Отражение Беатриче

– Вы зря испугались, – сказал он отрывисто.

– Мне непривычно.

– Что вам непривычно? Что я подошел? К вам разве никто никогда не подходит? Но вы же красивая! Я вам не верю.

– Подходят ко всем, – возразила она. – Конечно, ко мне подходили.

Он вдруг засмеялся.

– Смешно вы ответили. Как вас зовут?

– Меня зовут Анна.

– Сергей Краснопевцев, – представился он.

– А отчество?

– Просто: Сергей.

– Но вас на работе зовут ведь по отчеству?

– При чем здесь работа!

– Мне нужно бежать, – перебила она. – Нельзя так опаздывать.

– Тогда бежим вместе.

Они пробежали несколько метров, и она резко остановилась, обеими руками поправляя беретик. Консерватория была в двух шагах, и слышались громкие звуки искусства.

– Красиво играют! – впиваясь в нее глазами и словно бы фотографируя ими то, как она, подняв руки, на одной из которых висела старая черная сумочка, скатившаяся к самому плечу, поправляет волосы, сказал Краснопевцев. – Идите, играйте, я вас буду ждать.

– У меня сегодня домашний урок, – смущенно сказала она. – Мне нужно сюда, в этот дом.

И подбородком кивнула на каменный дом через дорогу.

– Так что мы стоим? Вы и так опоздали. Идемте быстрей!

Опять взял ее под руку, и они вместе перебежали дорогу. У черного обшарпанного парадного она остановилась.

– Спасибо, что проводили. – И то же умное и открытое выражение, поразившее его на эскалаторе, вернулось на ее успокоившееся лицо. – Всего вам хорошего.

– Я буду вас ждать, – сказал Краснопевцев.

Морщинка прорезала лоб:

– Вы знаете, лучше не нужно.

– Вы замужем, что ли?

– Я? Нет. Я не замужем.

– Тогда подожду.

Она улыбнулась. Пошел мелкий дождик, и в блеске его сейчас же намокла мимоза. Мимозой вовсю торговали старухи. И все стало жалким почти до отчаянья.

К моменту знакомства с Анной Сергею Краснопевцеву было тридцать девять лет, в сорок третьем он закончил Высшую дипломатическую школу НКИДа, куда попал «от сохи» по партийному набору, и сейчас работал в Министерстве иностранных дел, налаживая непростые отношения России и Ближнего Востока. Ближний Восток отличался коварством, все время лукавил и нож норовил вонзить в спину. Сергею Краснопевцеву и его товарищам приходилось быть начеку. Да дело не в Ближнем Востоке! В родном министерстве жилось куда хуже, чем на Ближнем Востоке: стучали, следили, ночами не спали, вне стен учреждения пили – да, пили и женщин меняли, но тайно и тихо. И это спасало, потому что только алкоголь и женщины помогают миру вернуть его правильный ракурс, а после, когда выдыхается то и другое, в тебе остается тоскливая горечь, как будто сгущается яд внутри сердца.

Ему показалось, что она обрадовалась, когда высунула голову из подъезда и увидела его. Во всяком случае, сама подошла и вежливо спросила, не замерз ли он.

– Хотел вам мимозу купить, – сказал Краснопевцев. – Потом испугался: а вдруг пропущу? А как вас искать?

Она ничего не ответила.

– Вы не торопитесь? – спросил он.

Она покачала головой.

– Вот и хорошо! – Он волновался так сильно, что руки в кожаных перчатках стали ледяными. – Пойдемте ко мне. Посидим, поболтаем...

Она промолчала.

– А можно в кино. Хотите в кино?

– Я не знаю, – сказала она. И вдруг покраснела до слез.

– Пойдемте ко мне, – повторил он тогда. – Тут близко, на Сретенке...

Анна опустила глаза, и видно было, что она не кокетничает, не играет с ним, как делали это другие, а просто пытается что-то понять.

– Ну, что? Документы мне вам показать? – спросил Краснопевцев таким голосом, как будто не шутит, но она облегченно засмеялась, закинула голову.

Он обрадовался ее смеху, как доброму знакомому.

– Не надо, – сказала она, продолжая смеяться. – Я, кажется, вас не боюсь.

Голос ее принадлежал девочке, а смех взрослой женщине. Он поднял руку, остановил такси. Она отступила шаг назад, когда он распахнул перед ней дверцу.

– Садитесь!

– Я думала, мы прогуляемся.

– Да что за гулянье, когда идет дождь? Доедем за пару минут.

Доехали быстро. В такси она молчала. Краснопевцев начал что-то говорить, но сбился: не до разговоров. Инстинкт охотника подсказывал ему, что главное – долго не церемониться и сразу переходить к делу. То, что она ехала к нему домой, не могло быть случайностью. Значит, она понимала, что происходит, и он ей нравится. Ему хотелось, чтобы она улыбнулась, но она и в такси смотрела на него так же серьезно, открыто и внимательно, как на улице.

«А я психопат», – подумал он, пропустив ее в дверь своего дома на Сретенке, и удивился голубоватому, как показалось ему в свете фонаря, цвету ее выпавшей на воротник косы.

В будке у лифта сидел вахтер и остро наточенным карандашом записывал, кто пришел. «Товарищ Краснопевцев с женщиной. Квартира № 12. 4 часа, 48 минут».