Зоя, или На перекрестках судьбы

Зоя внутренне собралась и прочитала монолог Джульетты на балконе. И опять, то ли шепот, то ли показалось…

– Еще одна Джульетта… – Короче, вышла Зоя в коридор уверенная, что ее не допустят к следующему туру. Но, к ее удивлению, это оказалось не так и она все же прошла все положенные этапы поступления, остался еще один, последний и самый решающий, на нем ей предложили сыграть хромую и больную старушку. Зоя сделала все что могла, импровизировала на ходу, но чувствовалось, что комиссию своей игрой она не убедила. Зоя кожей почувствовала, что это провал. Однако, слово взял председатель комиссии, известный на всю страну актер, его голос был решающим

– Давайте честно скажем коллеги, – обратился он к членам комиссии, – перед нами красавица, настоящая героиня классических образов и я первый дам отрубить себе руку, если ей придется играть старух и уродин! И потом, – сказал он, понизив голос, – Девочка только что из детдома, жила среди молодых людей и детей, она и старух-то, наверно, не видела. —

Этот аргумент сильно подействовал. И только одна, по-настоящему, очень пожилая актриса поджала губы и насупилась так, что седые букли затряслись на ее голове, Зое она напомнила старуху-графиню из «Пиковой дамы».

В институт Зою все же приняли, так же, как и Зину, с легкой руки кого-то их окрестили как «две З», хотя для Зои Зинка подругой никогда не была, та сама привязалась к ней сразу, а Зоя смирилась с этим, хотя многое в Зинке ей не нравилось. Единственное, чего не могла не признавать Зоя, так это таланта. Зина была несомненно талантлива и очень упорна, она могла до бесконечности зубрить текст, постоянно репетировать перед зеркалом и хотя ей не хватало интеллекта, ее кругозор был слишком узок и даже примитивен, но в стенах института Зинка жадно набросилась на книги, впитывала в себя все, что рекомендовали преподаватели и даже сверх того. Москва, с ее культурной жизнью, регулярными походами студентов в театры, музеи, на выставки, стала той средой, в которой юные сибирячки укоренились подобно морозоустойчивым розам. Зина и Зоя жадно впитывали в себя все, что им давала Москва. Зина, конечно, понимала, что ей никогда не играть героинь с ее-то внешностью, но она сразу твердо решила, что «кушать подано!» она играть не будет ни за что! И в провинциальный театр из Москвы не поедет тоже ни за что! Любой ценой она зацепиться за столицу! Зина даже мечтала сделать пластическую операцию, по коррекции своего носа «картошкой» и приданию ему благородной формы, а также отбелить кожу лица от назойливых веснушек, которые нещадно плодились на ее лице каждую весну. Она как-то сказала об этом Зое, на что та сказала, что этого делать никак нельзя, так как Зина потеряет свою индивидуальность и неповторимый шарм, чем страшно удивила Зину

– А у меня разве есть шарм? – спросила потрясенная таким открытием Зина. На что Зоя уверенно ответила ей

– Конечно! Ты талантлива и индивидуальна, в этом и есть твой главный шарм! —

Их поселили в одной комнате общежития, этих «двоих З», а вместе с ними девушку из подмосковного городка Таню Леонову, настоящую русскую красавицу с длинной русой косой и румянцем во всю щеку. Таня была доброй и стеснительной девушкой, неуверенной в себе, но типаж у нее был редкий, так как уже тогда, в начале 70-х трудно было отыскать настоящую народную красоту, пышущую здоровьем, да еще и талантливую. А у Тани, к тому же и голос был прекрасный. Какие они разные эти девчонки, поселившиеся в одной комнате: озорная, смешная Зинка, изысканная, утонченная красавица Зоя и народная красавица, этакая царь-девица – Таня.

Учились они с упоением, в общежитие приходили только ночевать, так захватывающе интересно было в институте. Конечно, на стипендию жить было очень трудно, спасибо той же Тане, которая иногда ездила в свой подмосковный Подольск и привозила овощи, яблоки, а иногда кусок сала и банки с вареньем. Родители Тани работали на заводе, в семье еще был младший брат, денег было у них немного и материально помочь они не могли, поэтому жизнь Тани тоже была не из легких и мало чем отличалась от жизни Зои и Зины. Хорошо, что для бедных и вечно голодных студентов в столовой был бесплатный чай и хлеб, который выручал подчас.

И в городских столовых Москвы в то время на столах всегда был бесплатный хлеб, горчица и кипяток в титане, не самое лучшее питание для будущих актрис, но все же…

Наступил Новый 1970 год, юбилейный год 25-тилетия Победы и 100-летия Ленина, торжественно отмечать которые готовились во всем СССР. Как и повсюду в институте тоже шла подготовка к этим датам, но это была в основном подготовка спектаклей на героико-патриотическую тему революции. Зоя, с ее интеллигентностью и утонченностью была, конечно, задействована в ролях классово-враждебных элементах в таких постановках, а вот для Зинки и Тани ролей героинь из народа было предостаточно, они и сами были из народа, так же как и их героини. Девчонки выкладывались по полной, целыми днями пропадали в институте и репетировали, репетировали…

Приходили в институт из Мосфильма, приглашали на пробы, кто-то из студентов побежал туда в надежде сняться в кино, что было строжайше запрещено, вплоть до отчисления из института. Девчонки знали об этом, поэтому отказывались. Зинка потом призналась, что на мосфильмовских пробах втихаря была, просто ей захотелось узнать, что это такое и есть ли у нее шансы попасть в кино, потому как большинство студентов тайно мечтало о большом экране. Зинка тоже надеялась засветиться на экране, она снялась даже в массовке, времени это потребовало много, а денег заплатили не так много, но Зинка, с ее смекалкой и пронырливостью, сумела познакомиться на территории Мосфильма со многими подобно ей, жаждущими славы и успеха до поры непризнанными дарованиями. И когда выпадало свободное время, Зинка по разным надуманным причинам старалась просочиться через проходную на территорию крупнейшей кинофабрики СССР. Возвращаясь в общежитие, она взахлеб рассказывала Зине и Тане, кого из знаменитостей она видела в этот раз на Мосфильме. Зоя относилась к этим рассказам спокойно, а вот на Таню они возымели сильное воздействие, от фамилий знаменитостей, которых удалось увидеть воочию Зине, у Тани голова шла кругом и она решила, что в следующий раз сходит с Зинкой туда обязательно.

От старшекурсников они узнали, что хотя сниматься в кино им запрещено строго-настрого, но возможность подработки всегда есть. Время от времени около института появлялись люди, предлагавшие студентам сняться в качестве моделей в журналах, на календарях, позировать скульпторам и художникам. К Зине никто ни разу не подошел с подобным предложением, а к Зое с Таней скауты или «охотники за красотой» подходили постоянно. Даже тогда в СССР 70-х годов это было! Профессиональных агентств не было, поэтому риск попасть в какую-нибудь передрягу, а еще и похуже к маньяку был высок, но девушкам очень были нужны деньги, на стипендию прожить было невозможно, поэтому они взяли телефон на всякий случай.

На следующий день Таня набрала указанный номер телефона, долго никто не подходил и она уже хотела повесить трубку на рычаг телефона-автомата, как на другом конце провода раздалось долгожданное – Алло! —

Вальяжный и заспанный мужской голос произнес, представившись Валентином Павловичем Кривинским, сказал, что он фотограф, работает в известном издательстве, ищет моделей для съемок и назначил встречу на ближайший выходной в центре города на улице Горького у памятника Пушкина. Одет он будет в куртку-дубленку светлого цвета. Надо сказать, что тогда в 70-е в СССР при повальном дефиците товаров народного потребления, иметь кожаную куртку, а также дубленку, а в особенности автомобиль было привилегией избранных.

В назначенное время Зина, Таня и Зоя пришли к памятнику в центре Москвы. Подъехал автомобиль, из него вышел мужчина лет под сорок, в дубленке и голубых джинсах, с виду больше напоминавший фарцовщика, чем фотографа, хотя откуда приезжим девчонкам было знать, как выглядят фотографы из известных издательств… Совсем рядом, в нескольких шагах располагалось издательство «Известия», а также АПН, агентство новостей известное во всем мире.

Мужчина предложил девушкам пройти и сесть в автомобиль. Подойдя к машине, девчонки заметили сидящих в ней двоих мужчин, а в машине всего пять мест и для Зины места не оказалось, поэтому говорливый Валентин Павлович, отправил Зину восвояси, обосновав это тем, что у нее неподходящий для съемок типаж. Зине ничего не оставалось делать, как направиться по улице Горького к ближайшей станции метро. Если сказать, что Зинка обиделась, значит не сказать ничего, она была глубоко оскорблена до самых фибр души своей.

– Да, была бы я красавицей, то ехала бы сейчас с ними на съемки и никто бы не сказал мне, что мой типаж не подходит. Но я докажу всем, что моими афишами будет обклеена вся эта центральная улица, весь этот надменный город с его неприветливыми людьми. И Зина Тутырина зашагала по улице Горького своей тяжелой походкой, как будто вколачивала в асфальт гвозди.

А Валентин Павлович предложил девушкам продолжить знакомство в неформальной обстановке в модном ресторане на Новом Арбате. Ресторан был весьма демократичным и не требовал дресс-кода. На улице было ветренно и холодно, а здесь играла музыка, было тепло и уютно. Ни Зоя, ни Таня до этого никогда не были в подобных местах.

Чувствовалось, что Валентин Павлович бывал здесь не раз. У входа в ресторан стояла большая очередь, но перед Валентином и его друзьями швейцар услужливо распахнул входную дверь, пропустив их во внутрь, бросил фразу зашумевшей очереди – Это по брони! – Затем быстро закрыл дверь, поправил висевшую за стеклом табличку «Мест нет» и скрылся из виду возмущавшихся людей из очереди.

Стоило Валентину с компанией появиться в зале ресторана, как к ним тут же подошел администратор, который провел и усадил их за отдельно стоявший стол, предварительно сняв с него табличку «Забронировано».

Поинтересовавшись, что дамы будут пить, Валентин Павлович заказал шампанского и фруктов. Мужчины, представившиеся, как Марат и Эдуард ненадолго отошли и вскоре вернулись. А еще минут через 10 в зал зашли две девушки, как сейчас бы сказали – модельной внешности. Стильные, раскованные, при своем появлении они привлекли к себе внимание всего зала. Валентин представил девушек, блондинку звали Майя, а шатенку – Маргарита или как ее все называли Марго.

Марго скользнув взглядом по девушкам, заняла место напротив Зои, рядом с Эдуардом, а Майя села рядом с Маратом, судя по всему все они были уже давно знакомы.

Дальше началось обычное застолье, разговоры ни о чем. Таня со всей простотой и неискушенностью в правилах поведения и этикета налегла на принесенные официантом блюда, а у Зои комок в горле застрял. Она не была дикаркой, но не ожидала, что окажется в компании взрослых мужчин, которым, как и Валентину было под сорок и которые не торопились с деловыми предложениями в адрес студенток. Не смотря на уговоры, Зоя практически не пила весь вечер, а Таня пила шампанское с огромным удовольствием, как будто это не шампанское, а газировка и в конце вечера набралась так, что Зоя заволновалась, что Таня не сможет самостоятельно добраться до общежития, на что тоже изрядно захмелевший Валентин сказал

– Вы что девушки, какое общежитие? Сейчас всей компанией поедем ко мне, а хотите на дачу и продолжим знакомство. Таня посмотрела на Зою умоляюще

– В самом деле Зоя, завтра же воскресенье… —

Валентин подхватил, – Зоя поехали ко мне, ничего плохого с вами не произойдет. – На что Майя и Марго громко засмеявшись закивали головами.

Зоя тихо, чтобы слышала только Таня сказала

– Таня, поехали, я возьму такси, у меня есть с собой деньги. —

Уже хорошо опьяневшая Таня с горькой усмешкой ответила

– Посмотри, как они живут, как они все одеты, я тоже хочу так, я поеду с ними, а ты Зоя как хочешь. —

Зоя встала из-за стола, но Валентин, грубо схватил ее за руку

– Нет, девочка, за ужин надо отрабатывать… —

У Зои в сумочке было 10 рублей, последние ее деньги, а до стипендии еще 10 дней… Зоя достала и положила перед Валентином эти свои последние деньги, вышла из-за стола и направилась к выходу. Сразу протрезвевшая Таня хотела последовать за ней, но Валентин не дал ей этого сделать, ухватив ее за руку сказал

– Тебе деньги нужны, ты ведь за этим пришла сюда? У тебя будет много денег, тряпок и еды, и никто тебя не убьет, артистка, но играть будешь по моим правилам. – Он сказал это так жестко, так властно, что Таня сразу превратилась в кролика перед удавом. Удавом был Валентин.

Глава 4

Таня вернулась в общежитие на следующий день, поздно вечером в воскресенье. Вошла вся одетая в импорт, с большим пакетом в руках, который она поставила на стол и сказала Зине с Зоей

– Налетайте! —

Зинка, уже в ночной рубашке, стала с жадностью есть, разворачивая свертки с едой, там была и буженина с окороком, и осетрина, и баночки с икрой и крабами, фрукты, шоколад… Только Зоя ни к чему не притронувшись, отвернулась к стенке и закрыв глаза молча боролась с голодом, так как в этот день она кроме хлеба с водой ничего не ела. Запах вкусной еды из Елисеевского магазина сводил с ума, но есть Танины продукты она отказалась наотрез.

На хлебе с водой Зое было тяжко дотянуть до получения стипендии, преподаватель Донецкий Григорий Степанович подошел к ней в коридоре и с тревогой глядя на Зою сказал

– Зоя, что с Вами, Вы больны? – как вдруг Зоя упала в голодный обморок, прямо ему в руки. Подбежали девушки-студентки, кто-то стал обмахивать Зою тетрадкой, кто-то принес воды. К Донецкому подошла Зина и тихо сказала

– Да голодная она, у нее деньги украли, вот уже неделю на хлебе с водой.

Тут Зоя пришла в себя. Преподаватель Донецкий попросил всех разойтись и повел Зою с собой в буфет, где накормил ее обедом, а затем спросил

– Почему ты не сказала мне, что у тебя украли деньги? – Так нельзя… ты должна была сказать, мне. Возьми, – он протянул Зое 10 рублей, что по тем временам были приличные деньги. – И обязательно ешь! Мы что-нибудь придумаем, – сказал старый преподаватель.

Донецкий Григорий Степанович, которому было под шестьдесят, давно работал в ГИТИСе и многое повидал на своем веку. Родился он перед самым закатом Российской империи в 1912 году, в крестьянской семье, рано остался сиротой, родители умерли то ли от голода, то ли от испанки, когда Грише не было и десяти лет. Бродяжничал, прибился к беспризорникам, пока не попал к Макаренко, в его знаменитую колонию, закончив которую перебрался в Москву, учился, сам прошел театральную школу, но сосредоточился на преподавании и уже много лет его трудовая деятельность была связана с ГИТИСом, где он преподавал основы мастерства. История Зои взволновала его. Сирота из детдома с манерами аристократки сразу привлекла внимание учителя. В кино сниматься строжайше запрещено, а как выжить девушке в чужом огромном городе без материальной поддержки и тут он вспомнил о своем друге, художнике Раковском Викторе Васильевиче, который иногда приходил в ГИТИС присматривать модели для позирования.

Виктор именитый, обласканный властью и очень обеспеченный человек, а главное порядочный и со стержнем. С таким не страшно познакомить девушку, Григорий Степанович был абсолютно уверен в порядочности Виктора и решил познакомить Зою с ним, возможно она станет его моделью, а он материально поддержит ее, сделает своей Музой и запечатлеет ее изысканную красоту на своих полотнах.

Виктору Раковскому было 38 лет и несмотря на вполне еще молодой для мужчины возраст, он был признанным художником, жил в шикарной квартире в районе Арбата и имел мастерскую на Верхней Масловке, в знаменитом Доме художников. Недавно у него прошла персональная выставка, посвященная 25-летию победы, где были представлены его полотна, посвященные подвигам солдат 2-ой мировой. Со многими прославленными героями, он был хорошо знаком лично. Писал Виктор и сильных мира сего; партийных бонз, а также знаменитостей из мира искусства, деятелей науки, космонавтов. Помимо выдающегося таланта, Виктор обладал даром привлекать к себе людей, работая за мольбертом, он умел раскрыть суть любого человека, от простого труженика до высокопоставленного лица, обремененного властью и все это перенести на холст. Познакомившись с Виктором, многим из них хотелось продолжить общение с ним, а некоторые становились его друзьями на долгие годы. Виктор был хорошо образован, умен, а главное искренен в отношениях с людьми, пожалуй, это было его главное качество. Быстро достигнув успеха и благосостояния, Виктор не зазнался. Родом он был из небольшого городка Вологжанска на Северо-Западе России, где продолжали жить его родители, он любил при первой же возможности приезжать в родные места, чтобы запечатлеть на полотнах родные просторы, подышать воздухом малой Родины, навестить родителей и друзей детства. В глубине души Виктор любил уединение и избегал светской жизни, особенно после смерти жены, безвременно почившей три года назад. Надо сказать, что жена его была дочерью знаменитого маршала, прошедшего всю Великую Отечественную Войну. Многие расценивали этот брак, как брак по расчету со стороны Виктора, но на самом деле это было не так. Виктор и его покойная жена Мария 10 лет прожили в любви и согласии до самой ее кончины. Детей у них не было, жена прошла лечение в самых лучших клиниках, но, как говорится «Бог не дал.» После смерти жены Виктор жадно набросился на работу, брал госзаказы, которые щедро оплачивались и получали всевозможные премии. Часто выезжал Виктор и заграницу, где с успехом проходили его персональные выставки, много картин расходилось по частным коллекциям. У Виктора были все привилегии, положенные депутату Верховного Совета СССР, блестящая карьера уверенно шагала в гору, многие пророчили Виктору звание Героя Соц. Труда к его юбилейной дате. Благодаря уму и своему характеру Виктору удавалось не заводить врагов, но завистников у него было немало, его успех и дружба с сильными мира сего некоторых из его окружения весьма раздражала, если не сказать большего. Но пока ты в фаворе, тебя никто не смеет тронуть, во времена расцвета СССР именно так и было, но каждый из небожителей знал, стоит потерять почву под ногами, высокие должности, так сразу находилась стая борзых, бульдогов и шавок с моськами, которые были способны повалить даже льва. Главное получить команду сверху. У Виктора было все прекрасно, наверху его любили и никаких команд, кроме почестей и наград сверху не поступало. Да и повода Виктор не давал, он не был возмутителем спокойствия, всегда играл по правилам, но если кто-то обращался к нему с просьбой, старался помочь и никогда никого не оставлял в беде. Вот таков он был человек.

Виктор был худощавый, высокого роста, рано поседевший. Черты лица правильные, глаза были серыми и почти всегда грустными. Смеялся Виктор мало… и еще несмотря на контактный характер, Виктор не пил, что являлось редкостью в среде художников. Непьющий человек вызывал подозрение и лишь немногие знали, что у Виктора больное сердце и пить ему запретили врачи, хотя он и сам был не из любителей зеленого змия. Единственное с чем Виктору трудно было справиться, так это с курением. Он периодически бросал курить, затем вновь возвращался к этой убийственной для себя привычке, врачи даже склонны были разрешить Виктору выпивать понемногу, но курение, привязавшееся к нему с юности, как средство борьбы со сном, реально вредило его здоровью. А может не столько само курение, как борьба с ним…

С тех пор в голове Донецкого засела мысль познакомить Виктора с Зоей. Он сам позвонил Виктору и пригласил его в ГИТИС, чтобы показать ему девушку редкой красоты – Зою. У Виктора был срочный заказ и он ответил, что как только освободиться, то обязательно приедет к нему в институт.

Как только Зоя получила стипендию, она, улучив момент, подошла к Григорию Степановичу, чтобы отдать долг и поблагодарить его за помощь. Смущенный Григорий Степанович брать деньги не хотел, на что Зоя возразила, что если он не возьмет от нее возвращенный долг, то он лишит ее возможности впредь обращаться к нему за помощью и настояла на том, чтобы деньги Григорий Степанович от нее взял. Так между студенткой и учителем установились теплые и дружественные отношения, хотя на процессе обучения это никак не отразилось. Григорий Степанович по отношению к Зое, как его ученице, был очень требователен, но справедлив. Зоя внимала всему тому, что он давал им на занятиях, на которых бывали у них и «лирические отступления», как говорил учитель, но, как правило, все это было как-то связано и с процессом обучения.