Перекрестки судьбы

Та, отложив тарелку, которую держала в руках, в сторону, вопросительно подняла на Веру глаза:

– Ну, спроси…

Дочь подложила ладошку под щеку и задумчиво глянула в окно:

– Вот интересно… Ты любила папу?

– Папу? – женщина изумленно округлила глаза, – да почему же любила? Я и теперь люблю. Он ведь у нас самый лучший. Вон, – она кивнула на букет цветов, стоящий в высокой вазе, – до сих пор меня балует. И заметь, без всяких поводов…

Она мечтательно покачала головой, словно не веря своему счастью:

– Он – замечательный. Настоящий.

Вера, нахмурившись, согласно кивнула и вздохнула:

– Да, папа – замечательный. Но я не о нем…

Лицо женщины сразу потемнело. Словно туча набежала на яркое солнце в ненастный день.

Она молчала, все сразу поняв.

Вера, не дождавшись ответа, упрямо повторила:

– Мамочка, ну, пожалуйста… Ты моего настоящего отца помнишь?

Мама отошла к окну.

Как-то вдруг ссутулилась, поникла, помрачнела.

Было очевидно, что она с трудом сдерживает вдруг нахлынувшие слезы. Но, чувствуя, что дочь ждет ответа, все же нашла в себе силы улыбнуться и, обернувшись к дочери, негромко и как-то отрешенно ответила:

– Помню ли? Любила ли? Господи… Да разве все расскажешь? Это просто была другая жизнь. Другой мир, другая вселенная…

Она глубоко вздохнула и медленно закончила фразу:

– И я была другая…

Женщина кашлянула, собираясь с силами, и продолжила:

– Ой, доченька! Я так его любила, что себя не помнила… Да и не хотела себя помнить и о себе думать. Для меня существовал только он. Его руки, губы, интересы, его смех. Я просто была его частью, без него меня не существовало.

Дочь слушала, затаив дыхание.

А мать, поглядев куда-то вдаль, медленно проговорила:

– Когда он погиб, все померкло… Свет погас. Сердце остановилось. Язык онемел. Ноги отказывали. Не знаю, как я выжила. Правда, до сих пор не знаю…

Женщина помолчала:

– Нет знаю. Меня спасла только ты, доченька.

Даша редко говорила о погибшем муже.

Они с дочерью почти никогда не обсуждали те далекие времена, потому что это действительно была другая эпоха их жизни.

Но сегодня Вере внезапно захотелось вспомнить его, погибшего, но не забытого ими. Прижав ладошки к груди, она как завороженная глядела на мать.

А та задумчиво продолжала:

– Я когда похоронку получила – дышать не могла. И не плакала. Слез не было. Женщины сбежались, кричат, трясут меня, говорят – поплачь… А я не могла. Словно окаменело все внутри. Застыло. Замерзло.

Верочка вскочила и обняла мать за плечи:

– Ой, прости! Прости меня, бестолковую… Зря я этот разговор затеяла. Мамочка, все, не думай об этом… Не переживай! Столько лет прошло… Ты выстрадала свое нынешнее счастье. Не плачь!

Она достала платок и вытерла мокрое от слез лицо матери.

– Я так люблю тебя, мамочка! И я всегда буду с тобой!

Они долго-долго молчали, обнявшись.

Потихоньку успокаивались и медленно возвращались в день нынешний.

Они обе прекрасно понимали, что время неумолимо.

Боль притупляется.

Затихает… Но не забывается.

Она просто становится не такой острой, не такой невыносимой.

Но помнится всегда… У них все как-то устроилось. И самое главное – в их жизни когда-то появился другой мужчина. Не лучше и не хуже. Иной.

Добрый, чуткий, нежный… Который стал и заботливым мужем, и ласковым отцом. Которого Верочка с пяти лет называет папой. И любит как родного.

Так бывает… Редко. Но случается.

Для всех окружающих, не знавших ничего об их прошлом, они служили примером для подражания. Докучливые, словоохотливые соседки все пытались разгадать секрет их семейного счастья. Всё чесали языками, сидя на лавочках возле подъезда, всё судачили об удаче, свалившейся на них.

Не понимали завистливые болтушки только одного, что каждому воздается по заслугам.

Зато Даша всегда чувствовала и всегда знала, что ее нынешнее счастье – это награда за все те страдания и беды, которые она когда-то пережила.

Глава б

Алексей, с головой погруженный в свои бесконечные таблицы, схемы и квартальные отчеты, даже и не заметил, что рабочий день давно закончился.

За окном уже засинел сгущающий воздух, вся улица, напротив их офиса, покрылась желтыми кругами, щедро разбрасываемыми уличными фонарями.