Маршруты счастья

– Конечно, поспите. И выходные будут. И сына будете видеть каждый день, хотя в основном спящего. Зато под присмотром. И кровать вам выделим. А в выходные свои, если захотите, можете ездить к Вере Константиновне. Там у нее все удобства: и ванная, и гостиная. Могу и с газетой помочь. Мой однокурсник – главный редактор "Медицинской газеты". Возьмет вас стажером. И будете писать, например, про детские санатории. И про взрослые тоже. Потому что эту тему глубоко изучите изнутри.

Так они и сделали. Маленького Александра устроили в санаторий в Абрамцево. Он долго плакал и не хотел отпускать маму в "Моску". Но мама обещала, что вечером приедет к нему обязательно. Сразу, когда он ляжет спать в кроватку. И выполнила свое обещание. Алла крутилась как белка в колесе: ночью мыла полы в детском санатории, потом спала два-три часа, а потом на электричке отправлялась в Москву. Там приходила в редакцию, участвовала в планерках, получала задания, ездила на интервью. Потом, как говорили в редакции, "отписывалась", сдавала материал в номер и ехала в университетскую библиотеку заниматься. Вечером на электричке опять в санаторий – мыть полы и смотреть на Сашку. В выходные удавалось забрать сына из санатория, выспаться за всю неделю, помыться в ванной у Веры Константиновны и даже немного погулять с Сашей по Москве.

Глава 13

Городок

Татьяна и Александр Пылаевы жили в городке, где прошло их детство. Просто потому, что здесь жили их родители, и здесь у них было хоть какое-то, пусть весьма скромное, но все-таки свое жилье. По вечерам они часто мечтали о том, как накопят денег и уедут куда-нибудь в большой город, и все у них будет совсем по-другому, по-настоящему. Но деньги никак не накапливались. Они даже ребенка боялись себе позволить. И предпринимали всякие популярные в ту пору меры, чтобы Татьяна не забеременела. Дети не всегда появляются только у тех родителей, кто их очень ждет. Они просто не догадываются, что могут быть совсем некстати. Так случилось и у Пылаевых. Прошло примерно полгода после свадьбы, и Татьяна обнаружила, что беременна. Александр спокойно отнесся к известию о ребенке. Что ж, бог послал, пусть так и будет. В отведенный природой срок на свет появилась Катюшка.

Только после рождения дочки Таня и Саша поняли, какими были глупыми, что не хотели становиться родителями. Теперь для них не было ничего дороже этого маленького, розовощекого существа. Дочка казалась им красавицей, самой лучшей девочкой на свете. Растить детей в городке было просто и приятно. Курортный климат, тихо, спокойно. Есть, где погулять с ребенком, слава богу, хватает своего грудного молока, да и с продуктами в Военторге дела обстоят гораздо лучше, чем в городских магазинах. Саша работал в Нальчике на радиотехническом заводе и учился заочно в Таганроге, в радиотехническом институте. Родители с обеих сторон, чем могли, помогали молодой семье. Время текло неторопливо, все было спокойно и вполне предсказуемо.

Катюшка росла на радость маме и папе, была здоровенькой и жизнерадостной. Когда девочке исполнилось полтора года, ее определили в местный детский сад. Татьяна собиралась выходить на работу и решала, возвращаться ли ей на телефонный узел в военном городке или поискать работу в Нальчике. Выбор был за местом поближе, неизвестно, как Катюшка приживется в садике. И тут молодую семью поджидал первый серьезный удар. Умерла Татьянина мама. Только в последние, уже довольно мучительные недели жизни, врачи поставили ей диагноз – рак молочной железы. Конечно, такой исход событий в немалой степени был обусловлен тем, что болезнь была обнаружена слишком поздно. Ведь долгое время маму Татьяны ни что не беспокоило, и она не обращалась к врачам. Все спохватились только тогда, когда начались боли, и помочь было нельзя ничем, кроме наркотиков. Татьяна тяжело переживала смерть мамы. Жалела отца, который остался один, и теперь тоже очень плохо себя чувствовал. Жаловался на сердце. Между тем, Татьяна, однажды моясь в душе, обнаружила некоторое уплотнение и в своей груди. Она на следующий же день побежала к врачу. Диагноз местного гинеколога ее оглушил: подозрение на фиброаденому молочной железы. УЗИ в военном госпитале не было, рентген ничего конкретного не показал. Как же так, она такая молодая, у нее маленькая Катюшка, муж. Неужели и ей придется умирать? Слишком свежи были в памяти мамины похороны. Ее теперь волновало, как скоро это случится. Все, что она предпринимала, было направлено исключительно на то, чтобы как-то определить судьбу Катюшки после своей смерти. Она оставила подробные инструкции родителям Саши и своему отцу. Она перестала покупать себе одежду, обувь, косметику. Про себя Татьяна решила, что самой большой удачей будет протянуть хотя бы год. Она была так уверена в летальном исходе своей болезни, что убедила в этом всех окружающих, и весь военный городок знал, что дни ее сочтены. Все очень жалели Пылаевых: и Татьяну, и Катюшку, и Сашу.

На семейном совете было принято решение, что Катюшка пока останется с родителями Саши, а Саша и Татьяна поедут в Ленинград. В госпитале военного городка дали направление на обследование в Ленинградскую Военно-медицинскую академию.

Глава 14

Жизнь на волоске

Северная столица встретила Таню и Сашу белыми ночами и дурманящим запахом цветущей сирени. Они оказались в Ленинграде в самую прекрасную пору. Но Пылаевым было не до архитектурных красот и романтических прогулок по набережным Невы. Дамокловым мечом над головой висел страшный диагноз Татьяны. Их приютила в своей съемной квартире на канале Грибоедова одноклассница Ольга. Военно-медицинская академия – это, конечно, хорошо, но Ольга в дополнение к этому через каких-то своих знакомых договорилась, что Татьяну осмотрит профессор Цирлина. Эта очень авторитетная в своей области врач принимала и консультировала больных в НИИ онкологии в поселке Песочный, под Ленинградом.

Кто хоть раз побывал в здании онкологического института, запомнит свои ощущения на всю жизнь. Вы идете по коридорам, вокруг вас много людей. И очень быстро наступает момент, когда вы осознаете, что все они больны онкологическими заболеваниями. Всех этих людей ждет мучительное ожидание достоверного диагноза, неравная борьба с тяжелым недугом, и для очень многих исходом этой борьбы станет скоропостижная смерть.

Едва осмотрев Татьяну, Цирлина вполне уверенно сказала – это фиброаденома, надо срочно делать операцию. Профессор заставила Татьяну сдать множество различных анализов, и сама взяла у нее пункцию из уплотнения. Очень повезло, что в Военно-медицинской академии, где операции делают строго по учебному плану, еще не начались каникулы, а в июне курсантам как раз предстояла хирургическая практика. Саша привел Татьяну в приемный покой на улице Лебедева, и они ждали своей очереди на скамейке в холле. Саша нежно обнимал Татьяну и, как умел, успокаивал:

– Вот увидишь, все будет хорошо. Ты молодая. У тебя организм справится. Не бойся. Я все время буду рядом.

– Как раз у молодых женщин все развивается стремительно, это у старушек может длиться несколько лет. Катюшку жалко.

Саша сжимал руку Татьяны и нежно шептал ей на ухо:

– Я тебя так люблю, что с тобой просто не может случиться ничего плохого. Я пошлю тебе самые сильные флюиды, я буду стараться изо всех сил. Все обойдется!

– А если я вдруг останусь жива, но мне всю грудь отрежут? Представляешь, какой я буду уродиной, – всхлипывала Таня.

– Мне не важно, что у тебя отрежут. Я люблю тебя. И буду любить, чтобы у тебя не отрезали. Правда! Ты только не умирай, ладно?

– Не знаю. Я даже не знаю, что хуже, чтобы грудь отрезали или чтобы умереть. И то и другое – ужасно! Почему это все со мной случилось? Я же ничего плохого в жизни не совершила. За что? Что теперь будет с Катюшкой…

Татьяну вызвали в приемный покой. Саша остался в холле.

– Вы молодожены? – поинтересовался пожилой мужчина, который сидел неподалеку в белом халате, перелистывая какую-то тетрадку. Он, похоже, слышал весь разговор Тани и Саши.

– Да нет, мы уже женаты почти три года.

– У вас все будет хорошо, вот увидите! Поверьте мне.

– Спасибо вам на добром слове.

В приемном покое Таню расспросили про все ее болезни, были ли роды и аборты, как долго она кормила ребенка грудью, и не было ли у нее мастита. А потом объяснили, как будет проходить операция:

– Вам сделают разрез и возьмут пробу на биопсию. Если экспресс-анализ не обнаружит злокачественных клеток, вам вырежут аденому и вы можете уже завтра идти домой. Через десять дней будет готов подробный анализ на биопсию. Может быть, там обнаружится что-то, что нельзя было определить во время операции. Тогда мы вас вызовем, и будет приниматься решение о резекции или ампутации. Если экспресс-анализ даст сразу положительный результат, вам сразу сделают ампутацию груди и одновременно матки. Так положено. В этом случае операция задержится и будет продолжаться около шести часов. Пожалуйста, распишитесь, что вы ознакомлены с нашими правилами и согласны на ампутацию по медицинским показаниям.

– Я не хочу ампутацию. Если я против ампутации, не расписываться?

– Тогда, пожалуйста, распишитесь, что вы отказываетесь от госпитализации и идите домой.

– Что будет, если я откажусь?

– Если ваша опухоль доброкачественная, она может переродиться в злокачественную через месяц, год или много лет. А может быть, так и останется. Хотя вряд ли. Если злокачественная, с учетом возраста, события будут развиваться очень стремительно. У вас ведь дочь. Подумайте о ней. После ампутации у женщины остается шанс на жизнь. Это не так уж мало, если рассматривать альтернативу.

Татьяна дрожащей рукой подписала бумаги, которые положила перед ней медсестра. Потом вышла в холл попрощаться с Сашей. Они крепко обнялись и замерли, оба с глазами полными слез. Потому что каждый из них понимал всю серьезность того, что могло произойти. Может быть, сейчас Татьяна зайдет в палату, а завтра ее уже не будет. Не каждая женщина сможет перенести шестичасовую операцию не только психологически, но и физически.

Палата была четырехместной. Татьяна поздоровалась с коллегами по несчастью и расположилась на свободной кровати. В голове были мысли только о том, что с ней будет завтра. И будет ли она сама завтра: в этом городе, в этом мире. Рядом, на соседних кроватях, разговаривали две женщины.

– Если мне ампутируют грудь, я сразу повешусь, – категорически заявила одна из них.

– Ты с ума сошла. Это хоть тяжелая, но жизнь.

– Какая жизнь? Остаток жизни будут сплошные мучения. И все равно, я знаю, с раком груди даже после ампутации долго не живут. Ну год, два. Максимум три. Каждый день ждать смерти – это чудовищно…

– Ты замужем? – поинтересовалась ее собеседница.

– Нет. Я живу с мужчиной. Уже несколько лет. Но я не сомневаюсь, он сразу бросит меня, если я стану уродом. Зачем я ему? Он молодой, красивый. Работает в женском коллективе. На него бабы так и вешаются. Я его еле-еле удерживала рядом с собой даже, когда была здоровая и все было при мне. Если что случится, я никому буду не нужна!

– Да, брось ты, Эля, – успокаивала ее соседка. – Если выбирать без мужика жить или просто жить, так уж лучше все-таки жить. Хоть как-нибудь.

– Нет. Я "как-нибудь" жить не стану: без груди, без любимого мужчины… А у вас что? – обратилась Эля к Татьяне.

– У меня тоже грудь. Предварительный диагноз – фиброаденома. Но вскрытие покажет, – горько усмехнулась Татьяна. – У меня тоже взяли подписку про согласие на ампутацию. Правда муж поклялся, что возьмет меня обратно в любом виде. Но мне от этого не легче.

Четвертая женщина в палате была настроена гораздо спокойнее своих соседок.

– А у меня просто липома, – похвасталась она.

– А это что такое? – спросили женщины почти хором.

– А это что-то вроде очень большого жировика. На спине. Совсем, говорят, не опасно. Но врачи в один голос убеждали, что оперировать надо обязательно. Да и спину ведь не отрежут. Нет худа без добра – похудею на килограмм. Вон она, какая здоровая, – женщина повернулась к ним спиной и отогнула ворот рубашки. – Вам всем, конечно, тяжелее. Не дай бог, оказаться когда-нибудь на вашем месте. Но может быть, и у вас все обойдется. Здесь врачи хорошие.

– А операцию кто будет делать, врачи или курсанты? – поинтересовалась Татьяна.

– Врачи, конечно. Курсанты только смотреть будут. Ну, может, быть, им разрешат в конце операции швы наложить. Да все нормально будет. Давайте спать. Спокойной ночи!

Какое уж тут спокойствие… Лежа на животе, уснула только женщина с липомой. Остальные три несчастных шептались всю ночь, рассказывая друг другу жуткие истории про онкологические заболевания у своих близких, родных и знакомых.

Утром женщину с липомой первой увезли в операционную. Не прошло и часа, как ее вернули в палату. Она была еще под наркозом и что-то бессвязно бормотала. Как и ожидалось, никаких проблем с ней не возникло. Татьяна была второй. Ее колотило от страха, и ей очень хотелось, чтобы рядом был Саша. Она знала, что он сейчас, скорее всего, стоит под окнами операционной и взывает ко всем известным ему духам, чтобы все обошлось. "Катюша, милая родная доченька, – всхлипывала Татьяна. – Зайчик мой любимый, как же тебе тяжело будет без мамы". На операционном столе она немного успокоилась: "Хорошо, что сделают укол и я не почувствую, как умру". Она видела, как над ней склонились лица молодых курсантов, чувствовала, как хирург острым скальпелем сделал надрез. Жаль, что ей не видно, что они там рассматривают в ее груди. Татьяна догадалась посмотреть на свое отражение в металлических корпусах ламп над операционным столом.

– Вот видите, – объяснял хирург курсантам, и Татьяна слышала его голос, который раздавался где-то далеко, как будто бы из трубы, – небольшая, с орех, аденома. Вот мы ее аккуратненько подрезаем со всех сторон и кладем в кювету. Отщипните от нее кусок и положите в раствор на том столике. По окрашиванию мы определим ее структуру.