ирина Григорьева, 2018

ISBN 978-5-4490-2753-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

Говорят, у каждой медали есть обратная сторона. У смелости – трусость, у трусости – храбрость…

Олеся и Настя – разные, они – как день и ночь. Две молодые женщины живут на острове, оторванном от «Большой земли», и ничего не знают друг о друге. Но судьба сводит их вместе, чтобы они смогли разобраться со своими страхами.

Ложь и измена, обида и безнадёжность, вера и одиночество – всё смешалось в один толстый клубок…

Так кто же распустит его первым?

Та, что ДОЛЖНА светить на небе, как самое удивительное чудо Западной Сибири – Северное сияние?

Или та, которая УЖЕ светит?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Голова с глухим стуком ударилась об стену, как раз аккурат затылком, и перед глазами запрыгали звёздочки.

Настя судорожно сглотнула. Она где-то читала, что звёздочки – это нейроны головного мозга, вспыхивающие в черепушке при ударе. Или импульсы? Или белые кровяные тельца? Или все сразу. И сейчас зачем-то вспомнила об этом.

Настино тело резко подхватили и куда-то потащили, как использованную тряпичную куклу. Она вся подрагивала, подпрыгивала, икра левой ноги больно стукнулась обо что-то твёрдое. Глаза девушки всё ещё были зажмурены.

Вот её бросили и ещё разок пнули в живот. Не так сильно, как до этого, но чувствительно.

«На прошлой неделе в гостях у мамы я тоже пнула кота. Интересно, что он почувствовал? Разозлился. Царапнул потом…», – пришла мысль.

– Сколько раз предупреждал, будешь так себя вести – вообще убью.

В нос резко ударил запах перегара.

«Видимо, нагнулся, осматривает моё лицо…», – подумала Настя и ещё сильней зажмурилась.

Проспиртованное дыхание стало удаляться.

Тело передёрнуло, отчего Настю охватил страх: она слишком хорошо знала, что любое движение сейчас может вызвать у мужа новый приступ ярости, а значит, надо собрать волю в кулак и не дрожать.

Он успокоится. Обязательно успокоится. Так ведь было не раз…

Дмитрий прошёл к бару, открыл его, зачем-то включил подсветку, хотя в комнате и так было светло как днём – ещё одна причина бегства врачей, не все могли привыкнуть к белым северным ночам – достал початую бутылку виски, наполнил до половины пузатый стакан и залпом опрокинул в себя. Смачно отрыгнул и, пошатываясь, пошёл к дивану.

Настя всё ещё лежала на полу, пока муж утолял жажду спиртным, она успела перевернуться так, чтобы тело немного расслабилось, и теперь её лицо спряталось в ворсинках дорого ковра.

– Настя, я тебя по-человечески просил. Много раз просил. Умолял даже, – мужчина развалился на диване и подкуривал сигарету. – А ты не понимаешь, не хочешь понять, что при моих друзьях так вести себя нельзя.

Настя упорно молчала, стараясь дышать через раз. Её мозг опять заболтал, транслируя в эфир беспорядочные мысли: «Завтра, когда поеду на работу, зайду в магазин и куплю новые колготки. Эти порвались. Да и не понравились они мне, совсем бёдра не утягивают, как обещали в рекламе. А можно поехать на «Большую землю, и записаться к пластическому хирургу, чтобы жир откачать. Тогда и колготки не нужны будут. А может, снова начать бегать по утрам? Но сейчас комары и мошки на улице хозяйничают. Нет, лучше к хирургу…».

Пока Настя слушала эту внутреннюю болтовню, Дмитрий уже подсунул под голову подушку и, борясь со сном, втягивал в себя очередную порцию никотина. Последний бокал виски, упавший на солидную дозу выпитого чуть раньше, окончательно разморил его. Кроме того, он только что выплеснул всё накопившееся за неделю дерьмо на жену, а это покруче любого секса будет. Что-что, а кулаками молотить он любил, да и ногами тоже.

Только на его работе физическая нагрузка отсутствовала напрочь. Он даже от общегородских забегов и дней здоровья в ЛПУ уклонялся. Помогло приятельство с одной молоденькой докторшей. За какие-то заслуги она состряпала ему справку, что то ли аритмия его мучает, то ли тахикардия… В общем итоге он к своей огромной удовлетворённости оказался в рядах организаторов и пассивных болельщиков.

Не потушив сигареты, Дима окончательно провалился в забытьё. Его рука медленно соскользнула с груди вниз, и окурок упал на ковёр, который тут же занялся тлеющими искорками. Струйка дыма поползла вверх, достигла Настиного носа, и обонятельные рецепторы женщины послали сигнал в мозг, который тут же перестал болтать и сосредоточился на запахе жжённого.

Настя осторожно подняла голову, отчасти из-за боли, которая локализовалась в затылке, отчасти, боясь потревожить усмирившегося мужа. К этому моменту супруг уже громко храпел, и, осмелев, она полностью выпрямилась уже в сидячем положении. Потерев заднюю часть шеи тыльной стороной ладони, она потянулась и подняла успевшую истлеть сигарету. С силой несколько раз ткнула ею в ковёр, дабы добить виновницу дыма, и брезгливо бросила бычок прямо на спящего мужа. Сейчас она полностью успокоилась: раз Дима стал издавать эти страшные хряпающие звуки – значит, уснул глубоко, и как минимум до утра у неё есть время побыть одной.

Она с трудом поднялась на ноги и подошла к бару, тоже налила себе виски, отпила глоток, достала из пачки сигарету и закурила.

– Чёртовы белые ночи! – выругалась она, одновременное выпуская облако сизого дыма. – Как хочется темноты. Кромешной темноты.

Постояв ещё несколько секунд и смотря в окно на спящий прозрачный город, она подхватила бокал тонкими пальцами с изящным маникюром и пошла прочь из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Мозг заговорил с удвоенной силой.

Настя не хотела разбираться в своём поведении. Думает что-то и пусть думает. Она бы, конечно, могла обратиться к психологу, и тот долго бы рассказывал ей про отрицание – психологическую защиту, срабатывающую в травмирующих ситуациях – и объяснил бы, что таким способом она уходила от боли и страха.

За годы побоев она неосознанно выработала свой собственный способ спасения и в моменты ударов переключала внимание своего серого вещества на какие-нибудь глупости, каждый раз потом удивляясь, почему они лезут ей в голову.

Но в их небольшом автономном городке Б., на Крайнем Севере, ни о каких психологах слыхом не слыхивали, здесь даже психиатр в районной поликлинике и тот был в диковинку. Приезжали молодые врачи, прельщённые бесплатным жильём и перспективой наработки северного стажа, но, не выдержав суровых зим и лет – кстати, присутствие последнего можно было определить только по календарю и ненасытной мошкаре – сбегали восвояси. И вакансия вновь становилась открытой.

Правда, пара психологов всё-таки имелась – детских. Кто-то из числа бывших специалистов по социальной работе. Занимались они в основном бумагами и на приём брали неохотно, в основном – по распоряжению опеки. Поэтому чаще их боялись.

Да и не принято у северян сор из избы выносить. И без ненужных душеизлияний все знали, кто с кем спит и чем дышит. Отрезанные по девять месяцев от «Большой земли» люди развлекали себя походом в единственный ДК-трансоформер, который днём был и библиотекой, и концертным залом, и местом встречи районных депутатов, а ночью – клубом, где разгорячённые выпитым посетители выплёскивали всё, что накопилось. Кого там только не было: менты, кабинетные служащие, юристы, газовики, бизнесмены местного разлива и просто безработные студенты. В общем, повод посплетничать был всегда.

Настя заведение посещала редко, но, как говорится, метко. После кутежа ей всегда доставалось от мужа. И она с замирание сердца ждала очередного выхода в свет, а потом ждала, когда исчезнут синяки.

Дима садистом был дотошным, лишних метин на теле не оставлял – за репутацию беспокоился. Да и жена молчала, никому не жаловалась, и он распалялся, правда, с годами и это приелось. Он уже и сам не знал, чего на самом деле хотел.

2

Сегодня Леся не напевала песню. А ведь без музыки у неё руки на работу не поднимались. Два притопа, два прихлопа, два куплета и – уже полдома убрала. А потом на огород – полоть грядки надо, заросли больно.

Ох, уж эти сорняки, придумал бы кто микстуру какую, чтобы полил, и раз – урожай колосится, а земелька вокруг чистая, водичкой пропитанная. Красота…