Когда закончится декабрь…

– Не волнуйтесь, – хмыкнула Глафира. – Во-первых, я сама вызвалась помочь, мама с детства учила, что людям помогать надо. А во-вторых, никаких особых планов у меня на сегодняшний день не было. Случайно оказалась рядом с торговым центром.

Они ехали какое-то время молча. И это молчание, как ни странно, их не только не напрягало, но даже объединяло. Сближало и создавало редкостную атмосферу удивительного уюта и комфорта. В теплой машине тихо звучала музыка, и Глаше вдруг показалось, что она уже лет сто знает этого симпатичного высокого мужчину, который сидел рядом, иногда морщась от боли в ноге.

Свернув с многополосной трассы, они, наконец, съехали на узенькую дорогу, которая запетляла между деревьями и, затейливо изгибаясь, стремительно побежала вглубь леса.

– Ну, вот, – вздохнул с облегчением Павел, – почти приехали. Вот сюда, направо. По улице до конца. Да, да, вот сюда. Вот и наш дом.

Машина остановилась возле дома, обнесенного высоким забором из красного кирпича с металлическими витыми вставками.

– Ого, – присвистнула Глаша, – да это не просто дом, а целый особняк!

– Обычный загородный дом, – пожал плечами Павел. – Ничего особенного. В нашем коттеджном поселке есть дома и больше, и красивее. Да не торопитесь, мы к дому подъедем поближе.

Ворота медленно отворились. Они въехали во двор и, повернув влево, остановились перед парадным входом, украшенным двумя колоннами.

Мужчина, прикусив губы, поморщился.

– Глафира, если не сложно, можно вашу руку? Помогите, пожалуйста, выйти из машины.

– Болит? – Глафира озабоченно кивнула на ногу.

– Не буду скрывать, – вздохнул Павел. – Болит и, мне кажется, сильнее, чем раньше.

Мороз крепчал. Стемнело. Во дворе вспыхнули фонари, по периметру освещающие огромный участок.

Глаша посмотрела на дом. Окна ярко светились, отбрасывая на снег большие желтые пятна. Сумрак, сгустившийся за деревьями, здесь отступал. И только снег упруго похрустывал под ногами да где-то у соседей недовольно лаяла собака, нарушая сказочную атмосферу вечера.

Глава 10

Услышав шум в прихожей, Матвей выскочил из комнаты, где смотрел новую серию «Маши и Медведя». Хотел, как обычно, кинуться отцу на шею, но, заметив возле него незнакомую женщину, нерешительно остановился.

– Добрый вечер, Павел, – приветливо поздоровалась вышедшая следом за Матвеем женщина.

– Добрый, – мужчина вздохнул. – Значит, теперь вы заступили на вахту. Тогда заодно и познакомьтесь. Это Глафира, моя внезапная спасительница, – усмехнувшись, он обернулся к растерянной Глаше. – И вы, Глафира, познакомьтесь. Это наша незаменимая Нина, которая давным-давно следит за нашим питанием. Она не просто наш повар, а кухонный шеф, технолог и диетолог.

– Ой, скажете тоже, – смущенно отмахнулась Нина и огорченно развела руками. – Вот няня ушла, а ребенок сам себе предоставлен весь день. Это же не дело! Тося уборкой занята, я кручусь на кухне, а Матвейка снова без присмотра. Мы сегодня с ним уж и обед вместе готовили. Надо что-то решать. А что с вами? Что с ногой?

– Ох, и не спрашивайте. Катастрофа. Весь день кувырком из-за случайности. Позвоните, пожалуйста, Василию Ивановичу, пусть приедет, посмотрит. Хотел сам позвонить, да оказалось, что номера его у меня почему-то нет.

– А что? Авария? – Нина побледнела.

– Нет, нет, – заспешил Павел, – не волнуйтесь. Просто упал. Неудачно. На выходе было скользко, ногу неловко поставил, да еще мальчишка какой-то в меня влетел. Череда случайностей. Не пугайтесь. Всякое бывает. Хотя отек очень сильный, поэтому хочу, чтобы наш доктор посмотрел.

– Так рентген надо сначала сделать, – нахмурилась Нина. – Вдруг перелом или вывих!

– Перелома точно нет, а вот вывих или растяжение – доктор скажет. Позвоните.

Нина ушла звонить, а Матвей, молча стоящий в стороне, внезапно сделал шаг вперед.

– Пап, тебе больно?

– Что ты, совсем не больно. Просто нога опухла.

– Пап, а тебя в больницу не положат? – заволновался Матвейка.

– Нет, не переживай, – ласково прищурился Павел.

– Точно? – сын недоверчиво сдвинул брови.

– Точно-точно, – кивнул Павел.

Матвей, немного успокоившись, сделал еще шаг вперед и перенес свое внимание на незнакомку. Настороженно оглядел притихшую Глафиру. Смело подошел еще ближе, присмотрелся. Испытывающе и напряженно рассматривал незнакомую женщину, медленно переводя взгляд сверху вниз.

Вдруг залившись румянцем, обернулся к Павлу.

– Пап, а это кто? Моя мама?

Нина, вышедшая в это мгновение из гостиной, громко ахнула, прикрыв рот ладошкой, а Глаша так растерялась, что чуть не упала, покачнувшись и потеряв от внезапности опору. Павел, сильно смутившись, сосредоточенно отыскивал нужные слова…

– Ну, ты и хватил, братец мой! Прямо в жар бросило. С чего это ты взял, малыш?

Мальчишка сердито топнул и указал пальцем на помертвевшую от неожиданности Глафиру.

– Ну, пап! Ты посмотри на нее. Она такая, как я!

Нина, остановившаяся у двери, подняла глаза на гостью и вздохнула.

– Он, наверное, имеет в виду ваши рыжие волосы. И веснушки. – Она присела на карточки, обняла Матвея за плечи и прижала к себе. – Ну, что? Пойдем, почитаем новую книжку?

Но мальчишка недовольно выскользнул из объятий и вернулся к оторопевшей Глаше.

– Ты кто?

Глафира замерла на мгновение, затем наклонилась к ребенку и протянула, как равному, руку.

– Я Глаша. Давай знакомиться?

Матвей недоверчиво насупился, спрятал руки за спину, переступил с ноги на ногу, и вдруг спросил:

– Ты у нас теперь будешь жить?

Павел, уже пришедший в себя после шока от неожиданного вопроса, усмехнулся.

– Матвей, ты сегодня сам себя перещеголял! Что ни вопрос, то тупик. Во-первых, подай Глафире руку, ты же мужчина. А во-вторых, сам подумай, сынок: разве может у нас жить чужой человек? А? Глафира – моя знакомая, понимаешь? Помогла мне, довезла, но живет она у себя дома.

Но Матвей, которому все это объяснение не нравилось, помрачнел, поскучнел и недоверчиво взмахнул ресницами.

– Пап, разве она чужая? Посмотри, она же наша. Она точно наша! Я знаю!