Королевская кровь. Расколотый мир

– Вижу, – подтвердил дракон.

Его светлость поколебался.

– В ней нет ничего… необычного?

– Есть, – легко согласился Нории. – Твоя суть – это Воздух, но он подавлен. Я такого никогда не видел. Ощущение, что у тебя два отца, герцог.

– Час от часу не легче, – невесело засмеялся Дармоншир.

– Такая аура вообще не может существовать, – говорил Владыка, всматриваясь в него багровеющими глазами, – ощущение, будто на тебя натянули вторую кожу и присушили намертво. Это издевательство над природой. Ты чем-то сильно искалечен, герцог. Не знаю, какое проклятие так сработало или чье воздействие. Но оно должно было убить тебя. Или по крайней мере свести с ума.

– Вполне возможно, что и свело. – Люк передернул плечами – затылок заныл сильнее, и он невольно оглянулся: интуиция просто вопила об опасности. Дракон вдруг поднял голову, принюхался, как животное.

– Я тоже чувствую это, – пророкотал он. – Уже полчаса как. В воздухе пахнет бедой. Смотри.

Навстречу им, закрывая небо, быстро катился вал черных туч, заворачиваясь циклоническим вихрем где-то далеко за горизонтом в сторону столицы. Потемнело, тучи потекли над головами – и тут же заревел ветер, усиливаясь до такой степени, что трудно стало дышать.

– Никогда такого не видел, – сипло проговорил Люк, выбрасывая сигарету – все равно не докурить было, искры сыпались в лицо.

– Я тоже, – откликнулся дракон тревожно. – Никогда.

Они вернулись в столовую в тот момент, когда торжественно заносили пахнущий сливками и ягодами торт. Ветер бил в окна, и Люк потер заледеневшие руки, сел рядом с Мариной.

– Соскучилась? – любезно осведомился он, положив ладонь ей на напрягшиеся пальцы и почти сразу же согреваясь. Слуги аккуратно разливали чай, раскладывали торт по тарелкам.

– Смертельно, – улыбнулась принцесса остро. Как укусила.

– Превосходный торт! – чутко вмешалась леди Шарлотта. – Правда, Берни?

– М-м… да, – недоуменно согласился Бернард, глядя на совершенно целый кусок на тарелке матери.

– Постараюсь больше не давать тебе скучать, – галантно проговорил Люк, непринужденно улыбаясь гостям.

– В этом ты мастер, – согласилась Марина, отворачиваясь.

– Да, – прозвучал ледяной голос Ангелины Рудлог, – крайне интересно узнать, что там внутри. В торте, конечно.

Через несколько минут у принца-консорта Байдека зазвонил телефон. Он извинился, достал трубку, посмотрел на нее и, вместо того чтобы отключить, поднялся и вышел под взволнованным взглядом супруги. А когда вернулся, по его посуровевшему лицу сразу стало понятно: что-то случилось.

– Боюсь, нам придется завершить торжество, – проговорил он сдержанно в наступившей тишине. – Но мы немного задержимся здесь, с вашего позволения, герцог. Так как мы все уже породнились, утаивать ничего не буду, но прошу не распространяться. Звонил Стрелковский, затем пришлось поговорить с Тандаджи. Чрезвычайное положение. Сейчас проверяют дворец.

– Дети? – вскинулась Василина.

– Отправили в поместье, – успокаивающе сообщил принц-консорт. – Алину ждут в университете: закончится экзамен – перенесут к нам. Такие меры приняты из-за взрыва, который произошел по нашему сегодняшнему маршруту. Мы ведь из-за обряда отменили поездку на открытие выставки в последние минуты. Но это не все: из поступающих данных стало известно, что полчаса назад в Лаунвайте совершено покушение на короля Луциуса.

Леди Шарлотта со звяканьем поставила чашку на блюдце.

– И на Маль-Серене тоже какое-то происшествие в центре, – продолжил Мариан. – Но там все оцеплено, нашей агентуре доступа нет. Тандаджи полагает, что возможна серия покушений, поэтому и просит задержаться здесь.

– Знать бы, что происходит на самом деле, – тревожно проговорила Василина.

– Узнаем, – спокойно сказал Байдек. – Стрелковский и Тандаджи будут докладывать каждые полчаса. А когда дворец проверят, мы сможем вернуться.

Глава 3

26 января, четверг, Йеллоувинь

К обеду император Хань Ши приступал в превосходном настроении. Спасение от смерти обычно способствует хорошему расположению духа.

Члены императорской семьи Ши в большинстве своем доживали до глубокой старости и, если не настигали их яд, нож убийцы или слишком рьяное желание наследника наконец-то надеть корону, легко перешагивали через столетний юбилей, оставаясь в крепком теле и здравом уме.

За наследников Хань Ши мог не беспокоиться: сыновей он воспитал достойных, и относились те к отцу со всем почтением, очевидно, желая ему долгих лет и здоровья. Один Вей Ши тревожил его. То ли проявилась во внуке далекая кровь красной прабабки – свойственны ему иногда были вспышки гнева, черствость, жестокость и высокомерие, – то ли недоглядел император, и женщины семьи слишком избаловали долгожданного мальчика, но нынешний ученик Четерии был совершенно не готов принять правление великим Йеллоувинем. Черты характера в нем с возрастом не смягчались, а усугублялись, и вотчина Желтого Ученого вполне могла через несколько десятков лет получить в императоры деспота. И явление Мастера клинков, о котором в Йеллоувине издревле ходили легенды, было воспринято правителем как благословение.

Сейчас же мудрейший из тигров империи, кротко возблагодарив первопредка, снова расположился за столом, теперь уже в окружении всей семьи – за исключением Вей Ши, конечно. И опять ему прислуживал мастер чайных дел, Йо Ни, и разум слуги был так же чист и безмятежен, как и с утра. Потому что сегодня он хорошо послужил своему господину.

Три часа назад старик пришел к кабинету императора, терпеливо дождался, пока тот отпустит министров, и попросил об аудиенции. Хань Ши, не моргнув и глазом, принял его. Они каждый день четыре раза виделись за трапезами, и дело, по всей видимости, было действительно безотлагательным, раз старый слуга не дождался обеда.

Таби Тандаджи

– Повелитель, – проговорил он с почтительным поклоном, и голос его от постоянного молчания был слаб и тих, – прошу выслушать меня.

– Сядь, Йо Ни, – певуче ответил император, и старик опустился на пол, – говори.

– Три дня как одолевает меня беспокойство, мой господин, и не мог я осознать, в чем его причина, поэтому и в мыслях моих ты ничего не увидел. Но сегодня я понял, что меня тревожит. Знай же, что за те пятьдесят лет, что я делаю для тебя чай, в чайной комнате ничего не менялось. В ней бываю лишь я и мои ученики, и вся тысяча трав лежит на своих местах, и каждую из них я могу узнать на ощупь и по запаху. Сейчас, перебирая запасы, я понял вдруг, что в запахе комнаты появилась едва заметная новая нота. Такая слабая, что я мог бы ее и не заметить. Я прошел вдоль всех сундучков, проверяя травы и чай: неужели, думал я, сюда прокралась сырость или, не дай боги, нашли ход грызуны? Но нет.

Хань Ши не торопил слугу. Торопливость вообще была ему не свойственна.

– Необычно пах твой любимый жемчужный чай. Именно его готовит тебе на ужин мой старший ученик. Он достойный мастер, но, чтобы заметить то, что заметил я, ему не хватило возраста и опыта. Жемчужный чай этот делается из шестнадцати трав и чайного листа, что растет только на морских склонах. Есть в этом чае трава ункун, которая способствует отдыху и хорошему сну. Траву эту собирают, как только она пробьется весной сквозь землю, потому что, если подождать месяц, запах ее становится более пряным, а поевшее ее животное умирает от коллапса мозга.

Взгляд тонко улыбающегося императора стал острым, как иглы.

– Мы, мастера чайных дел, знаем все свойства растений, знаем и то, что одно и то же можно сделать и ядом, и лекарством. Неделю достаточно давать напиток со зрелой травой ункун человеку, чтобы он умер от инсульта, и никто не понял бы причину. Три дня, мой господин, тебя поили ядом. Ты волен казнить меня за то, что я сразу не понял, что происходит. Но прежде я хочу просить тебя узнать, кто подложил в чайный сбор зрелую траву. Тридцать лет я учу старшего ученика и не верю, что это мог сделать он; сорок лет мы покупаем травы у мужа моей сестры, и я не верю, что он мог пойти на такое. Вся империя знает, что мой зять – поставщик императорского двора; какая ему выгода рисковать своим именем и жизнями родных?

Мастер чайных дел замолчал и прикрыл глаза, покорно ожидая, пока император медленно и аккуратно считает его воспоминания.

– Мы найдем тех, кто это задумал и выполнил, – будто бы нисколько не взволновавшись, кивнул Хань Ши. – Сейчас сюда придет Ли Сан. Повторишь ему то, что рассказал мне, Йо Ни.

Служба безопасности империи, возглавляемая Ли Саном, зашумела, засуетилась, как встревоженный пчелиный улей. За какой-то час было проведено расследование – и при ментальном допросе зятя Йо Ни был обнаружен блок на его памяти. С блоком пришлось повозиться, но в результате выяснилось, что с неделю назад, как раз когда торговец собирал партию для отправки во дворец, к нему пришел гость нейеллоувиньской внешности и принес мешочек травы. О приходе гостя торговец не помнил, как и о том, как его погрузили в странный транс, а трава из мешочка была высыпана в подготовленный к отправке сундучок.

Расследование продолжалось. Были опрошены все жители торгового квартала – и оказалось, что гость торговца, выйдя из чайной лавки, заглянул в одну из круглосуточных харчевен, заказал рис с утиной грудкой, занял закрытую комнату для обеда, чтобы его никто не беспокоил, – но официант, вернувшись со снедью, обнаружил пустое помещение. Отследить магическое перемещение не было возможности, но работы оставалось еще много. Проверяли весь императорский дворец, а повелитель Йеллоувиня, попивая восстанавливающий чай, думал, как лучше наградить Йо Ни и что на следующем королевском совете нужно будет сообщить о покушении коллегам. Хотя он, конечно, предпочел бы оставить это в тайне.

Бермонт

Демьян Бермонт в сопровождении Хиля Свенсена с самого утра отправился на южные границы страны – в долину в Медвежьих горах. Каждую зиму в это время в горных районах проводились учения, и он обязательно присутствовал на завершающем показательном бое, оценивал подготовку войск и уровень выполнения боевых задач, а затем награждал отличившихся. В этот раз после завершения учений планировалось большое совещание с линдморами: его величество собирался распорядиться о подводе войск со всего Бермонта к горам и постройке укрепрайонов. Шаману Тайкахе Демьян верил, что такое чудовища из Нижнего мира – знал и понимал, насколько может быть опасен их массовый прорыв.

Его величество с линдморами и генералами-берманами расположились в палаточном командном пункте на скальной площадке, удачно выступающей из пологого заснеженного склона метрах в ста над долиной. С нее открывался превосходный вид на разворачивающееся внизу учебное сражение.

Солдаты, одетые в белые костюмы с опознавательными знаками, обороняли условный городок от двигающихся со стороны гор противников, и бой уже подходил к концу: защитники выдержали указанное время, необходимое для подхода подкрепления, нападающие захватили несколько опорных точек, но вглубь городка продвинуться не сумели. То тут, то там за спиной его величества слышалось глухое рычание, когда отряд одного из линдморов выбывал из игры. Участвовала в учениях и королевская гвардия.