История Аптекаря, райских птиц и бронзовой головы слона

Я опять прошла за ним шаг в шаг, хотя голова у меня еще немного кружилась, снова пробежалась взглядом по корешкам диковинных книг, вдохнула напоследок запах этого странного дома и стала искать свои мокрые туфли. Я оставила их где-то на маленьком коврике, но свет в просторной прихожей был такой тусклый, что я растерянно шарила по полу, и они никак не попадались мне под руку.

– Подождите, – сказал Аптекарь, щелкнул выключателем, я подняла голову и тут увидела на противоположной стене картину.

Это было как будто наваждение. С этим полотном мы не расставались последние три месяца, я знала каждый его миллиметр, каждый кракелюр, каждый нюанс в оттенках. Совсем недавно я закончила ее реставрировать, и картина вернулась на свое почетное место в зале самого главного музея этой страны. Я очень гордилась своей работой, и увидеть копию здесь, в доме Аптекаря, было так приятно. Как будто добрый знак, как будто меня здесь ждали, все были свои, и ничего дурного уже точно не могло бы случиться.

– Какая прекрасная копия, – выдохнула я, поднявшись, и улыбнулась картине, словно старой знакомой. – Дорогое удовольствие. Не так много людей нынче копирует шедевры на таком уровне.

Я подошла поближе. Работа действительно была прекрасная. Если бы я не знала, где висит подлинник, то могла бы заподозрить, что его украли и тайком притащили в берлогу Аптекаря на край земли, где круглый год идет дождь.

– А с чего вы взяли, что это копия? – эхом моих мыслей отозвался Аптекарь.

Я засмеялась.

– Потому что я точно знаю, где висит оригинал. Как и бо?льшая часть населения земного шара. Более того, я, пожалуй, похвастаюсь. Я ее реставрировала! Ой, простите, я проболталась вам о моей профессии.

– Вы реставратор… Понятно… Тогда все сходится. – Он довольно потер руки. – Так что же, вы хотели чем-то хвастаться?

– Так я же ее реставрировала! – воскликнула я. – Да-да, я! Совсем недавно, там был буквально пустяк, но мелкой возни с ним оказалось много… Разве этим нельзя хвастаться? Я, между прочим, приложила руку к такому шедевру… Видите, вот эту самую руку! Не каждого профессионала допустят… – Я любовно разглядывала полотно, все еще не скрывая восхищения мастерством загадочного копировальщика.

– Ну раз вы такой профессионал, – сказал Аптекарь у меня за спиной, – то вы, безусловно, узнаете свою руку… То есть – вашу работу…

– Что вы хотите сказать?

– Да что угодно, не обращайте внимания на стариковское бормотание. Вам показалось. И вообще, вам и правда уже пора, техническая служба наверняка подоспела. – Он снял с вешалки мой плащ и держал его наготове.

– Нет, постойте, вы что, смеетесь надо мной? Я, по-вашему, выгляжу как наивная дошкольница? Которой можно наплести, что у вас в доме висит подлинник, а вы на самом деле супермен, который ворует из музеев картины, и никто при этом ничего даже не подозревает?

– Боже упаси, моя милая гостья. Мы только что провели вместе чудесный вечер, и вы сами убедились в том, что я крайне приличный и даже скучный человек. Дом, кошка, склянки, пилюльки – вот и все мои развлечения, сами видели. Надевайте же ваш плащ, мне пора к моим пробиркам.

Но я опять увернулась от рукавов, которые он мне подсовывал.

– То есть вы намекаете, что это подлинник?

– Да чего вы так вскипятились? Хорошо еще, что я не дал вам коньяку, вы и от грога норовите буянить.

– Нет, подождите. – Я переводила взгляд с него на полотно.

Картина манила меня как магнит, втягивала в свое пространство, гипнотизировала бликами лака, по спине пробежал холодок, меня сбивало с толку то, что обычно я чувствовала так только подлинники, только они обладают подобной силой, но на этот раз я списала этот эффект на коварный аптекарский грог.

– Я прекрасно знаю оригинал! – отрезала я. – И знаю, где он!

– Вот и прекрасно. Доброй вам ночи и счастливо добраться.

– Благодарю за помощь! Я сильно вам обязана. – Я все-таки надела плащ и туфли и уже подошла к двери.

– Так, может, оставите мне хотя бы ваш номер телефона, раз уж вы моя должница? Вдруг и мне когда-нибудь пригодится ваша помощь. У меня, знаете, много… э-э-э-э… занятных копий известных произведений.

Он говорил серьезно, но его глаза смеялись как у ребенка. Они хохотали надо мной! Что-то здесь было не так.

– Отчего нет, – сказала я, достала из сумки визитную карточку и протянула ему. – Обращайтесь, конечно, долг, платеж и все такое… А я, пожалуй, и правда пойду. И еще раз спасибо.

Я открыла дверь, повернулась на пороге и на прощание еще раз бросила взгляд на картину. Нет, это не могло быть правдой. Я нормальная. Я не верю в детективные истории, только если они не происходят в кино. Да, в моем мире тоже случается что-то загадочное, но я всегда и всему могу найти логичное объяснение. Копия. У него гениальная копия.

– До свидания, – сказала я.

– Доброго пути и доброй ночи, – сказал мне Аптекарь, и я шагнула за порог.

Не помню, как я дошла до машины, кажется, очень быстро. Эвакуатор ждал меня, машину погрузили, я забралась в салон, устроилась в тепле поудобней, обхватила себя руками и собралась заснуть. Но сон не шел, потому что где-то внутри меня зудели тревога и любопытство. «Спокойно, – велела я себе. – Завтра зайду в музей и сама увижу, что мне чудится ерунда». Я осталась довольна таким решением, потерла руки и… похолодела. Моего любимого кольца на пальце не было. «Оно вам велико», – услышала я голос Аптекаря. Ну конечно, оно слетело у меня с руки, когда я шарила у него под вешалкой. Вот досада! Мне так не хотелось возвращаться. Оставалось надеяться, что Аптекарь сам позвонит мне и мы договоримся где-нибудь встретиться. Или мне все-таки надо было вернуться в его дом? Что он там говорил про знаки?

4

Ничего случайного в жизни не бывает. Люди напрасно ропщут. Все закономерно и подчиняется правилам. У каждого свой личный счет, каждое событие имеет свой вес. Ни одна просьба, брошенная во вселенную, не остается без ответа. Терпение вознаграждается. Сильные тоже окажутся слабыми. Слабые перестанут притворяться.

Справедливость не может торжествовать время от времени, она царствует постоянно. Что толку злиться и жаловаться, зачем тратить на это силы? Несправедливости нет, надо просто переждать. Собраться с силами. Все получат то, что заслужили.

Лишь бы она не догадалась. Не надо, чтобы она испугалась раньше времени.

5

Страх отношений. Вот чего точно не существует. Это самое нелепое сочетание слов, так я всегда считала. Как может нормальный человек бояться того, к чему так стремится каждый, как бы он ни притворялся. Страх отношений, боязнь привязанности – нелепый аргумент эгоистов без фантазии. Мне никогда не приходило в голову прикрывать таким способом нежелание быть с кем-то, я честно говорила, что мне стало скучно, что это невозможно, когда в постели все так быстро, просто и каждый раз одинаково. Я запросто могла, глядя в глаза, сказать, что я разочарована или, наоборот, чувствую, что недостаточно хороша, и меня это угнетает, что мы не подходим друг другу, что слишком много всего раздражает… Да что угодно, но никогда – что я боюсь привязаться. Может, я прятала эмоции, и Аптекарь меня раскусил?

У меня есть несколько любимых мест, чтобы работать, отдыхать, исчезать, когда все надоели, и просто чувствовать себя комфортно и безопасно. Я люблю свой дом и не боюсь жить одна, потому что внутри есть серьезная система безопасности, а снаружи – надежные и при этом не назойливые соседи. Я люблю поздно вечером приходить поплавать в бассейн неподалеку, на самый последний сеанс, когда так мало людей, приглушенный свет и слышно эхо от каждой капли. А потом долго болтать с охранником, который однажды, лет пятнадцать назад, снялся в эпизоде какого-то полицейского сериала, но с тех пор ведет себя как кинозвезда, снисходительно позволяет другим погреться в лучах своей «славы» и рассказывает смешные небылицы.

Еще я очень люблю кафе за углом за восхитительные запахи, которые оно распространяет по округе, и я, едва уловив их, сразу чувствую себя на своей территории. Кофе, яблоко с корицей, лимонные пироги. Сидеть там за самым дальним столиком и рисовать свои мечты на салфетках. Чтобы потом быстро порвать их, пока никто не увидел, а завтра сочинить новые.

Я люблю дом моей подруги и коллеги, потому что он запросто даст фору любой кунсткамере. Марта настолько уникальный специалист, что ей разрешают брать работу на дом, пока она сидит в декретном отпуске (а сидит она в нем безвылазно уже лет шесть). Сейчас, к примеру, у нее посреди гостиной на первом этаже стоит саркофаг какого-то средневекового рыцаря, причем с самим рыцарем внутри, потому что если его достать, то он немедленно рассыплется. Вокруг носятся дети, собаки, а она тихонько подчищает узоры на саркофаге и всегда что-то поет. Пару раз в неделю мы с ней ходим танцевать танго в маленькую студию, а потом засиживаемся в итальянском ресторане далеко за полночь.

Одним словом, у меня очень уютная жизнь, а в ней – множество хороших людей. Некоторые обладают на диво мерзкими характерами, но при этом остаются неотразимыми экземплярами. Один, например, уже много лет держит в центре города престижную галерею и никогда не забывает позвать меня на открытие выставки очередного подающего надежды таланта, чтобы, когда все гости разойдутся, валяться со мной на диванах с бокалом шампанского и хохотать над произведениями таланта до колик в животе. На этот раз он позвал меня на приезжую звезду. Пафоса было много, картины звезды доставляли чуть ли не из-за океана, ожидался большой наплыв народа, специалистов, журналистов, любителей и просто праздношатающейся публики. Я шла с конкретной целью. Я ходила на любые мероприятия с конкретной целью. Я вообще всегда ставила конкретные цели – знала, чего хочу, примерно с рождения, видела цель и не замечала препятствий. В детстве била лоб о столы и стулья; став взрослой, частенько попадала в очень острые ситуации, но, как правило, получала желаемое: работу на собеседовании, платье из коллекции, выгодного клиента, интересное знакомство, лучшее место в самолете, заказ из-под носа у конкурентов… и мужчин, в которых влюблялась. Наверное, в этом было что-то от детских страхов. Боязнь, что ты не понравишься, что тебя отвергнут, чего-то тебе не дадут.

На эту выставку я шла, чтобы флиртовать. Мне не надо было очаровывать потенциального заказчика, присматривать работу, налаживать нужные контакты, мне просто хотелось закрутить интрижку. Для настроения. У меня давно не было серьезных отношений, но я не переживала, жизнь и так была наполнена через край. Я была твердо уверена, что для каждого человека всему определено свое время, так что пока меня вполне устраивал флирт. Не исключено, что с далеко идущими приятными последствиями. Я пришла с солидным опозданием, когда хозяева и гости уже открыли выставку, рассмотрели картины, приложились к шампанскому, поговорили с кем нужно и уже начали немного скучать, но расходиться было еще не время. Я взяла с подноса бокал и стала просматривать публику. Кивала знакомым, весело отвечала на дежурные вопросы и сканировала присутствующих.

Его я сначала пропустила. Он не был ни низким, ни высоким, ни красавцем, ни брюнетом, ни ярким. Я пошла дальше, но потом обернулась к нему. Он меня зацепил. Тем, что даже не посмотрел на меня, только скользнул беглым взглядом. И мой дурацкий детский страх тут же зазвонил во мне колокольчиком. Где-то в подсознании я всегда боялась, что на меня не обратят внимания, что я не понравлюсь. Я подошла ближе и попыталась поймать его взгляд, он откликнулся и добросовестно оглядел меня с головы до ног, что не могло меня не порадовать. Но смотрел как-то странно, я сначала даже не поняла, что было не так в его взгляде. В нем не было аппетита. Здорового мужского плотоядного аппетита. Он смотрел с явным интересом, но он не загорелся. Говорят, мужчина и женщина уже в первые секунды общения знают, подходящий перед ними партнер или нет. Он сомневался, и меня это заводило.

– Добрый вечер, – я начала первой. – Как вам выставка?

– Вы знаете, неплохо, – отозвался он вежливо. – Все как-то очень… – он запнулся, – свежо.

– Да, весьма свежо, – согласилась я и обернулась на шедевр позади меня. На нем был коллаж из кукольных голов с воткнутой посередине полотна ручкой от старой мясорубки. Я улыбнулась, а когда повернулась к нему, он тоже улыбался.

– Меня притащили насильно, – вдруг тихо сказал он и подмигнул мне, как старой знакомой. – Друзья. А потом бросили тут, а сами сбежали, представляете?

– А я дружу с хозяином галереи, – призналась я. – Неудобно было отказать.

– У нас с вами много общего, – добавил он. – Любовь к искусству.

Следующие полчаса мы проговорили. У него оказалось неплохое чувство юмора, он живо поддерживал разговор, шутил и говорил комплименты, но при этом не делал ни намека на продолжение нашего знакомства. Он рассказывал мне личные и слишком откровенные для первой встречи вещи, но явно держал дистанцию. В нем была какая-то загадка, и мне это нравилось, он рассказал о выставках, на которые недавно ходил, я спросила, давно ли он так увлечен искусством и связано ли это с его профессией или только с друзьями. Оказалось, он архитектор, и довольно успешный. Он назвал мне несколько зданий, которые проектировал, я знала пару из них и кинулась расхваливать его на все лады, рассчитывая на то, что он не сможет устоять против этого простого приема. Но он сразу засмущался и стал сухо отвечать на мои вопросы. Когда я рассказала, что я реставратор, он снова оживился и даже попросил у меня визитку и разрешение как-нибудь мне позвонить, а когда увидел мое имя на карточке, то, кажется, даже обрадовался.

– Вы Агата? – зачем-то переспросил он.