Конебер и доху аз мин

– Девчонки, поехали с нами.

– Не, не поедем, езжайте.

– А чего?

– Подругу давно не видела, поговорить надо.

Мужик посмотрел на меня пару секунд и, высунувшись из форточки, сказал Танюхе на ухо: «Она что? Сидела?».

Рок-н-рольная жизнь

В 1999 году рок-клуб закрылся. Мы приходили туда тусоваться уже в кругу своих. Рассматривали плакаты и раритетные вещи времен Цоя и Гребенщикова, организовывали праздники – Новый год для детей музыкантов и День рождения рок-клуба. И на том, и на другом событии я опозорилась. На елке, исполняя роль мамы дяди Федора в постановке, напилась в гримерке с ребятами из «Краденого солнца», и на последнем акте вышла на сцену в халате на лыжах, а вместо забытой роли, не имея ни малейшего слуха и голоса, запела в присутствии звездных родителей: «Кабы не было зимы…». Почему-то особенно стыдно было перед Бутусовым. Во второй раз, написав поздравительные стихи, стала читать их и шлепнулась со сцены кому-то на руки. Мы уезжали домой на последних электричках. Жизнь наполняли интересные байки, любимая музыка, поэзия, желание творческой реализации и пиво. Приходилось копить на него, чтобы не выглядеть странно в компании, если никто из друзей не платил.

Иногда злачное заведение посещала Танюха. Но интереса к року и местной публике она не испытывала, потому игнорировала походы в ДК Ленсовета, Юбилейный и Полигон. Мы же с Вичкой ходили на все без исключения.

Экзамены

В последней четверти 11 класса в семье Пяткиных случился очередной конфликт отцов и детей. Подруга снова переехала ко мне. Мамы с Илюхой к тому моменту уже не было в городе. Наша однокомнатная квартира была готова к круглосуточному приему любых гостей. Одноклассники, друзья, друзья друзей, Вовчонок, мамин бывший муж в запое и даже двоюродная сестра, о существовании которой я ранее не подозревала. Дядя Толя неожиданно позвонил с просьбой приютить внебрачную дочку, так как его бывшая и нынешняя жены отказались принимать факт наличия еще одной женщины и ребенка в Глазове. Сашка оказалась отличной девчонкой, на несколько лет младше, но уже в том возрасте, чтобы разделять наши интересы. За несколько недель совместно проведенного времени мы так сблизились, что сестра приняла решение после окончания школы перебраться в Питер и поступать в институт здесь.

Наш образ жизни, конечно, мешал успешно сдавать выпускные экзамены. Например, на последний звонок Таня так и не явилась. Дело в том, что накануне мы отправились в клуб «Роттердам» «чуть-чуть поразвлечься». Мне очень нравилось танцевать под песню Livin la vida loca, потому что ее ритмы подходили под самбу. Никто не обращал особого внимания, поэтому я периодически использовала движения и композиции любимого танца, который еще помнила из спортивного прошлого. Танюхе же нравилось вино и внимание мужчин. Стоило нам куда-то выбраться, как почти сразу откуда ни возьмись появлялись бесплатные угощения. Единственным омрачающим фактором было состояние подруги, если не удавалось увести ее вовремя. Один и тот же сценарий – пьяные слезы, отключка, сон на столе. Часто ее тянуло уехать с кем-нибудь в неизвестном направлении. В таких случаях вызывала такси и несла «свой крест» домой. В тот раз сделать это было невозможно. Пока я отплясывала под Рикки Мартина, она успела пересесть на колени к какому-то мужчине за соседним столом и уже не хотела слезать оттуда, утверждая, что это ее единственная любовь. Амбал был с двумя друзьями. Познакомились, заказали еду. Но отрезвить подругу это не помогло. Под утро джентльмены изъявили желание отвезти нас домой и заодно зайти в душ, чтобы освежиться и отправиться по делам дальше. Тонированная черная девятка в сочетании с тремя беспардонными качками не предвещала ничего хорошего. Предпринятая попытка отказаться от сопровождения не увенчалась успехом.

Мы прошмыгнули в дом за несколько часов до заступления бабушек на пост дежурства, организованный на скамейке напротив парадного. Они сидели там целый день и собирали информацию о жильцах и происходящем в мире. Беспокоило, что соседки могут увидеть картину утреннего прибытия в такой компании. Тем более, что Антонина Петровна уже ходила по лестнице и, как всегда, звала своего гигантского кота, мяукавшего человеческим голосом. С верхних этажей доносилось «Антон, Антон!».

Занявшие собой всю кухню гости спросили, есть ли что пожрать. Конечно, ничего не было. Предложила сварить макароны и открыть последнюю банку тушенки. Тогда самый представительный из них сказал: «Малыш, поехали в магазин». Напуганная продавщица в единственном открытом в это время ларьке сложила в пакеты все содержимое холодильника – пельмени, замороженные овощи, крабовые палочки, мороженое. Картина, увиденная в оставленной на полчаса квартире, была далеко не так приятна. Застала, как один из кавалеров пристраивается к лежащей на животе бесчувственной Пяткиной.

– Слезь с нее, ты что делаешь!

– Да ладно тебе…

В нарядном актовом зале на линейке учителя говорили про «путевку в жизнь», а первоклассники дарили голубые шарики. Я стояла, кусая губу, чтобы не заплакать. В основном из-за сентиментальности момента.

Деньги

Нам катастрофически не хватало средств. Папины алименты расходились за несколько дней, родители Пяткиной не давали ни копейки. Однажды мы случайно встретили ее маму Елену Евгеньевну на улице, и та первым делом сказала беспризорной дочери: «Дай денег на кефирчик. Забыла кошелек дома».

Мы перебивались, как могли. Например, забивали вату в «Беломор», чтобы курились как сигареты с фильтром. Помогала завуч школы. Отдавала колбасу с застольев преподавателей, благо ее было много в дни экзаменов. Когда в первый раз она протянула мне палку салями и сказала: «Знаю, тебе есть нечего», я опешила. Почувствовала что-то вроде укола гордости, но взяла. Галина Николаевна делала это из добрых намерений, потому что считала меня «светлой головой», помнила мои голодные обмороки и знала, что мамы нет в городе. Вечером того дня был пир. Сварили макароны и ели их с этой ярко-красной массой, мягкой, как паштет, доставая ножом кусочки из прозрачной упаковки.

Еще мы сдавали бутылки, а на вырученные деньги покупали черный хлеб и майонез «Провансаль». Пиво поставлялось бесплатно. Наш знакомый по рок-клубу Женя Носов работал на заводе «Бавария» и частенько заезжал в гости с ящиками алкоголя и едой. Тане он очень нравился, но отношений не было – женатый, с тремя детьми. Несмотря на явную взаимную симпатию, не решался. Сидели, болтали – просто дружба.

Ноги

Школьные экзамены проходили в ситуации постоянного стресса. Я исправно являлась на них, бодро садясь за парту после бессонных ночей. Пяткину же приходилось подолгу приводить в чувства. Бить по щекам, затаскивать под душ, одевать, кормить. На экзамен по алгебре мне так и не удалось вытащить ее из кровати. Причиной тому был Леша, ее на тот момент молодой человек. Пока они уединялись в комнате ночью, приходилось ждать на кухне. Я постеснялась применить стандартный ход с раскрытием одеяла в тот день. Добудиться было невозможно. Ушла в школу. Светлана Валерьевна, уже ничему не удивляясь, потребовала ключи. Я же отправилась в актовый зал решать задачи вместе с другими сосредоточенными выпускниками. Классная руководительница, в свою очередь, побежала в мою квартиру будить нерадивую подопечную.

Через час абсолютную тишину нарушил скрип двери. Ввели Таню. Усадили. Подруга свесила голову, потом улеглась на пустую тетрадь. Что было дальше, не видела. Оставалось совсем немного времени до конца испытания. Я осмотрела залитый солнцем зал, пыльный белый тюль, зайчиков на стене, сопящих от умственной деятельности одиннадцатиклассников, сосредоточилась и дописала задания.

По окончании мероприятия, уже на выходе, Светлана Валерьевна отвела меня за локоток в сторону. «Ира, это уже переходит все границы. И скажи Тане, чтобы побрила ноги». Комментарий свидетельствовал о том, что учительница не обнаружила лежащего рядом мужчину.

Алгебра – единственный экзамен, по которому я получила тройку. Если бы не это – была бы серебряная медаль.

Выпускной

Подготовка к выпускному – дело ответственное. Мне даже пришлось звонить Валюшке, одалживать ее черное кружевное вечернее платье в обтяжку с рукавом три четверти чуть выше колен. Первая часть вечера, торжественная речь директрисы Хондожко и банкет проходили в столовой в присутствии родителей. Разговоры полушепотом, испуганные глаза, отражающие значимость момента. Папа заехал на пять минут, в столовую заходить не стал. Сфотографировались у куста акции напротив крыльца школы, уехал. Пяткиной тоже не было. Она решила, что заедет за дипломом позже. По факту забрала документ только осенью. После угощений нас стали рассаживать по автобусам, строго-настрого запретив алкоголь. Обещание Танюхи, что на данное уродское мероприятие она не придет, не оправдалось. За секунду до отправления на ночную экскурсию, когда взрослые удалились, мы с классом заметили ее с двумя пакетами пива наперевес. Невский, Дворцовая, мосты… К Марсову полю загадочным образом напился весь 11а. Потом нас повезли домой. Захватив нескольких особо симпатичных парней с гитарой из нашего и параллельных классов, пошли ко мне. На скамейке у парадного ждал друг-пивовар Носов с приятелем. Все вместе организовали прощальный утренник. Было весело и атмосферно. Гитара, Цой, рассвет, ровесники…

Факультет журналистики

Пожалуй, время поступления в вуз – самое волнительное в жизни. Моим выбором стал филологический факультет университета имени Герцена, где преподавала Галина Николаевна. Я считала, что попасть туда – вполне реалистичная цель, и усердно готовилась. Наша учительница русского и литературы буквально заставляла зубрить сочинения, особенно связанные с творчеством Шолохова, – шел юбилейный год писателя.

Соратником по подготовке к взрослой жизни стала Вичка, абитуриент факультета менеджмента.

В день подачи документов мы сначала зашли в Герцена по моим вопросам, а потом поехали на Университетскую набережную, где располагалась приемная комиссия СПБГУ. Стены первого места показались мне чужими и мрачными, напоминающими скорее больницу. А вот внутренний двор у здания Двенадцати коллегий привел в восторг – солнце, какие-то крутые ребята, дружественная атмосфера. В тот год документы можно было подавать сразу в несколько вузов. По примеру Вички решила попробовать реализовать мечту – поступить на журфак, хотя понимала низкую вероятность успеха.

Когда на экзамене, еле живая от страха, с трясущимися руками и с замиранием сердца, я услышала оглашенные темы сочинений, аудитория амфитеатром сначала обрушилась, а потом заиграла новыми красками. «Характер человека в произведениях Шолохова» – об этом я могла написать с закрытыми глазами. Решающая пятерка и роковой поворот судьбы.

После зачисления я уехала на каникулы в Сычевку. Встретив меня, мама спросила:

– Ну как, поступила?

– Да, на журфак.

– Ну, хорошо.

– Ты что, не рада?

– Ну, если бы не поступила, расстроилась бы. А так-то что, я знала, что все будет в порядке.

Сеанс магии

В то время моя мама посещала клуб экстрасенсов и дружила с людьми, наделенными неординарными способностями. Я как-то даже зашла с ней в эту психушку. Люди на полном серьезе совершали групповое путешествие по планетам, носили экстравагантные наряды вплоть до шляп с павлиньими перьями и орали на какую-то женщину: «Уходи отсюда, ты оранжевая!», имея в виду цвет ее ауры. Мамин кавалер Сухов был одним из них. Мне он не нравился из-за жадности. Придет в гости с брикетом мороженого. Разделим на четыре части – нам с братом и им. И так мало, а потом еще в течение недели отвечать на вопрос, вкусно ли было…

Помимо того, что товарищ был скупердяем, он был еще и белым магом, по маминым словам. В конце лета довелось убедиться в его способностях. Как-то за разговором на кухне упомянула про свою первую несчастную любовь. Тогда Сухов предложил написать «энергетическое послание». Все, что я хотела бы сказать Димке, надо было изложить на бумаге, потом сжечь и выбросить пепел в форточку, то есть развеять по ветру. На вырванном из тетрадки в клеточку листе написала: «Пожалуйста, приезжай». Не знаю, было это совпадением или колдовство сработало, но через три дня мама сообщила, что звонил Димка. Приезжает в пятницу в 12.20 на Витебский вокзал.

Сначала Димка жил у моей мамы. Спал там же, где когда-то провинившийся Вовчонок – на кухне, на матрасе на полу. Пока искал работу, находился на иждивении. Пяти долларов, что лежали в кармане его единственных джинсов, хватило только на то, чтобы отпраздновать прибытие. У Димки не было даже сумки с вещами. Когда немного похолодало, маме пришлось покупать ему одежду и обувь. Через полгода парень более-менее встал на ноги и начал снимать комнату. В основном все свободное время мы проводили там. Вводить в круг своего общения было немного стыдно. Познакомила только с Пяткиной. Вскоре он нашел собственный социум.

Мне хватило одного вечера в компании «пацанов». Поехали куда-то на старой шестерке. Сначала что-то у кого-то забирать, потом «по делам» дальше. Рядом на заднем сидении малолетняя, некрасивая и болезненно худая проститутка Катя рассказывала, что воспитывает сестру, родителей нет, приходится перебиваться деньгами, которые дают знакомые мужчины за секс. Потом посчастливилось увидеть и ее 12-летнюю подопечную. Девочка стала выпрашивать у присутствующих деньги на средство для окрашивания обуви «Карат». Подробно рассказывала о кайфе, который они ловят, и о том, как надо нюхать. Дали денег, чтобы отвязалась. Довольная, пробегая обратно из магазина мимо нашей машины, она достала флакончик и демонстративно понюхала его. Поразило выражение лица – конченная токсикоманка. По ходу путешествия стало очевидно, что вся эта «движуха по району» была ради покупки наркотиков.

Димка начал употреблять героин. Никакие внушения не работали. Каждая встреча – исколотые руки и узкие зрачки. Мы расстались. Были звонки, угрозы, шантаж из разряда: «Если ты сейчас не приедешь, я пойду и вмажусь». Тяжелый процесс, особенно, когда есть чувства.

Студенчество

Пока меня не было в городе, Пяткиной пришлось помириться с родителями. Ее отправили учиться на платный юрфак в Пушкинский областной университет. Общение наше стало намного более редким – выходные, и то не каждые. Встречаясь, мы пили пиво и рассказывали друг другу о новых людях, увлечениях, времяпрепровождении. Жилось несладко. Мне из-за дедушки, с которым приходилось делить жилплощадь, Танюхе из-за родителей, поставивших перед ней жесткие условия. Давали деньги только на проезд до вуза, ждали не позднее восьми вечера. Однажды она пришла на два часа позднее, за что была избита – долбанули головой о шкаф-купе в прихожей. Примерно через месяц Таня сообщила, что не выдержала студенчества строгого режима, бросила учебу и переехала к бабушке. Деньги давать перестали. Помочь материально я не могла. Единственное – чаще встречаться, слушать, как развиваются события. Дальнейший поворот судьбы подруги не был однозначным. Уже прощаясь на перекрестке Ленинского проспекта и улицы Зины Портновой, Таня сообщила, что устроилась на работу. В дом терпимости. Замешательство в оценке на несколько секунд. Перед глазами проплыли троллейбус, машины, люди. «Не знаю, что сказать. Я тебя в любом случае поддержу».

Ячейка общества

На первом курсе я жила с дедушкой. Пять месяцев в году, пока он не уехал на лето в свой родной город Глазов, можно было охарактеризовать как ад. Каждое утро начиналось под один и тот же саунд-трек – гимн России. Если радио на всю катушку – подъем! Отбой был ровно в 22.00. Выключался телевизор и свет, начинался храп с соседней кровати. Дедушка постоянно наговаривал всем многочисленным родственникам, какая я неряха, и никогда не делился своей едой. У нас было разное питание. Он готовил изысканные блюда – что-то среднее между супом и вторым. Такая специальная субстанция из жидкости, гарнира и мяса. Два в одном. Еще у него был свой секрет долголетия – стопка водки каждый день. Дедушка очень следил за своим здоровьем и каждый раз, когда поднималось давление, звонил в скорую. Те никогда не приезжали. В отличие от меня, у него были деньги. Пенсия и помощь от детей – дяди Толи и моего папы. Папа давал нам одинаковую сумму – по три тысячи рублей в месяц. Обучение в университете требовало больших накладных расходов. Приходя с сокурсницами в близлежащее кафе «Инкол» на первой линии Васильевского острова, всегда заказывала самое дешевое блюдо – свекольный салат с яйцом и сыром. Было важно влиться в новый коллектив. От голода я пробовала воровать провиант дедушки. Но попытки всегда терпели фиаско. Раз он застукал меня с яблоком, взятым с его полки в холодильнике, – заставил возмещать убыток, выкупала весь килограмм. Попросила ложку сметаны – выхватил банку из рук. Куда ему литр? Потом испортилась. Так и сосуществовали.

Вскоре я стала встречаться с новым молодым человеком. Он был старше на 11 лет. С ним можно было чувствовать себя в безопасности и полностью доверять. Обстоятельства сложились так, что после непродолжительного периода свиданий, на которые Вадим привозил не цветы и конфеты, а именно то, что я обожала – плавленые сырки и сушеные кальмары к пиву, мы очень быстро съехались.

Это произошло из-за сообщения папы о новом соседе в моей 36 метровой квартире. Сюда после отъезда дедушки должен был поселиться дядя Степа – муж троюродной сестры с западной Украины, приехавший в Питер на заработки. Аргументы, что двухметровый в длину и ширину мужчина любит выпить и нам будет тесно, не возымели действия. Когда рассказала Вадиму о случившемся, к своему удивлению услышала: «Давай тогда создавать ячейку общества». Через три дня сняли жилье. Переехала.