Рыцарская академия. Книга 1

– Не болтайте глупостей! – возмутился Голицын.

– Да, ладно! Небось, уже мечтаешь, как на балу в Академии её на танец будешь приглашать?

– И не думал даже.

– А чего понурый такой?

– Шляпу жалко.

– Не дрейфь, свиристель! Шляпу новую купишь!!

– А, вообще, Митяй, ты прав, что замахиваешься на царицыну племянницу! – Василий уронил руку ему на плечо, – Пока бабы на троне, первыми людьми в государстве будут их фавориты!!

– Верно! – подхватил Лопухин, – Так что, дерзай, Митяй! Окучивай будущую матушку будущего наследника!

– Ох, наподдал бы я вам! – огрызнулся Голицын, – Да руки заняты!

дом Екатерины Иоанновны, герцогини Мекленбургской

Тем временем, императорская племянница Анна-Лиза, закончив прогулку, торопилась вверх по ступеням в свою комнату. Ей не терпелось скорее выпустить чижа в клетку и хорошенечко его рассмотреть.

На втором этаже с материной половины доносился заливистый смех. Очевидно, в отсутствие дочери, к ней пожаловал с визитом лейтенант Михаил Белосельский. И они весело проводили время. Встречаться с матерью и её сожителем девочке вовсе не хотелось, и она тихонько на цыпочках постаралась прокрасться мимо.

Но не успела. Двери материной комнаты неожиданно распахнулись, и оттуда вывалилась разрумянившаяся от хмеля Екатерина Иоанновна:

– Фимка!! – зычно крикнула она, – Что-то пучит меня с капусты. Неси ещё пунша! – и наткнулась взглядом на дочь, – О! Лизка вернулась… Что? Прокатилась с государыней? Чего это у тебя? Шляпа гвардейская?… Ты что, по казармам шлялась?! Миша, ты погляди! Лизка гвардейскую шляпу домой приволокла!!

И Екатерина Иоанновна зашлась от смеха, хватаясь руками за живот.

– Меня теперь зовут Анна, – напомнила ей дочь, обижено поджимая губы.

– Ах, да! Конечно. Как я могла забыть?! – наигранно всплеснула руками мать, – Анна Леопольдовна, Ваше Высочество. Простите, великодушно. Как Вас там… госпожа будущая мать будущего наследника!

И насмешливо расшаркалась в неловком поклоне:

– Слышишь, Миша! А я тогда кто? Мать будущей матери будущего наследника?! – тут же фыркнула и разразилась новым приступом смеха, хватаясь за бока, – А ты, Миша, возлюбленный матери будущей матери…

Анна не стала слушать продолжение её насмешки и спешно прошла в свою комнату, нарочито громко захлопнув дверь.

Там она осторожно выпустила чижа в большую круглую клетку. Птица забилась испуганно, заметалась, наскакивая на железные прутья.

– Ну, что ты, глупенькая, – ласково сказала ей принцесса, – Страшно тебе? Не бойся. Я тебя не обижу. Я буду тебя кормить. Буду с тобой разговаривать. А ты будешь для меня петь.

Она заботливо насыпала ей в кормушку семян и села рядом, подперев ладонью щёку, задумалась о чём-то своём.

Анна-Лиза родилась в семье Екатерины Иоанновны и Карла-Леопольда Мекленбургского, которых поженил царь Пётр Алексеевич желая, закрепиться русскими войсками в Мекленбурге для охраны морского пути от вражеской Швеции.

Свадьбу сыграли в пограничном городе Данциге. И молодые уехали в Росток. Карл-Леопольд обладал незавидной репутацией. Ему на ту пору исполнилось тридцать восемь лет, и он был дважды женат, но с обеими супругами развёлся. В Европе за ним ходила слава великого скупердяя и скандалиста. Он страшно ревновал новую супругу, обращался с нею грубо и жестоко. Да и нрав Екатерины Иоанновны был далеко не покладистым. Русская царевна любила повеселиться и похохотать от души, что противоречило немецким понятиям о нравственности. На строгие запреты мужа она отвечала дерзким словцом. Их семейные ссоры слышал весь замок. Придворные «за глаза» прозвали молодую хозяйку дикой герцогиней. Через два года Екатерина родила дочку, которую, по немецкому обычаю, назвали Елизавета-Катарина-Христина.

Но муж ждал мальчика-наследника и рождению дочери был совсем не рад. К тому же Екатерина Иоанновна после родов долго болела и не могла больше забеременеть. Супруг злился и даже высказывал подозрения, что это не его дочь.

Она скандалила с ним, плакала и бесконечно писала письма в Россию матушке и дядьке Петру Алексеевичу, умоляя разрешить ей вернуться домой и развестись с ненавистным мужем.

Наконец, разойдясь в политических соображениях с герцогом Мекленбургским, царь Пётр разорвал дружеские отношения и прекратил выплаты ему субсидий. Герцог стал открыто обвинять супругу, что вынужден содержать её с дочерью. Екатерина усмотрела в этом повод избавиться от мужа и, собрав трёхлетнюю Лизу, бежала в Россию. Официального развода с Мекленбургским герцогом так и не было, но с тех пор супруги больше никогда не виделись.

Здесь в России её с распростёртыми объятиями встретила мать и поселила вместе с внучкой у себя в Измайлово в Москве. Через год, похоронив матушку, Екатерина с дочерью остались жить в её поместье. Восемь лет провела Лиза в московской усадьбе, где жизнь текла совсем иначе, чем в столице.

Екатерина Иоанновна поправилась, забыла о том, как терпела лишения и побои от мужа, и вела теперь фривольную жизнь, снискав славу весёлой вдовы. Ела и спала вдоволь, смеялась, плясала, крутила романы с офицерами. И совершенно не заботилась о воспитании дочери, которая росла замкнутым и тихим ребёнком. Лиза рано выучилась читать, и всё время проводила с книжкой. Читала она одни французские романы – де Скюдери, Сорель, д Юрфе, Корнель, Расин – в которых прекрасные дамы влюблялись в благородных рыцарей. Истории эти были полны сентиментальностей, любовных мук и страданий от разлуки.

Девочка жила в придуманном ею мире, в ожидании прекрасного принца, за любовь к которому она была готова пострадать и, если потребуется, даже погибнуть. Но вокруг неё жизнь была совсем иная – простая, грубая, безвкусная, неинтересная для неё жизнь, в которой не было ни подруг, ни принцев.

Неизвестно, чем бы кончилась её жизнь в Измайлово. Должно быть, матушка выдала бы её замуж за какого-нибудь московского дворянина. И она прожила бы с ним весь свой век в окружении детишек и прислуги. Но судьба распорядилась иначе. Ей было одиннадцать лет, когда сестра матери Анна Иоанновна была провозглашена императрицею. А через два года они покинули Измайлово и вместе с императорским двором переехали в Петербург.

Там Анна Иоанновна поселила их в большом каменном доме рядом со своим. Дальше – больше. Поскольку у государыни не было рождённых в браке детей, она объявила племянницу фактически своей наследницей; её будущему ребёнку вся страна присягнула на верность, как императору Российскому. И тихая скромная девочка Лиза в одночасье сделалась самой завидной в мире невестой.

Матери Екатерине Иоанновне, погрязшей в утехах, было недосуг окрестить дочь в православие; та с рождения была в лютеранской вере. А тётка тут же вызвалась исправить это недоразумение и пожелала стать крёстной матерью племянницы. Вот только при крещении категорически отказалась давать девочке имя Елизавета. В её окружении уже была одна Елизавета – дочь царя Петра, которую Анна Иоанновна на дух не переносила и держала в строгости и бедности. Поэтому Лизе было решено дать имя её крёстной матери – Анна.

Не откладывая дела в долгий ящик, тут же встал вопрос о поисках супруга. Преданный друг императрицы старший брат Левенвольд поехал в Европу искать жениха для Анны-Лизы. И нашёл! Поговаривали, что генералу австрийский двор щедро заплатил, чтобы он остановил свой выбор на юном принце Антоне-Ульрихе Брауншвейг-Беверн-Люнебургском.

Его родная тётка была супруга нынешнего австрийского императора Карла VI. А сестра недавно вышла замуж за наследного принца Прусского. Так что, через такого жениха можно породниться сразу с двумя царствующими дворами Европы. А родственные связи в политике играли немаловажную роль. К тому же канцлер Остерман настойчиво уверял государыню, что, из-за сложившейся обстановки в Польше, России сейчас просто необходимо заручиться поддержкой Австрии и Пруссии. И эта свадьба будет как нельзя кстати!

Невесте в подарок вручили портретное изображение жениха. Принц Антон был точно списан с героев французских романов: красивый, благородный, с густыми белокурыми локонами, голубыми глазами и гордым римским носом. На портрете он был изображён в латах – настоящий рыцарь, идеал женской мечты. Портрет пришёлся Анне-Лизе по душе. Она поместила его на столик возле кровати, часто подолгу рассматривала, и разговаривала с ним.

Вот и сейчас Аня, прежде, чем прилечь отдохнуть, пристально вглядывалась в черты принца Антона, и в груди её разливалась сладкая истома. Скорее бы он приехал! Тётушка сказала, что он выехал из Беверна месяц назад. И прибытие его ожидается в Петербурге со дня на день.

Она уже столько раз в мечтах представляла, как он войдёт в зал торжественно и гордо. Приветственно снимет шляпу, из-под которой рассыплется грива белокурых локонов. И все придворные дамы замрут в восхищении. А он подойдёт к ней и, поцеловав руку, одним проникновенным глубоким взглядом покорит её сердце. Затем возьмёт за руку, посадит на коня и увезёт в далёкий и прекрасный замок. И она никогда больше не увидит опостылевших матушкиных любовников и не услышит её ядовитых насмешек!

Она взяла книгу, открыла её по закладке и погрузилась в чтение:

« — Вас кто-то обидел, милое дитя?

Розали от неожиданности выронила букетик цветов. Ролан галантно поднял его:

– Отчего Вы носите азалии? Ведь это цветы печали.

– Я несчастна, – вздохнула она.

– Позвольте мне разделить Ваше несчастье, – сказал он, вставляя цветок в петлицу своего жюстокора, – Ведь разделённое с кем-то несчастье – это уже половина несчастья».

Анна-Лиза оторвалась от книги и мечтательно закрыла глаза. Прекрасный Ролан виделся ею в облике белокурого голубоглазого принца с гордым римским профилем.

Рыцарская Академия (бывший дворец Меншикова)

После занятий, по распоряжению директора, кадеты, вооружённые предметами для уборки, рассредоточились по всей территории Академии. Лопухину с Микуровым досталось натирать полы в зале, где проходят уроки танцев и экзерциции.

Поглощённый размышлениями о подслушанном разговоре на запятках кареты канцлера, Василий не выдержал:

– Слушай, Лопух. Ты что-нибудь знаешь про Остермана?