Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

А тогда мы объездили с ним всю Европу. Поначалу мой приятель казался беспечным мотыльком, отягощенным туго набитым кошельком, притягивающим его к самым богатым и роскошным европейским столицам и модным курортам, где он мог хотя бы немного освободиться от своего груза. Но потом выяснилось, что такое представление о нем было поверхностным – свое путешествие он предпринял со строго определенной целью. В каком бы городе бы мы ни останавливались, он безошибочно находил перекупщиков бриллиантов, долго и методично прицениваясь к предлагаемым камням.

Мне казалось, что он ищет дополнительные пути сбыта. Но потом выяснилось, что планы Дэвида были намного грандиознее. Он поделился ими на корабле, на котором мы плыли из Нью-Йорка в Кейптаун. Его увлекла идея наладить обработку алмазов в Европе, так как готовый бриллиант стоил значительно дороже, и эту часть проекта он предложил мне взять на себя. Первой моей реакцией был отказ. Научившись неплохо разбираться в камнях, я никакого понятия не имел об их обработке. Да и моего минорного настроения не развеяло до конца даже наше продолжительное путешествие.

Это произошло в доме у Спенсеров, когда вместе с другими членами семьи Дэвид представил меня своей младшей сестре. Эвелин было тогда всего пятнадцать лет. Сказался ли этот возраст, напомнивший мне самую желанную девушку на свете, или мягкий бархат ее взгляда, каким она осторожно и внимательно изучала меня, когда думала, что делает это незаметно, но она оказалась тем самым лекарством, что возродило меня к жизни. Я понял, что должен сделать все, чтобы завоевать ее сердце и получить благожелательный ответ ее родителей. Поэтому согласился с предложением Дэвида.

Мы поженились с Линой через три года, когда я был преуспевающим компаньоном ее семьи. Наш брак можно было бы назвать счастливым, если бы не одно обстоятельство, омрачавшее его на протяжении многих лет – у нас не было детей. В 1939 году я повез жену на родину в Южную Африку, и в Европу уже не вернулся. Все то время мы жили надеждами на скорейшее поражение Германии в войне. Поначалу верилось в это с трудом, но с 44-го года, когда наши надежды получили реальную основу, мы не могли дождаться обратного возвращения. Особенно Эвелин.

Она решила, что ей поможет только лечение в Европе, в Швейцарии, в клинике всемирно известного светила. Она лечилась два года, к середине 47-го обрадовав меня известием о долгожданной беременности. Для всех это было чудом. Только не для меня. Потому что незадолго до этого известия я увидел во сне все тот же суд, где присяжные вновь и вновь в один голос кричали «виновен!», и только один сказал «нет». Это была Нина. Мой сын был дан мне Богом и Ниной, и поэтому получил имя Натан.

Я очень любил моего мальчика. И он отвечал мне тем же, радуя своими успехами. Только один раз между нами возникло серьезное непонимание, когда он в двадцать два года сообщил мне, что хочет жениться. Я был категорически против, так как считал, что для столь ответственного шага он еще не созрел. Хотя его выбор мог обрадовать любого отца. Его избранницей стала Изабелла Бальмос, единственная дочь и наследница богатейшего и уважаемого семейства, так же как и родители моей жены, владельцев алмазных копей в ЮАР.

Изабелла была пятым ребенком в семье. Все ее старшие братья погибли в разное время. Двое от болезни, еще в младенческом возрасте, один утонул в десять лет. Последний по нелепой случайности разбился при падении с лошади, когда та понесла его, испугавшись автомобильного сигнала. До сих пор корю себя, что, узнав историю семьи Бель, не задумался над злейшим роком, преследовавшим ее. При близком знакомстве с родителями Бель выяснилось, что им понравился выбор дочери, и они убедили меня не препятствовать свадьбе.

И опять все было хорошо, кроме одного – у них не могло быть детей. Понимая, насколько тяжело мой сын переживает свое несчастье, я предложил им усыновить ребенка, на что они, поразмыслив, согласились. Мы нашли трехлетнего еврейского мальчика-сироту в Израиле, потерявшего родителей в теракте.

Счастье длилось десять лет. А потом, июньским днем 1983 года, в один миг все закончилось. Все. Кроме моей жизни.

Кому из нас пришла в голову эта нелепая идея, после бар-мицвы[1 - Бар-мицва – день тринадцатилетия мальчика, отмечаемый с особой торжественностью. Согласно еврейским законам, с этого времени он сам ответственен перед Богом за свои поступки.] внука полететь всем вместе в Кейптаун?

Эвелин и Изабелла хотели навестить могилы родителей. Натан думал показать сыну рудники. Рано или поздно мальчик стал бы их полноправным хозяином. В то время я уже редко куда-либо выезжал, поэтому мое участие в путешествии не предполагалось. Их самолет потерпел крушение над океаном. У меня не осталось даже их могил, только квадрат на карте, приблизительного места падения самолета.

Первые годы после их гибели я горько скорбел от мысли, что ценой их жизни заплатил за свое предательство. А потом мне стала являться Нина, даже не во сне. Я просто закрывал глаза и видел ее, прижавшуюся к моей груди. Она говорила все время одну и ту же фразу: «я знаю, ты все сделаешь правильно». Сначала я не вникал в смысл этих слов, горько плача над своей судьбой. Потом понял, что она что-то хочет от меня. И, наконец, увидев, что она льнет не к тому влюбленному семнадцатилетнему подростку на холодном ночном чердаке, а к убеленному временем и горем старцу, догадался, что она требует от меня – вернуть все туда, откуда получил. Ведь она доверила мне не просто дорогие украшения, а свою любовь.

Я долго размышлял над тем, какими необыкновенными женщинами мне посчастливилось быть любимым. Как каждая из них повлияла и изменила мою судьбу. И если бы в то время у них самих была возможность, они достигли бы не меньших высот, чем я. Поэтому идея завещать все наследницам Нины, ее дочери, внучке, правнучке, возникла сама собой. Мужчины способны всего достичь сами или, как я, встретив ту, которая отдаст всю себя, без остатка, для их успеха. А женщине нужно дать этот шанс.

Я знаю, девочка, что эти деньги принесут тебе счастье. Этого хочет Бог и Нина.

Январь 1989 года. Самоэль Штокман.

Вот это да! Вот так живешь и не знаешь, что Система уже много лет готовит тебе сюрприз, собирая вместе людей с трагическими судьбами. Но у каждого из них был шанс избежать печального финала. Карма не висит над людьми дамокловым мечом, что обычно называется злым роком. Надо было начать думать. А эти люди ничего не поняли, приняв свои несчастья за данность.

Интересно, бабушка никогда не рассказывала о Самоэле. Только один раз упомянула, назвав его, как бы между прочим, дальним родственником. А не могла забыть его всю жизнь. Именно поэтому и не носила драгоценностей. Вряд ли она обвиняла его. Понимала, наверное, что время тогда такое случилось, страшное в своей непредсказуемости. Может быть, жалела о своем порыве. А он винил себя всю жизнь, что послушал ее.

Все это хорошо, но что теперь делать мне? Я уже пропела свое лето беззаботной безмозглой стрекозой. Плясать, желания нет никакого. И падать больше не буду. Я использую этот шанс, что ты мне дал, Самоэль. Вот только как?

Я пошла в спальню и улеглась на кровать, не раздеваясь. Перед глазами сразу возник мужчина, от одной только мысли о котором, сладостно защемило сердце. Так что вы там, мистер Ландвер, плели по поводу горизонтов и перспектив? А главное, по поводу того, как вы умеете их открывать? А это идея, сняться в одном фильме. Только учтите, мистер Джеймс Бонд, радистка Кэт морально устойчива и не любит совершать безрассудных поступков.

Глава 7. Если на голову сваливается наследство, значит, это для чего-то нужно?

– Куда вас отвезти? – спросил мистер Ландвер бесцветным голосом, когда мы вышли из его офиса после оформления всех необходимых нотариальных документов и сели в машину. Он вообще сегодня был очень тихий, спокойный и, как мне показалось, немного подавленный. В этом его состоянии мне нравилось только одно – он больше не рассматривал меня как очередной объект для приятного времяпрепровождения. Но я не могла пройти мимо такой перемены в его настроении.

– Что случилось? – я слегка дернула его за рукав пальто, как обычно делала в случаях вот такого же непонятного молчания мужа.

– Ничего, абсолютно. – Он криво усмехнулся.

– Тогда поедем куда-нибудь перекусить. Я вас приглашаю.

– Да, конечно, нужно отпраздновать это событие.

После того, как заказ был сделан, и нас оставили в покое, пришло время выяснения отношений, и я приступила без всяких предварительных вступлений:

– Мистер Ландвер, поверьте, я догадываюсь, что сейчас с вами происходит. Для вас окончился очень важный период жизни…

Но под его взглядом я запнулась.

– Подождите, Кэтрин, мне казалось, мы празднуем ваше чудесное превращение в одну из богатейших женщин, – прервал он меня, не желая моего столь прямолинейного вторжения в его собственные мысли и переживания. Мы оба замолчали, потому что подошел официант и налил нам в бокалы шампанское, заказанное по столь знаменательному событию.

– За вас, моя дорогая леди! – провозгласил адвокат.

Но я уже перегруппировала свои мысли и, отпив глоток, снова пошла в атаку:

– Макс!

Он в удивлении поднял брови при таком обращении к нему, но еще большее недоумение вызвал мой вопрос.

– А какое у вас было жалованье как у управляющего всем этим капиталом? Не стесняйтесь, рассказывайте. Вы же обещали предоставить мне для ознакомления финансовый отчет, из которого я все узнаю. Начинайте.

Думаю, только хорошее воспитание не позволило ему выразить крайнюю степень возмущения моей бестактностью.

– Для чего вам это, Кэтрин?

Но сумму назвал. Да, нормально! Надо будет Димку выучить на адвоката.

– Я буду платить вам вдвое больше… если вы останетесь моим управляющим.

По-моему, он решил уже ничему не удивляться, поэтому спокойно спросил:

– Почему вдвое больше?

– А что, мало? – Я немного испугалась, потому что на большее никак не рассчитывала.

Он улыбнулся:

– Нет. Я хотел спросить, почему больше?

– Потому что круг ваших обязанностей значительно расширится.

Он откинулся на спинку стула в ожидании разъяснений.

– Мне нужен не просто управляющий, а помощник, советник, если хотите, друг. Нет, нет, мистер Ландвер, – пресекла я его вопросительный взгляд, брошенный на меня при слове «друг», – это не имеет никакого отношения к вашему вчерашнему предложению.

Он не спешил с ответом, глядя на меня в упор.

Неужели мало предложила? Он назвал мне официальную сумму, а сам, наверняка, имел значительно больше.

– Я соглашусь, Кэтрин, если вы ответите мне на один вопрос, – наконец произнес он. – Зачем я вам нужен? Как я понял, вы собираетесь возвратиться в Россию. Сумма полученного вами наследства составляет более трехсот миллионов фунтов, это практически, полмиллиарда долларов. Положите их в любой банк и живите в свое удовольствие. Зачем вам я?

Я бы на его месте тоже не понимала, почему женщина, которая еще вчера так яростно его отвергала, сегодня хочет видеть рядом с собой. Наверное, потому что ей это очень нужно.