Его малышка на миллион

С ума схожу. Понимаю, а всё равно в двенадцать часов следующего дня уже на парковке возле детского магазина. Заказ забираю, два пакета, закидываю в багажник и сразу на Бейвеля 18.

Стою курю у машины, не спешу набирать Голодного, чтобы спросить, какой номер квартиры. Непонятно, как она отнесётся, если заявлюсь ещё к ней домой. Понимаю, что упущение, не поинтересоваться сразу полным адресом, но так даже лучше. Стопорит от необдуманных действий.

Двор обвожу взглядом, дом её пятиэтажный. Самый простой, бабульки у некоторых подъездов сидят. Давненько я не был в подобных местах, не приходилось. Да я уже и не помню, когда в последний раз костюм с себя сбрасывал и надевал джинсы с футболкой. Всё как-то в делах, встречах…

Так, когда с ребятами все собираемся, но города нынче разные. Мы с Ковалем тут, Яр с Каем в нашем, родном, где всё начинали.

Крис с Арсом проездом. Моя жизнь – это клуб, с дядькой бывает встречаемся, так выпить кофе, поговорить о насущном. С другими людьми, кто имеет к нам интерес. Кто через нас бойцов хороших отыскивает, в охрану себе, не люксовых, вышибал, кому нужны срочно деньги.

А тут надо же, гулять собираюсь. Ну или куда мне там ещё звать Элю с сестрой?

Не в ресторан же мне их тащить.

Глупости. Все это такие, вашу мать, глупости. Себя реально не узнаю. Два пакета игрушек – я точно тронулся головой.

– Оставьте её, – неожиданно раздаётся рядом, что у меня автоматом срабатывает одно.

– Что?

Голову поворачиваю. Дохлый гаврик. Трясётся, как желейная масса, но пыхтеть что-то пробует. Правда, весь бледный, глаза разве что не блестят, когда он повторно мне выдаёт:

– Элю. Оставьте её. У неё, знаете, какая жизнь тяжелая? – во всю тараторит. Заикается, но на таких эмоциях мне качает, что я реально ему верю и слушаю: – Если заберете или что сделаете, у неё сестра сиротой останется. Ей год с небольшим, Эля одна её тянет. Оставьте, пожалуйста. Я сам заработаю и отдам, если нужно. Возьмите барменом или хотите…

– Тормозни, – пресекаю. Это уже поперла лишняя информация. Я другого не понимаю. – Куда я её забрать должен?

– Ну… долг отрабатывать. Вы же за этим приехали. Нашли, из-за денег же, что ей дали, – вываливает претензией пацан. – Так вот, я работу ищу, честно, готов…

Вздыхаю и головой качаю. Надо же какой Донжуан. Или рыцарь. Но… рыцарь её возраста. Печётся о ней. Реально переживает, вижу, что хочет помочь девочке. И тут я, не знающий о ней ничего, всего лишь с игрушками. Более того, я даже не знаю, куда мне эту девочку сводить погулять.

И она не пришла сама.

– Ладно, пацан, зачёт за отвагу. Можете считать, что долг прощен. А то боюсь, такой бармен мне только в убыток, но никак не в плюс.

И по плечу его похлопываю, проходя мимо и направляясь к водительскому. А у пацана чуть инфаркт не случается, сжимается и запоздало дёргается от меня. Страшно оставлять Элю на такого рыцаря, если честно, но ведь вступается, глядишь, моё отступление поможет ему ещё больше поверить в себя.

Уезжаю спокойно. Даже пацана напоследок взглядом никаким не припугиваю. Не смотрю. Ни на дом, ни на что. Еду и всё думаю, как из головы то выкинуть Элю. Не выкидывается. Больше, ещё и херня какая-то подтягивается неприятная. Давит на рёбра, точно воздуха мало глотаю. И так до вечера самого.

Никогда ещё так быстро от цели не отступал. От девушки уж подавно. Вот только… а я их вообще добивался?

Не помню я. Всё само по себе. Слишком просто завязывалось. Глазом не успеешь моргнуть всё уже направляется в горизонтальную плоскость. А здесь я ведь даже и не думаю в том направлении.

Нет, думаю. Когда она возле меня дышит. Но в остальное время я думаю о том, что хочу её просто узнать ближе. Всё о ней. И взгляд её хочу видеть – именно он меня торкает и не выходит из головы.

Жизнь сложная. Одна воспитывает сестру. И тут я…

Что я ей могу дать, кроме денег?

Я просто не хочу ей жизнь усложнять. Какой там долг? Я о нём даже не вспоминаю. А вот малышка, очевидно, всё же помнит о нём. Но лучше б не помнила, потому что я не могу гарантировать, что не захочу воспользоваться её честностью.

Вечер. Я дурь из себя выбиваю с помощью груши в тренировочном зале нашего клуба, когда за спиной раздаётся голос Голодного:

– Сама пришла. Говорит, что хочет работать.

Глава 10. Малышка

Свист и окатывающий с головы до ног оценивающий взгляд. Один из старших Трофима двумя пальцами начинает пересчёт денег, которые только что ему отдала.

Слава богу, хватило ума разделить, пока со Славой домой в тишине ехали. Мы вызвали такси, действительно страшно стало с такой суммой расхаживать в платье коротком и на каблуках. Далеко не убежать, если придётся, а туфли принадлежат Даше, как и платье, нельзя портить или где оставлять. Даже если и могу сейчас возместить, мне деньгами голову не вскружить. Мне на такси то было жалко отдавать деньги, слишком дорогая поездка, когда можно и пешком прогуляться. Мне не в тягость, и более дальнее расстояние без труда преодолеваю, если не сказать, что без нагрузок практически не живу. Но лучше пару тысяч отдать, чем потерять всё.

Слава стоит у меня за спиной молча, все молчим, пока шелестят деньги, мы все смотрим на них. И только один Стас, что стоит за спиной старшего, пристальным взглядом сверлит меня. От него на странность даже с такого расстояния становится некомфортно. Я будто что-то сделала лично ему нехорошее, и сейчас он на меня сильно злится.

Они вдвоём пришли, ждали у подъезда, как и всегда. Мы специально попросили водителя остановить у дороги перед дворами, не нужно, чтобы кто видел, что денег с собой больше. Мало ли…

Да и вообще, здесь такое сразу подмечают на раз два, чего стоит только то, как Стас на пиджак на моих плечах посмотрел.

– Сказал же, что от него лучше избавиться, – шепнул Слава на ухо, когда мы уже подходили к подъезду.

Я ничего ему не ответила. Проигнорировала, потому что не собираюсь избавляться от такой дорогой вещи. Я собираюсь отдать пиджак, потому что предложение Славы рассматривать даже не думаю.

Так нельзя. Просто нельзя, и точка.

Даже если снова попаду в неприятности, долг есть долг. Да и как Слава может судить о человеке, если он его даже не знает?

Если бы он хотел обидеть меня, не думаю, что я бы вышла из его клуба с деньгами. Если бы вообще вышла, раз Слава намекает на такие грязные вещи.

– Сто, – выдаёт старший, заканчивая считать.

Я его имя не знаю, видела, и даже не раз отдавала именно ему деньги, но он мне не представлялся. А сейчас снова странным взглядом проходится по моему телу, останавливается на уровне бёдер, где платье заканчивается, но не похабным, больше вдумчивым, прежде чем тот же взгляд не переводит к моим глазам и произносит на распев:

– Интересно…

По моим плечам пробегает неприятная дрожь. Съежиться хочется. Почему-то именно в этот момент я на Стаса смотрю. Что ищу, непонятно. Спасения? Жду, возможно, что он что-нибудь скажет, переведёт язык своего старшего, но тот только молчит и всё также с недовольством на меня смотрит. Мой голос скачет от шёпота до громких, повышенных гласных:

– Это всё? Мы свободны? Можем идти?

Старший не спешит мне отвечать, вглядывается в моё лицо, когда чувствую лопатками, как Слава оказывается совсем рядом со мной.

– Она ведь отдала деньги, что… – и замолкает тут же, стоит старшему бросить на него предупреждающий взгляд.

Я слышу, как Слава за моей спиной шумно сглатывает от него.

– Идите, мелочь, и так домой поди запозднились, мамка будет ругать, – наконец даёт он добро, а сам усмехается мерзко, будто находит смешными собственные же слова.

На ощупь нахожу руку Славы, он отвечает, сжимаем друг друга, когда начинаем их обходит. А Стас будто и это сразу же подмечает, переводит с сцепленных рук обратно на моё лицо взгляд, пока мы мимо проходим, и провожает ещё, мельком замечаю, как он оборачивается, пока мы не скрываемся за дверью подъездной.

Мое сердце сходит с ума, как быстро колотится. Вроде всего пять минут, ничего не сделали нам, а в теле несусветная слабость, сколько за это время оно перекачало адреналина. Мы даже не сразу поднимаемся по своим этажам. Ещё минут пять стоим в тамбуре, точно обоим требуется отдышаться, после долгой пробежки.

Слава спрашивает, в порядке ли я и не нужно ли ещё мне времени, прежде чем разойдёмся, я киваю ему и говорю, чтобы шёл домой, а сама ещё какое-то время стою напротив двери бабы Тани в тишине и пытаюсь привести мысли в порядок. Переварить всё случившиеся, но в голове одна пустота.