Оценить:
 Рейтинг: 0

Игра в саботаж

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 13 >>
На страницу:
7 из 13
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Однажды у Емельянова было дело, о котором он до сих пор не хотел вспоминать. Некий высокопоставленный чиновник, глава одного из райкомов партии, был найден в своей квартире мертвым. Домработница обнаружила его лежащим в спальне на ковре возле кровати. В квартире партийный деятель был один – все его семейство отправилось на отдых в Крым.

Шухер был страшный! Естественно, подключили и уголовный розыск. Когда эксперт сказал, что в горле покойного застряли рвотные массы, Емельянов сразу заподозрил неладное. Но едва он попытался заикнуться, что в смерти этой что-то нечисто, начальство подняло страшный шум, ведь с самого верха было велено писать, что заслуженный большевик умер от сердечного приступа, так как не щадил здоровья и сил на тяжелой ответственной работе, так сказать. Пожертвовал жизнью ради советского дела.

Емельянов помнил, как повыходили газеты с огромными, почти во всю полосу некрологами – и это еще до результатов вскрытия! Это уже потом эксперт провел вскрытие и сказал, что партиец умер от передозировки нембутала. И, судя по состоянию печени и прочих внутренних органов, он принимал этот препарат в огромных количествах и не один год.

Проведя полный обыск квартиры партийного покойника, Емельянов обнаружил в стене тайник, где хранился почти годовой запас этого препарата в порошкообразной форме…

Но едва он заикнулся о том, что ответственный и всеми уважаемый большевик был наркоманом со стажем и умер от передозировки барбитурата, как ему пригрозили самым серьезным образом: сказали, что вышвырнут с работы и отдадут под суд. В общем, рисковать было глупо. Поэтому так и осталось в деле, что председатель райкома партии умер от сердечного приступа. И с тех пор у Емельянова просто снимало крышу, когда в деле появлялись подобные препараты. И в этом случае неприятностей, похоже, тоже было не избежать.

Покойная работала на Одесской киностудии – значит, там, среди киношников, были открытые каналы по продаже наркотических средств! Вполне вероятно, что сидеть на какой-то гадости там было то ли делом привычки, то ли делом престижа. А значит, Емельянову предстояло разворошить осиное гнездо. Тем более, если выяснится, что препарат женщине дали насильно.

Когда он только подумал об этом, эксперт словно прочитал его мысли.

– Кстати, – произнес он задумчиво, – под правой лопаткой у покойной есть очень интересная точка… И, похоже, она одна такая на теле. Хотя подтвердить это может только вскрытие.

– Чем интересная? – вздохнул Емельянов, уже зная, что не услышит ничего хорошего.

– Да тут как будто след от инъекции. И этот укол ей, похоже, сделали насильно. Смотри, шприц вошел под углом, поэтому на ранке выступило несколько капелек крови. А это означает, что препарат ей могли ввести, когда она сопротивлялась. Если взяли большое количество порошка, развели водой и залили в шприц, а потом вкололи полный шприц под лопатку, то смерть могла наступить в течение 10 минут или даже раньше…

Константин снова вздохнул. Похоже, убийство. Впрочем, это было понятно с самого начала. Предсмертной записки не было. А зачем тянуться за снотворным после праздничного ужина с шампанским? Неужели она собиралась лечь спать, даже не убрав посуду со стола? Ответ Емельянову был ясен: передозировка, не самоубийство, а самое настоящее убийство! Господи, вздохнул он третий раз, ну и возни теперь будет!

Он приступил к осмотру квартиры. И уже почти сразу же в тумбочке возле кровати нашел кое-что интересное – пачку писем. Емельянов позвал одного из сотрудников и попросил их прочитать, а сам принялся осматривать комнату покойной.

Осмотр длился недолго, и когда закончился, опер нахмурился: ничего! Вот просто ничего. У покойной было мало вещей. Обычная одежда невысокого качества – не импорт, не от фарцовщиков, все то, что продают в советских магазинах. Не было и дорогой иностранной косметики, все только советского производства. Денег – сущие гроши, он насчитал 9 рублей 28 копеек. Никакой иностранной валюты. Много хороших книг, потрепанных – видно, что покойная любила читать. А вот драгоценностей почти не было. Только серебряные цепочка с кулоном, серьги с агатом и пара колец. Из золота – тоненькая золотая цепочка, сережки с жемчугом и одно тоненькое колечко с какой-то стекляшкой, явно не драгоценным камнем. А еще – Емельянов обратил на это внимание – в квартире не было найдено никаких мужских вещей. Если у покойницы и был любовник, то он не жил с ней вместе, в этой квартире. Думая об этом факте, опер поинтересовался у эксперта:

– Слушай, а она случайно не была девственницей?

– Нет, конечно, – ответил тот сразу. – Нет, но, судя по первичному беглому осмотру, полового контакта перед смертью у нее не было.

– То есть ее не изнасиловали?

– Нет, – уверенно ответил эксперт.

Емельянов нахмурился. Нищенское имущество мертвой женщины никак не вязалось с дорогим снотворным препаратом. Откуда она брала деньги, чтобы покупать нембутал? Ведь стоил он не пять копеек!

Может, ей покупал этот препарат тайный любовник, следов которого в квартире не было? Но тогда почему он не дарил ей дорогие подарки? Все в этой комнате свидетельствовало о том, что женщина жила не просто не богато – она испытывала материальную нужду. Откуда тут взяться таким дорогостоящим привычкам, как глушить свой мозг элитным снотворным?

Мысли Емельянова отвлек сотрудник, появившийся на пороге.

– Тут одна из соседок говорит, что знает, с кем пировала покойница. Вроде как последней ее перед смертью видела, – горячо произнес он. Видно было, что лейтенантик очень старается доказать, что он – настоящий опер.

Емельянов двинулся на унылую коммунальную кухню – в точности такую же, как и все коммунальные кухни. Он уже знал, что его тут ожидает: чад, гарь, закопченный потолок, множество стоящих один на другом столов и шкафов, почти на каждом – груда посуды, как чистой, так и грязной…. Только один стол был почти девственно чист. Емельянов сразу понял, что это стол покойной.

Посреди кухни его уже ждала соседка – толстая тетка лет шестидесяти, по внешнему виду похожая на торговку. И действительно, как он позже выяснил, она торговала на Привозе уже неизвестно сколько лет.

– Кирочка хорошая была девочка, вежливая… – начала она визгливо сразу же, без предисловий. – Никому плохого слова не сказала! Я ее с самого детства знала, тут она и выросла. И родители ее тут жили, пока были живы. А потом похоронила их обоих в один год, бедняжечка. И осталась одна-одинешенька на свете! – Соседка причитала, и Емельянов пока не прерывал этот поток – ему надо было послушать. – Только вот в жизни ей не повезло, – продолжала она на той же ноте. – Замуж так и не вышла, бедняжечка! Но никого из мужиков домой не водила, – тут ее тон изменился, став назидательно-строгим.

– Когда вы видели Киру Вайсман в последний раз? – поднял на нее глаза Емельянов.

– Так вчера с четырех дня она все по кухне бегала, готовила. Гостей ждала.

– Откуда вы узнали, что должны быть гости?

– Так она сама мне и сказала: мол, на ужин моя самая дорогая подружка придет! Возвращение отпраздновать.

– Какое возвращение? – не понял опер.

– Три дня назад Кирочка вернулась из Москвы. Она туда в командировку ездила, по работе.

– И долго отсутствовала?

– Больше недели, точно. Дней восемь или десять даже ее не видела.

– Куда именно она ездила, не знаете?

– Не знаю, голубчик! – искренне вздохнула соседка. – Стала бы она мне рассказывать такие подробности! Я ведь тетка простая, все на Привозе торгую. А Кирочка, она из мира кино! Общалась все со звездами. Не стала бы она со мной откровенничать.

– Значит, в гости к ней должна была прийти подруга?

– Да, и пришла. Я потом ее видела.

– Одна или с кем-то?

– Одна. Подружка вроде не замужем, как и сама Кира. И да – подруга ее курит, а Кира табачного дыма не выносит, поэтому подруга курила тут, на лестнице. Несколько раз я ее видела.

– Во сколько подруга ушла, знаете?

– Да часов около девяти вечера. – Соседка задумалась. – Точно в девять. Еще по радиоточке сказали. Кирочка провожать ее пошла, а потом вернулась одна.

– А в этот вечер, после девяти, к ней никто больше не приходил?

– Так откуда ж мне знать, голубчик? – снова искренне удивилась соседка. – Я в десять часов к себе пошла спать и заснула как убитая! Но вроде тихо у нее было. Думается мне, что не приходил к ней никто.

– Но точно вы этого не знаете?

– Конечно не знаю. Откуда, голубчик?

– А подругу вы часто у Киры видели?

– Да, она часто приходила.

– Имя знаете? Фамилию, где работает?

– Вроде Вероника… Или Валерия… Да, Валерия, точно, Лера. Так Кирочка мне ее и представила: это моя подруга Лера. А фамилию не знаю, и где работает тоже. Откуда?

– Кто еще кроме подруги приходил?

– Ну, пару раз видела ее коллег. Кира говорила, что это коллеги по цеху приходили, и мужчины, и женщины. Еще у нее какой-то дальний родственник был, но он из Одессы вроде уехал. Ну а подруга часто приходила.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 13 >>
На страницу:
7 из 13