Мир удивительных людей

Вы продолжаете меня удивлять, классифицируя людей.

Людей? Больше похоже на то, что я сейчас классифицировал свои чувства. Кстати, я очень редко это делаю, тем более – вслух. Можно сказать, что эта ситуация уникальная. Несмотря на то, что в моем дипломе написано «инженер-механик-исследователь», по своей природе я все-таки больше организатор, а не исследователь. Мне проще создать условия для того, чтобы другие исследовали. Ничего, я не очень умно сказал?

Нормально. Мне остается только воспользоваться этой уникальной ситуацией и немного продолжить классификацию Ваших чувств.

А зачем? Я нормальный человек и умею испытывать всю гамму чувств. Не очень-то приятное занятие – копаться в себе, тем более демонстративно. И потом, я говорил о работе, а не об исследовании собственной личности.

Хорошо, поговорим о работе. Пока другие исследуют, вы отвечаете и за них, и за себя, и за общее дело. Груз ответственности не давит?

Я никогда не боялся ответственности. Даже, наверно, наоборот, стремился к ней. После ЧПИ меня направили работать мастером в специализированное монтажное подразделение при ГАИ и дали мне самую слабую бригаду. Люди в ней работали разные: были приличные, но были и настоящие бомжи по своей сути – то прогул, то пьянка, поэтому во всех социалистических соревнованиях бригада успешно проигрывала. Верней, ее даже не допускали. И вот через полгода моей работы мы стали победителями соцсоревнования.

Что же такое вы с ними сделали?

Некоторых отправил на лечение, а с остальными просто никогда не пил. И это было главным, потому что все предыдущие мастера в этом деле были «на равных». А я работал на равных, вот и весь секрет. Вы, наверно, смотрите на мои музыкальные руки и думаете, что я белоручка? Я же никогда не боялся физической работы, еще и в институте на «шабашки» ездил.

Читаете мои мысли. Вид у Вас действительно чересчур респектабельный: этакий светский лев.

Спасибо. Если я лев, то совсем не хищный.

Скромничаете?

Нисколько. Что называется, «по трупам» я никогда не пойду. Пути достижения цели должны быть порядочными. Возможно, это опять честолюбие, не знаю, но для меня это очень важно. Другое дело, что и отступать я не привык.

Вот сейчас, например, на одном из наших предприятий складывается очень неприятная ситуация. Будет жалко, если мы проиграем, слишком много сил и средств туда вложено. Причем генеральный директор завода делает его почти образцовым – даже цветы посадил перед заводоуправлением, не говоря уже о внедрении новых технологий. Все-таки я думаю, что ситуация решится в нашу пользу, и нам удастся сохранить завод.

Интересно, а в этой ситуации при принятии единственно правильного решения тоже будете опираться на честолюбие?

По большому счету – конечно да. Но однозначно ответить на этот вопрос сложно. В последнее время приходится принимать решения, сильно зависимые от политической ситуации, поэтому возникают схемы едва ли не из высшей математики.

Боитесь изменения политической ситуации в стране?

Я боюсь, что в этой стране никогда не закончится передел собственности. Будет новый премьер-министр либо президент, и обязательно в связи с этим будет новый передел. Есть же банальная истина? Когда к власти приходят бедные люди… А в России даже богатые, пришедшие к власти, считают себя недостаточно богатыми. Но опять же, люди разные, у меня есть много знакомых, которые думают и о своих интересах, и о стране.

Я слышала, что в высших эшелонах власти у Вас есть даже друзья…

Вот, кстати, несколько прошлогодних фотографий, где мы с одним из «первых лиц» государства «покоряем» Эльбрус. А вообще, у меня очень сложное представление о слове «друг». Где та грань – кто друг, а кто просто приятель? Есть люди, которым я могу позвонить среди ночи, попросить о чем-то, и я просто уверен, что они это сделают. Но если мыслить абсолютными категориями дружбы, то мне сложно сказать конкретно, кто мне друг, а кто просто близкий человек. Наверно, само понятие дружбы для меня святое.

«Друга в горы с собой возьми, там поймешь, кто такой…» На этой фотографии вы немножечко другой…

На вершине очень холодно. Пришлось выпить.

В свои тридцать шесть лет вы слишком многого достигли… Говорят, вы талантливы…

Приятно, конечно, что так говорят. Но бывший премьер-министр Сергей Кириенко молодой и тоже талантливый. Хотя почему я сказал «тоже»?

…Он откидывается на спинку кресла, смеется и чуточку прищуривает глаза. Получается невероятно обаятельно. И почти не хищно…

    Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 1999, №4

9: Романтичный прагматик

…Вот такое оно, поколение нынешних сорокалетних: вчерашние инженеры, учителя, аспиранты с незаконченной диссертацией, художники, комсомольские активисты – люди, от которых ничего тогда не зависело, – это они.

В некоторых – желание самореализации и воплощения способностей было настолько велико, что пробивалось сквозь показной цинизм, песни у костра и всепоглощающую ненужность.

В некоторых же – ничего и никуда не пробивалось, и они продолжали ждать чуда, несмотря на природную одаренность. И теперь вторые твердят: выживаю, а не живу.

А первые называют себя самостоятельными игроками…

…Если бы мы учились в одном институте, я была бы первокурсницей, а Павел Анатольевич Рыжий – выпускником, отслужившим в армии.

В сущности, разница в возрасте небольшая: годы, но не поколение.

Я слышала о Павле Анатольевиче много, но никогда – то, что почувствовала и смогла увидеть сама. Он молчал, и мне казалось, что я знаю, о чем он молчит.

Он говорил – и я не всегда его понимала.

Он уверял, что абсолютно не публичный человек, и объяснял это знаком зодиака:»Я

Скорпион и мне уютней сидеть под камнем». Тем не менее, он на виду, имя его в городе известно: генеральный директор СП «Отель», исполнительный директор Союза промышленников и предпринимателей области, лидер регионального отделения движения «Новая сила». Такое вот противоречие. Жизнь всегда совмещает несовместимое…

Павел Анатольевич, как Вы думаете, чего же все-таки больше в поколении сегодняшних сорокалетних – комсомольского задора или прагматизма?

На мой взгляд, комсомольский задор – это абсолютный прагматизм. Конечно, были сумасшедшие, которым нравились только песни у костра, но, в основном, комсомол был ступенью в карьере. Многие после комсомола вступали в партию, шли работать в народное хозяйство – так и продвигались по служебной лестнице. Если задуматься, и сейчас в разных местах правят бывшие комсомольские активисты.

Интересно, а Вас тоже можно считать бывшим комсомольским активистом?

Ничего подобного. Мне хватило одного месяца в восемьдесят втором году, чтобы понять, что работа в этой структуре – не для меня. Помню, один из крупных комсомольских работников, узнав о моем уходе, сказал: «Ты портишь себе карьеру». На что я ответил: «Ничего, я как-нибудь сам».

Некоторые, конечно, сделали себе карьеру, опираясь на этот «комсомольский» прагматизм, но ведь многие и пропали…

Не знаю. Думаю, что и Вы не знаете. Такие вещи я предпочитаю описывать статистически. Может, не пропали, а устроились не так, как хотели? Наверно, есть люди, которые за последние десять лет обнищали, и им все эти перемены не в радость. Но для тех, кто карабкался, без сомнения, открылись новые горизонты. Ведь когда делаются карьеры? Классические, основные, быстрые – именно в период перемен.

…И я вдруг вспомнила. как во времена комсомольских активистов и диссидентов общество делилось на карьеристов и на тех, для кого само слово «карьера» было почти неприличным. Тайный герой того времени был человек неприкаянный, не приклеившийся к месту и времени, поскольку ни место, ни время его не устраивали. Мы все учились в институтах, пропадали вечерами в студенческих общежитиях, отогревали души в мыслях, словах и чувствах, в слове искали смысл, но смысла жизни не представляли…

Наверно, не каждому дано понять, чего он хочет и на что способен. Особенно в молодости…

Мне иногда кажется, что моя жизнь поделилась на две половинки. Я был лучшим студентом в институте, знал, что меня не отправят по распределению в какую-нибудь тьму-тара-кань, но пределом моих мечтаний была должность директора школы с трехкомнатной квартирой и поездками в ГДР раз в три года. Думаю, что у меня по сравнению с другими была еще очень смелая мечта.

А сейчас? Моего старшего сына в его восемнадцать лет абсолютно не интересуют биографии Хрущева и Сталина, они для него, как для нас Николай Второй, но зато он точно знает, чего хочет. Это поколение перспективное с самого начала, поэтому, придя к власти в двадцать первом веке, оно может быть достаточно продуктивным.

Я рассказываю сыну, что музыку, которую он слушает, нам слушать запрещали. Как?! Он не может этого понять. Он просто не представляет, что кто-то может что-то ему запретить. Безусловно, они свободнее нас, у них намного больше возможностей для собственной реализации. Но тут есть и обратная сторона: чем больше спектр выбора, тем тяжелее выбрать и сложнее устроиться. Им по сравнению с нами труднее понять, чего они хотят, ведь наш выбор был в более узких рамках.

…И в этих узких рамках чем способнее был человек, тем больше мучался на работе бездельем или просто плевал на свои обязанности, потом быстро совершал трудовые подвиги и цикл повторялся. Некоторые срывались с места, вырывались из времени, улетали за тысячу верст не за красивой жизнью, а за свободой, позже пытаясь вернуться, так как что со свободой делать, как с ней быть, тоже не знали…

Может быть, наши дети знают, чего хотят, а мы знали, чего не хотели?

Мне кажется, что я точно знаю, чего я хочу. Помню, сын был еще маленьким, жена пришла из магазина вся в слезах. Она пошла за молоком, а в это время в магазин привезли колбасу, началась драка, приехала милиция и стала стрелять в потолок. Страшно представить что это время может вернуться.