По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Кот в отпуске
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Кот в отпуске
Ирина Линер
Сборник оригинальных житейских наблюдений отчаянной путешественницы, жены, мамы и талантливого рассказчика, обладающего удивительной способностью влипать в истории и очень художественно их документировать. В рассказах о людях, животных и курьезах вы найдете потрясающее чувство юмора, особый стиль и галерею сюжетов, за которые будут драться театральные постановщики.
Кот в отпуске
Ирина Линер
Иллюстратор Алеся Кончиц
© Ирина Линер, 2024
© Алеся Кончиц, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0062-6260-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассказы из заграницы
Похороны по-итальянски
Моя подруга Синтия поехала в Италию. Подумаешь, ничего особенного. На то она и итальянка, чтобы в Италию ездить. Она там часто бывает – маму навещает, сестру… Я бы на ее месте еще чаще там бывала, потому что мама на озере Гарда живет. Но на этот раз повод был весьма прискорбный: у любимой старой тети муж умер. Тетя богатая, а Синтия – наследница. Если, конечно, тетя еще раз замуж не выйдет.
Надо сказать, что покойный был очень нехорошим человеком! Настолько, что даже родня избегала общения с ним. Развестись с ним можно было только по-итальянски. Старая генерация. Истинные католики не разводятся, муж – это на всю жизнь и прочая ерунда. Короче говоря, врожденная кротость мешала тете убить мужа. Когда он, наконец, скончался, рада была вся семья! Чтобы поздравить вдову, приехали все. Даже те, кто жил за пределами Италии.
Она закатила мужу роскошную кремацию, а для его останков купила самую дорогую урну! Тяжелую, чтобы наверняка. После траурной церемонии в крематории гости подвыпили и всерьез стали предлагать варианты, что с этим пеплом хорошего можно сделать. Один лучше другого, вплоть до того, чтобы спустить в унитаз. Но в Италии есть такой дурацкий закон, что если покойный еще при жизни не пожелал этого сам и не задокументировал свою волю у нотариуса, то прах его нельзя смыть в канализацию, развеять по ветру или утилизировать каким-либо другим способом. Как вариант, урну можно замуровать в кладбищенской стене или хранить бережно дома. Причем в последнем случае все соседи должны быть предупреждены и письменно поставлены в известность о таком соседстве.
Держать мужа дома тетя не пожелала. Сказала, что хватит, нажилась уже с ним! Купила местечко в стене повыше, потому что там дешевле, и опять же, чтобы наверняка.
Провожали усопшего всей дружной семьей. Пришли на кладбище, вызвали служителя со стремянкой, он залез, открыл ячейку, а там занято! Другой кто-то лежит! С тетей истерика, она вопит, что назад мужа не понесет, и готова упасть в обморок. Кое-как служитель уладил дело, нашел другое место двумя этажами выше и быстренько произвел захоронение.
Кстати, стоило это недорого: чуть меньше двухсот евро за девяносто семь лет аренды ячейки. Во сколько обошлась кремация, я не знаю, а за урну с трогательной инкрустацией тетя отдала больше тысячи. Синтия сама ее от дома до кладбища тащила. Сказала, это самое малое, что она может сделать для любимой родственницы. Только бы она еще раз замуж не вышла!
Восемь зубных щеток и велосипедисты
В нашей квартире – двое детей и два душа. В детском, он же гостевой, в стаканчике стоят восемь зубных щеток. Я их даже сфотографировала, но критически посмотрела на фотографию и решила никому не показывать. Я в тот душ редко заглядываю, оно мне надо? Раз в неделю-две напоминаю детям, чтобы отдраили, и все.
Я говорю Сашке, младшему: «Зачем вам столько щеток? Выброси лишние». А он мне: «Какие же они лишние? Эта – Джошуа, эта – Рика, эта – Майи, эта – Никиты…» Имена могут варьироваться, не суть.
Еще в его комнате на полу прописался матрас. Он уже месяц не убирается, а смысл? Я эту комнату тоже сфотографировала для истории, но критически посмотрела на фотографию и тоже решила никому не показывать. Ладно, приезд Николь из Дрездена был давно запланирован. Это дочь моей лучшей подруги, а мальчишки мои считают ее кем-то вроде сестры. Сашку она с рождения знает, а Мишка лет до пяти хотел на ней жениться. Потом передумал, уж больно она была капризная. Все, помню, сокрушался, что выбор русских невест в Германии невелик. Мы тогда там жили.
Раньше у нас редко одноклассники ночевали, все больше Сашка в гости ходил. Особенно к тем приятелям, у кого дома на каналах были. А как ночная жизнь пошла, так все у нас тусоваться начали. Потому что мы в центре живем и против визитов, в принципе, не возражаем. Тем более, когда гости приходят поздно, а уходят тихо и без завтрака.
А тут только Николь уехала, как Сашка меня спрашивает, в курсе ли я, что завтра к нам Майя на недельку приезжает из Дании? Нет, говорю, не в курсе. Я эту Майю в последний раз лет пять назад видела. Они с Сашкой в начальной школе вместе учились, и она тоже считается его лучшей подругой. Я говорю: «Сколько можно?! Не хватит ли?» А он мне: «А что ты хочешь, с такими-то родителями?» Действительно…
Приехала Майя и мне говорит: «Папа хочет, чтобы ты к нам в гости приехала. Ты же, вроде, хотела посетить Данию?» А я ей: «А что твоя мама думает по этому поводу?» Папа ко мне не по-детски клеился одно время. Муж мой в курсе, и мама Майи, по-моему, тоже. Поэтому в Данию я вряд ли поеду.
А насчет гостей, тут детям было чему поучиться. Помню, очень давно, еще до эмиграции, муж в Питере одного японца подцепил, и тот жил у нас неделю. Он учился в университете в Америке и ехал через Россию домой. Очень ему любопытно на нашу страну посмотреть было. По-русски японец – вообще ни бум-бум, и муж его перед тем, как посадить на поезд, учил одной фразе: «Я – казах, это – провокация!» Ну если его будут спрашивать, почему у него билет не дорогой, как у всех иностранных граждан, а дешевый, как у наших соотечественников. Тогда цены на билеты были дифференцированные.
Еще к нам приезжали семнадцать немецких велотуристов! К счастью, не ночевать, а только помыться и пообедать. Их притащил троюродный брат моего мужа. Он – физик, вообще-то, но в свободное от работы время возит по всему миру велосипедные группы. Очередной маршрут он проложил через нас, век его не забуду.
А еще один гость важное открытие на нашей кухне сделал, а мы этого даже не заметили. Он – тоже физик, занимается черными дырами, и, оказывается, в его работе телескоп не нужен совсем, а только бумага и ручка. Вот какая-то гениальная мысль ему в голову между застольями и пришла. А может во время застолья. Он нам потом экземпляр своей научной работы прислал, где мы нашу фамилию увидели. В том разделе, где он благодарил всех причастных к своему труду. Нас, в частности, «за гостеприимство и способствующие творчеству условия».
Что-то далеко меня унесло в этих воспоминаниях… А я, между прочим, в магазин за булочками собралась, дети вот-вот проснутся. Мы только вчера с мужем по поводу их позднего засыпания дискутировали, когда он в двенадцать ночи спросил где они? Я ему ответила: «Гуляют, и это хорошо. Чем позже они придут – тем позже заснут, чем позже заснут – тем позже проснутся, чем позже проснутся – тем позже проголодаются». Потому что задолбалась я кормить это подрастающее поколение! Как же я их люблю!
Проверка души на русскость
Вы думаете, в эмиграции самое сложное – язык страны проживания выучить? Ничего подобного. Самое сложное – свой сохранить. Во всяком случае, для детей.
Старшему был год, когда его привезли в Германию. Я думала, что как любая нормальная мамочка посижу с сыночком до трех лет дома, а муж пусть один немецкий штурмует. Как бы не так. На курсы языка пошли вместе, сыночка отдали в ясли. Ну и работу после курсов сразу оба нашли. Это я к тому, что большую часть дня сын проводил в садике и там вещал по-немецки.
Жили бы мы в Америке или во Франции, может, оно и ничего бы было, но немецкий мне чисто эстетически не нравился. Дома я его слышать не желала, и в семье начался языковой террор. Потом родился младший сын, и террор в доме усилился. Когда из немецкой школы дети перешли в британскую, к запрещенным языкам добавился английский.
Переехав в Голландию, я обнаружила, что немецкий язык очень даже ничего по сравнению с нидерландским. Дети по-прежнему пытались общаться друг с другом то по-английски, то по-немецки, я это пресекала, а они смеялись и говорили: «Да без проблем! Только тогда мы на голландский перейдем»
К тому времени оба владели четырьмя языками, каждый был практически на уровне родного.
Когда их спрашивают, какой язык они считают родным, они и сами не знают, что ответить. А что касается души, то они давно поняли: русская она у них! Вы спросите, как пришло это понимание? А очень просто. Старший сын велосипед себе на ногу уронил – очень тяжелый! Очень ему больно было! И в самый кульминационный момент он произнес отнюдь не английское слово на букву «f», а наше, родное, на букву «б»! Правильно детей воспитали, значит!
Голландские косяки
Голландцы – страшные путаники. Я не знаю, с чем это связано, но это факт. Они постоянно путают буквы в именах и фамилиях, даже не слишком сложных для европейского восприятия, как, например, наша. Вот был у нас в Германии один приятель, так у него имечко – будьте-нате! Не только немец язык сломает, но и русскому произнести трудно. Пржепюрко его звали! Представляете, сколько букв понадобится, чтобы на немецкий перевести? Так что наша фамилия – вполне невинная по сравнению с этой. Но они все равно путаются! За годы жизни в Голландии муж собрал неслабую коллекцию вариантов написания нашей фамилии. На данный момент их восемьдесят три, озвучу самые интересные.
Дубрезкин
Дабрезки
Доктор Брускин
Дубронштайн
Пражинскин
Дорбскинд
Добринзон
Догрузкин
Дробрунскин
До Брускин
Бобрынскин
Дросчек
Добрускикин
Дубросник
Добрусник
Добускин
Но последняя, просто шедевр, меня доконала. Долбескин! И кто же получается я после этого? Долбескина? Все, не могу больше держать эту информацию в тесном семейном кругу, спешу поделиться с миром!
Париж и брови
Вам дарили когда-нибудь брови на день рождения? Если еще нет, но собираются, то не берите. Отклоните дар под каким-нибудь благовидным предлогом! Их мне подарила Леночка, мой парикмахер. Она – очень хороший человек, и я понимаю, что сделала это не нарочно. Брови получились – картинка маслом, то есть, хной, на раз-два не сотрешь. Леночка сказала, что не страшно, через пару дней они будут просто загляденье, соболиные. А я ей: «Какие пару дней, Леночка! Я завтра в Париж уезжаю!» Париж – это мой второй подарок на день рождения после бровей, и как он это перенесет, я не знаю.
Я, вообще-то, платиновая блондинка, что в сочетании с такими бровями выглядит ужасно. Леночка попыталась их скрабом потереть, но куда там. А я человек воспитанный и тактичный, я только смеялась, глядя на себя в зеркало. «Ничего, – говорю, – я или накрашусь поярче, или припудрю красоту». Домой иду – народ косится, я народ игнорирую. Зато сразу отпал вопрос с одеждой: что носить в Париже? Да хоть голой иди! Никто и внимания не обратит, все на брови будут пялиться.
Ирина Линер
Сборник оригинальных житейских наблюдений отчаянной путешественницы, жены, мамы и талантливого рассказчика, обладающего удивительной способностью влипать в истории и очень художественно их документировать. В рассказах о людях, животных и курьезах вы найдете потрясающее чувство юмора, особый стиль и галерею сюжетов, за которые будут драться театральные постановщики.
Кот в отпуске
Ирина Линер
Иллюстратор Алеся Кончиц
© Ирина Линер, 2024
© Алеся Кончиц, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0062-6260-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассказы из заграницы
Похороны по-итальянски
Моя подруга Синтия поехала в Италию. Подумаешь, ничего особенного. На то она и итальянка, чтобы в Италию ездить. Она там часто бывает – маму навещает, сестру… Я бы на ее месте еще чаще там бывала, потому что мама на озере Гарда живет. Но на этот раз повод был весьма прискорбный: у любимой старой тети муж умер. Тетя богатая, а Синтия – наследница. Если, конечно, тетя еще раз замуж не выйдет.
Надо сказать, что покойный был очень нехорошим человеком! Настолько, что даже родня избегала общения с ним. Развестись с ним можно было только по-итальянски. Старая генерация. Истинные католики не разводятся, муж – это на всю жизнь и прочая ерунда. Короче говоря, врожденная кротость мешала тете убить мужа. Когда он, наконец, скончался, рада была вся семья! Чтобы поздравить вдову, приехали все. Даже те, кто жил за пределами Италии.
Она закатила мужу роскошную кремацию, а для его останков купила самую дорогую урну! Тяжелую, чтобы наверняка. После траурной церемонии в крематории гости подвыпили и всерьез стали предлагать варианты, что с этим пеплом хорошего можно сделать. Один лучше другого, вплоть до того, чтобы спустить в унитаз. Но в Италии есть такой дурацкий закон, что если покойный еще при жизни не пожелал этого сам и не задокументировал свою волю у нотариуса, то прах его нельзя смыть в канализацию, развеять по ветру или утилизировать каким-либо другим способом. Как вариант, урну можно замуровать в кладбищенской стене или хранить бережно дома. Причем в последнем случае все соседи должны быть предупреждены и письменно поставлены в известность о таком соседстве.
Держать мужа дома тетя не пожелала. Сказала, что хватит, нажилась уже с ним! Купила местечко в стене повыше, потому что там дешевле, и опять же, чтобы наверняка.
Провожали усопшего всей дружной семьей. Пришли на кладбище, вызвали служителя со стремянкой, он залез, открыл ячейку, а там занято! Другой кто-то лежит! С тетей истерика, она вопит, что назад мужа не понесет, и готова упасть в обморок. Кое-как служитель уладил дело, нашел другое место двумя этажами выше и быстренько произвел захоронение.
Кстати, стоило это недорого: чуть меньше двухсот евро за девяносто семь лет аренды ячейки. Во сколько обошлась кремация, я не знаю, а за урну с трогательной инкрустацией тетя отдала больше тысячи. Синтия сама ее от дома до кладбища тащила. Сказала, это самое малое, что она может сделать для любимой родственницы. Только бы она еще раз замуж не вышла!
Восемь зубных щеток и велосипедисты
В нашей квартире – двое детей и два душа. В детском, он же гостевой, в стаканчике стоят восемь зубных щеток. Я их даже сфотографировала, но критически посмотрела на фотографию и решила никому не показывать. Я в тот душ редко заглядываю, оно мне надо? Раз в неделю-две напоминаю детям, чтобы отдраили, и все.
Я говорю Сашке, младшему: «Зачем вам столько щеток? Выброси лишние». А он мне: «Какие же они лишние? Эта – Джошуа, эта – Рика, эта – Майи, эта – Никиты…» Имена могут варьироваться, не суть.
Еще в его комнате на полу прописался матрас. Он уже месяц не убирается, а смысл? Я эту комнату тоже сфотографировала для истории, но критически посмотрела на фотографию и тоже решила никому не показывать. Ладно, приезд Николь из Дрездена был давно запланирован. Это дочь моей лучшей подруги, а мальчишки мои считают ее кем-то вроде сестры. Сашку она с рождения знает, а Мишка лет до пяти хотел на ней жениться. Потом передумал, уж больно она была капризная. Все, помню, сокрушался, что выбор русских невест в Германии невелик. Мы тогда там жили.
Раньше у нас редко одноклассники ночевали, все больше Сашка в гости ходил. Особенно к тем приятелям, у кого дома на каналах были. А как ночная жизнь пошла, так все у нас тусоваться начали. Потому что мы в центре живем и против визитов, в принципе, не возражаем. Тем более, когда гости приходят поздно, а уходят тихо и без завтрака.
А тут только Николь уехала, как Сашка меня спрашивает, в курсе ли я, что завтра к нам Майя на недельку приезжает из Дании? Нет, говорю, не в курсе. Я эту Майю в последний раз лет пять назад видела. Они с Сашкой в начальной школе вместе учились, и она тоже считается его лучшей подругой. Я говорю: «Сколько можно?! Не хватит ли?» А он мне: «А что ты хочешь, с такими-то родителями?» Действительно…
Приехала Майя и мне говорит: «Папа хочет, чтобы ты к нам в гости приехала. Ты же, вроде, хотела посетить Данию?» А я ей: «А что твоя мама думает по этому поводу?» Папа ко мне не по-детски клеился одно время. Муж мой в курсе, и мама Майи, по-моему, тоже. Поэтому в Данию я вряд ли поеду.
А насчет гостей, тут детям было чему поучиться. Помню, очень давно, еще до эмиграции, муж в Питере одного японца подцепил, и тот жил у нас неделю. Он учился в университете в Америке и ехал через Россию домой. Очень ему любопытно на нашу страну посмотреть было. По-русски японец – вообще ни бум-бум, и муж его перед тем, как посадить на поезд, учил одной фразе: «Я – казах, это – провокация!» Ну если его будут спрашивать, почему у него билет не дорогой, как у всех иностранных граждан, а дешевый, как у наших соотечественников. Тогда цены на билеты были дифференцированные.
Еще к нам приезжали семнадцать немецких велотуристов! К счастью, не ночевать, а только помыться и пообедать. Их притащил троюродный брат моего мужа. Он – физик, вообще-то, но в свободное от работы время возит по всему миру велосипедные группы. Очередной маршрут он проложил через нас, век его не забуду.
А еще один гость важное открытие на нашей кухне сделал, а мы этого даже не заметили. Он – тоже физик, занимается черными дырами, и, оказывается, в его работе телескоп не нужен совсем, а только бумага и ручка. Вот какая-то гениальная мысль ему в голову между застольями и пришла. А может во время застолья. Он нам потом экземпляр своей научной работы прислал, где мы нашу фамилию увидели. В том разделе, где он благодарил всех причастных к своему труду. Нас, в частности, «за гостеприимство и способствующие творчеству условия».
Что-то далеко меня унесло в этих воспоминаниях… А я, между прочим, в магазин за булочками собралась, дети вот-вот проснутся. Мы только вчера с мужем по поводу их позднего засыпания дискутировали, когда он в двенадцать ночи спросил где они? Я ему ответила: «Гуляют, и это хорошо. Чем позже они придут – тем позже заснут, чем позже заснут – тем позже проснутся, чем позже проснутся – тем позже проголодаются». Потому что задолбалась я кормить это подрастающее поколение! Как же я их люблю!
Проверка души на русскость
Вы думаете, в эмиграции самое сложное – язык страны проживания выучить? Ничего подобного. Самое сложное – свой сохранить. Во всяком случае, для детей.
Старшему был год, когда его привезли в Германию. Я думала, что как любая нормальная мамочка посижу с сыночком до трех лет дома, а муж пусть один немецкий штурмует. Как бы не так. На курсы языка пошли вместе, сыночка отдали в ясли. Ну и работу после курсов сразу оба нашли. Это я к тому, что большую часть дня сын проводил в садике и там вещал по-немецки.
Жили бы мы в Америке или во Франции, может, оно и ничего бы было, но немецкий мне чисто эстетически не нравился. Дома я его слышать не желала, и в семье начался языковой террор. Потом родился младший сын, и террор в доме усилился. Когда из немецкой школы дети перешли в британскую, к запрещенным языкам добавился английский.
Переехав в Голландию, я обнаружила, что немецкий язык очень даже ничего по сравнению с нидерландским. Дети по-прежнему пытались общаться друг с другом то по-английски, то по-немецки, я это пресекала, а они смеялись и говорили: «Да без проблем! Только тогда мы на голландский перейдем»
К тому времени оба владели четырьмя языками, каждый был практически на уровне родного.
Когда их спрашивают, какой язык они считают родным, они и сами не знают, что ответить. А что касается души, то они давно поняли: русская она у них! Вы спросите, как пришло это понимание? А очень просто. Старший сын велосипед себе на ногу уронил – очень тяжелый! Очень ему больно было! И в самый кульминационный момент он произнес отнюдь не английское слово на букву «f», а наше, родное, на букву «б»! Правильно детей воспитали, значит!
Голландские косяки
Голландцы – страшные путаники. Я не знаю, с чем это связано, но это факт. Они постоянно путают буквы в именах и фамилиях, даже не слишком сложных для европейского восприятия, как, например, наша. Вот был у нас в Германии один приятель, так у него имечко – будьте-нате! Не только немец язык сломает, но и русскому произнести трудно. Пржепюрко его звали! Представляете, сколько букв понадобится, чтобы на немецкий перевести? Так что наша фамилия – вполне невинная по сравнению с этой. Но они все равно путаются! За годы жизни в Голландии муж собрал неслабую коллекцию вариантов написания нашей фамилии. На данный момент их восемьдесят три, озвучу самые интересные.
Дубрезкин
Дабрезки
Доктор Брускин
Дубронштайн
Пражинскин
Дорбскинд
Добринзон
Догрузкин
Дробрунскин
До Брускин
Бобрынскин
Дросчек
Добрускикин
Дубросник
Добрусник
Добускин
Но последняя, просто шедевр, меня доконала. Долбескин! И кто же получается я после этого? Долбескина? Все, не могу больше держать эту информацию в тесном семейном кругу, спешу поделиться с миром!
Париж и брови
Вам дарили когда-нибудь брови на день рождения? Если еще нет, но собираются, то не берите. Отклоните дар под каким-нибудь благовидным предлогом! Их мне подарила Леночка, мой парикмахер. Она – очень хороший человек, и я понимаю, что сделала это не нарочно. Брови получились – картинка маслом, то есть, хной, на раз-два не сотрешь. Леночка сказала, что не страшно, через пару дней они будут просто загляденье, соболиные. А я ей: «Какие пару дней, Леночка! Я завтра в Париж уезжаю!» Париж – это мой второй подарок на день рождения после бровей, и как он это перенесет, я не знаю.
Я, вообще-то, платиновая блондинка, что в сочетании с такими бровями выглядит ужасно. Леночка попыталась их скрабом потереть, но куда там. А я человек воспитанный и тактичный, я только смеялась, глядя на себя в зеркало. «Ничего, – говорю, – я или накрашусь поярче, или припудрю красоту». Домой иду – народ косится, я народ игнорирую. Зато сразу отпал вопрос с одеждой: что носить в Париже? Да хоть голой иди! Никто и внимания не обратит, все на брови будут пялиться.
Последний отзыв
Интересная книга