Таблетка от старости

Таблетка от старости
Ирина Николаевна Мясникова

Карьеристки
Как поступить, если ты случайно узнала, что муж тебе изменяет? Какую роль играют соратники и сподвижники в новом деле? Как противостоять возмущенной общественности? Какие опасности таит в себе поиск вечной молодости? И как выйти замуж за секс-символа? «– Вот, помнится, лежу я на пляже в Ялте, мне двадцать три, а вокруг военные. – Эльвира Викентьевна при этих словах аж зажмурилась. Видимо вспомнила, как хорошо быть молодой, красивой и лежать на пляже. А, может, припомнила какого-нибудь особо выдающегося военного. – А я где в это время была? – поинтересовалась Шура. Конечно, она не хотела испортить матери настроение, но по тени, пробежавшей по прекрасному лицу Эльвиры Викентьевны, поняла, что именно это она своим вопросом и сделала. – Как где? – Эльвира Викентьевна на секунду задумалась. Даже попыталась сосредоточенно нахмуриться, но безукоризненный лоб, напичканный ботоксом и рестилайном, не поддался. – Вспомнила! Свекровь, бабушка твоя, приехала и увезла тебя к себе. Ну, в Сибирь! – Из Ялты в Сибирь? – ахнула Шура. – Почему из Ялты? – удивилась Эльвира Викентьевна. – Из Ленинграда. Это я в Ялту потом уже поехала.»

Ирина Мясникова

Таблетка от старости

Все, что ни делается, делается непременно к лучшему – гласит народная мудрость.

Вот интересно, если вы вдруг узнали, что ваш муж, с которым вы прожили в любви и согласии более двадцати лет, отправился совсем не в служебную командировку, а наладился в город вечной любви Париж вместе со своей любовницей? И это не какие-нибудь сплетни, досужие домыслы и фантазии, а вполне себе установленный факт. Даже фамилия любовницы известна. Это как? К лучшему?

При этом вы смотрите в зеркало и понимаете, что любовь все-таки штука взаимная. Ведь в зеркале вы обнаруживаете отнюдь не русалку, которой были когда-то, а вполне себе пупырчатую жабу. Расплывшаяся фигура, седые волосы, забранные в нелепый пучок простецкой пластиковой заколкой, морщины, тусклые глаза и вот это, ну, то что можно обозначить апофеозом всего этого безобразия – безразмерные тренировочные штаны с вытянутыми коленями. А ведь когда-то, кстати, еще совсем недавно, вы были успешной, красивой женщиной с широкими интересами. Вы занимались бизнесом, посещали концерты и выставочные залы. Сейчас же вы посещаете гипермаркет и радуетесь скидкам по акциям. И добро бы жили вы в нищете и являлись тем, что в народе называется «голь перекатная». Так нет же! Вы, можно сказать, если и не богатая, то зажиточная такая женщина, просто отчего-то решившая повиснуть на кресте. Кресте домашнего хозяйства.

Именно такое вот безобразие приключилось с Верой Жеребовой, в девичестве Тихоновой. Первым делом, получив известие о предательской измене супруга, она, конечно, собралась сигануть с балкона, потом справедливо решила, что такого удовольствия коварному изменщику Жеребову и его полюбовнице она ни за что не доставит. Это пусть в кино девчонки с балконов прыгают, а Вера задумала отомстить. Как? А как это положено у девочек? Разумеется, она опять станет молодой красавицей и заведет себе любовника! Вот! Благо деньги на возврат былой красоты у Веры имелись. Деньги коварного изменщика на многочисленных карточках, к которым у Веры был безграничный доступ. Ну, и сейф какой-никакой с иностранной наличностью в доме располагался. Как без сейфа-то? А кроме денег у Веры имелись еще и хорошие знакомые за рубежами родины. Ведь где еще, как не за рубежами нашей прекрасной родины, медицина так рванула вперед, что вот-вот таблетку от старости изобретет?

За красотой и молодостью Вера отправилась не куда-нибудь, а в специальную итальянскую клинику, где её мучили диетами, фитнесом, массажами, уколами и даже скальпелем. Вера мужественно терпела все экзекуции, не зря же говорят, что красота требует жертв. То есть, боли и денег! Красота вернулась, а Вера передумала мстить мужу. Вот скажите, зачем мстить постороннему человеку? Слишком много чести! Вдали от дома с его кастрюлями, домашними заготовками, парниками и грядками, с ежедневными мыслями, чего бы еще вкусненького приготовить, с поисками экзотических рецептов и прочими домашними заботами Вера вдруг поняла, что практически профукала свою жизнь. И не оттого ли она так наплевала на себя, что муж давно перестал ее любить? Или это все же она перестала любить его и придумала себе подвиг домохозяйки, чтобы как-то оправдать совместное сосуществование?

Вера всерьез задумалась о разводе.

«Надо не любовника заводить, а жизнь менять, и тогда уж точно все будет хорошо! В смысле, сделается к лучшему», – думала она, глядя на себя в зеркало. Там она видела молодую энергичную и очень красивую женщину, у которой жизнь еще только начинается. И неужели смыслом жизни этой замечательной женщины может стать примитивная месть супругу? Да, бог с ним, с Дмитрием Ивановичем Жеребовым. Пусть катится на все четыре стороны, а Вера пойдет своим путем. И не будет бояться. Ведь там на ее пути еще много всего интересного и хорошего.

Более того, за время, проведенное в итальянской клинике, Вере пришла в голову блестящая мысль, устроить подобную клинику дома, в России, где-нибудь под Питером. Чтобы любая дамочка, оказавшаяся в ее положении, смогла собрать вещички, положить на прошлое кирпичик и отправиться на реабилитацию. Такая вот Перезагрузка!

Когда Вера вернулась из Италии, она отправилась жить на «дачку». Дачкой в семье именовался километр загородной недвижимости на двух с половиной гектарах соснового леса. По телефону она объявила супругу, что намерена с ним разводиться. Конечно Дмитрий Иванович Жеребов тут же примчался, но увидев Веру, остолбенел, даже рот разинул. Вера получила огромное удовольствие от его рожи. Небось, лахудра, с которой он в Париж мотался, родной жене и в подметки не годится. Еще бы, видать молодость является главным достоинством этой выдры! В том, что выдра моложе неё, Вера не сомневалась. Все они одинаковые пни эти старые. Кризис среднего возраста у них, видите ли, вот они за молодых баб и хватаются. Думают, молодая девка навроде таблетки от старости. А старый друг-то в результате оказывается лучше новых двух! Кроме того, ты еще найди такую дурищу, которая как жена, будет вокруг тебя скакать, пылинки сдувать, котлетки тебе жарить да рубашки и носки наглаживать! «Доширак» – вот, Жеребов, теперь твой горький удел! «Доширак» и «Галина Бланка» – буль, буль! А по праздникам «Магги» на второе.

Но больше всего Веру порадовало то, что при виде супруга сердце её не встрепыхнулось и не ёкнуло. Ну, ни капельки! Вера не испытала никаких чувств, кроме злорадства. Она смотрела на него, как на чужого, хоть и весьма симпатичного мужчину и тихо радовалась тому, что он ей теперь уже абсолютно не интересен. Ни он, ни его проблемы, ни его потенция, из-за которой в свое время она прозвала его Сельдереем. Ведь, как нас учит народная медицина, сельдерей – первое средство для улучшения мужской потенции. Уж с чем, с чем, а с этим делом у Жеребова Дмитрия Ивановича всегда всё было в порядке.

После развода Вера решила взять свою девичью фамилию Тихонова. Её не остановила даже необходимость менять при этом кучу документов, для чего пришлось постоять в огромных очередях. Просто Вере ни минуты не хотелось оставаться Жеребовой и даже вспоминать о том, что она когда-то ею была. Любой намек на принадлежность бывшему мужу раздражал Веру неимоверно. Она хотела начать жизнь с чистого листа, чтобы ничего не напоминало ей о постигшем её безобразии.

Сын Петруша к разводу родителей отнесся на удивление спокойно и к большой Вериной радости лишних вопросов задавать не стал. Ну, не объяснять же ребенку, что папа был пойман мамой на измене. Не говорить же сыну, что отец его козел и бабник.

Однако Дмитрий Иванович Жеребов, похоже, разводиться категорически не желал. Предлагал Вере деньги в неограниченном количестве и пытался всячески загладить свою вину. Но Вера настояла на своем. Причем требовала раздела совместно нажитого за годы семейной жизни имущества строго пополам. Тютелька в тютельку. «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей врагу не отдадим»! Под имуществом кроме квартир, машин и загородного дома Вера понимала еще и довольно прибыльную фирму своего супруга.

Некоторые дамочки при разводе пальцы растопыривают и давай хватать все подряд, что не приколочено, совершенно забывая об основном источнике всего этого изобилия. Вера же в свое время бизнесом занималась довольно успешно и имела об этом бизнесе кое-какое представление, поэтому при разводе оттяпала у супруга в первую очередь пятьдесят процентов акций его предприятия, а потом уже и машину марки «Лэнд Крузер», и любимую «дачку» площадью тысячу квадратных метров. Причем метров не простых, а нафаршированных всякой дорогущей хренью. Надо сказать, что Дмитрий Иванович Жеребов при отъеме у него имущества сопротивлялся несильно. Чувствовал, собака, свою вину. Единственное, о чем попросил, чтобы Вера не встревала в бизнес, и обязался отчислять ей причитающиеся дивиденды в размере пятидесяти процентов от прибыли.

Встревать в бизнес Дмитрия Ивановича Жеребова Вера не собиралась. Первым делом после развода она продала любимую «дачку» и купила пригородный пансионат, в котором и решила оборудовать клинику в точности, как в Италии. Благо, еще будучи там, заручилась поддержкой у итальянских товарищей, а так же договорилась о поставке мудреного медицинского оборудования и покупке разных методик похудения и очищения измученного невзгодами женского организма.

Конечно, сын Петька доложил отцу про грандиозные Верины планы, и бывший супруг тут же примчался на уже проданную Верой «дачку».

– Верусик! Ну, какая клиника? – причитал он, пританцовывая вокруг Веры, упаковывающей свои личные вещи. – Ты же в медицине совсем не Копенгаген.

– Тамбовский волк тебе Верусик! – Вера, как никогда, была уверена в правильности своих действий, а мельтешащий перед глазами Сельдерей вызывал у нее раздражение. – Много ты понимаешь, в чем я разбираюсь, а в чем нет.

– Ты бы хоть ресторанчик какой-нибудь открыла, или там кафе, ну, или столовую вкусной и здоровой пищи. Это же твое! На худой конец кулинарный журнал можно учредить. Я тебе помогу. А тут клиника!

– Слушай, Жеребов! – назвать бывшего супруга Димой или Сельдереем у Веры язык не поворачивался. – Поможет он мне! Ну, чем, скажи, ты мне можешь помочь?

– Советом. – Бывший муж преданно заглянул Вере в глаза. – И материально тоже могу помочь. Я ж не жадный.

Вера хмыкнула.

– Иди ты со своими советами. Ты, вон, уже мне как помог. – Вера обвела руками уже чужую пустеющую «дачку». – Двадцать лет моей жизни просрал. Убирайся к черту.

– Вер, ты не понимаешь. В медицине там такая конкуренция! Между своими, заметь. Скоро клиник этих и институтов красоты будет, как парикмахерских. В любом подъезде. У каждого врача своя клиника. А тут ты, откуда ни возьмись. Домохозяйка бывшая. Да тебя сожрут вместе с твоей клиникой.

– Небось подавятся, – смело заявила Вера, однако мысль, высказанная бывшим мужем, её насторожила. – Дело сделано. Отступать некуда.

– Как некуда? Еще как, есть куда! Ты ж еще можешь там в пансионате этом какой-нибудь гастрономический отель учудить. Для гурманов, например. А что? Да, к тебе гурманы валом повалят. Опять же журнальчик кулинарный на этой базе. Это ж золотое дно будет. Можешь меня взять в компаньоны. Я буду тебе сподвижником.

– Обойдусь, как-нибудь. – Вера вытолкала Дмитрия Ивановича Жеребова за дверь и задумалась: «А ведь он прав! Я же дело это только как потребитель, на своей шкуре испытала, а кухню-то изнутри и не знаю. Надо бы мне как-то сподвижниками и соратниками от медицины обзавестись. Но, где же их взять?»

Действительно, среди знакомых Веры Тихоновой медицинских работников не было. Ни одной штуки. Но Вера решила, что будет идти намеченным курсом, а сподвижники с соратниками как-нибудь организуются в процессе и, самое главное, все будет хорошо! Ведь все, что ни делается, обязательно происходит к лучшему.

* * *

– Вот, помнится, лежу я на пляже в Ялте, мне двадцать три, а вокруг военные. – Эльвира Викентьевна при этих словах аж зажмурилась.

Видимо вспомнила, как хорошо быть молодой, красивой и лежать на пляже. А, может, припомнила какого-нибудь особо выдающегося военного.

– А я где в это время была? – поинтересовалась Шура.

Конечно, она не хотела испортить матери настроение, но по тени, пробежавшей по прекрасному лицу Эльвиры Викентьевны, поняла, что именно это она своим вопросом и сделала.

– Как где? – Эльвира Викентьевна на секунду задумалась. Даже попыталась сосредоточенно нахмуриться, но безукоризненный лоб, напичканный ботоксом и рестилайном, не поддался. – Вспомнила! Свекровь, бабушка твоя приехала и увезла тебя к себе. Ну, в Сибирь!

– Из Ялты в Сибирь? – ахнула Шура.

– Почему из Ялты? – удивилась Эльвира Викентьевна. – Из Ленинграда. Это я в Ялту потом уже поехала.

Действительно, ну, почему не полежать на пляже, пока маленький ребенок так удачно устроен в Сибири. Сибирью в семье назывался бабушкин дом в пригороде Новокузнецка на берегу реки Томь. Надо сказать, что эту Сибирь Шура помнила хорошо. Огромный участок с садом и огородом, спелые чуть сладковатые помидоры «бычье сердце», невероятных размеров малина, яблоки, падающие в траву с глухим стуком и удивительно свежий запах близкой реки. Помнила Шура и большой бабушкин дом, и пианино «Красный октябрь», на котором никто не умел играть. Пианино Шура запомнила лучше всего, потому что на нем лежала белая кружевная салфетка, на которой выстроились в ряд маленькие белые слоники. С этими слониками Шура очень любила играть. Со слониками и с шахматами. Шахматы у бабушки тоже были выдающиеся: у каждой фигуры имелось свое лицо. Вообще, вещи в бабушкином доме всегда казались Шуре невероятно красивыми. И пузатый буфет с посудой тончайшего фарфора и сверкающим на солнце хрусталем, и огромный платяной шкаф с зеркалом до самого пола, и диван с валиками вместо подлокотников, и круглый стол с кружевной скатертью под большим абажуром, и бабушкина кровать с кучей подушек и кружевной накидкой, и красный ковер на стене у этой кровати. Правда, Эльвира Викентьевна во время своих редких молниеносных визитов в бабушкин дом обзывала эту красивую обстановку мещанской и безвкусной. Но так как Шура редко в чем соглашалась с матерью, воспоминания о времени, проведенном в бабушкином доме, у нее были очень даже приятные. Еще бы! Ведь кружевная накидка с подушек легко превращалась в пышную юбку, а надетая на голову салфетка из-под слоников делала Шуру настоящей принцессой, ну, или артисткой. Маленькая Шура могла часами вертеться перед зеркалом в этом наряде, изображая из себя то знаменитую певицу, то балерину, то телеведущую программы «Время». А еще Шура любила музицировать. Для этого она надевала себе на шею парадно-выходную бабушкину крепдешиновую юбку, садилась к пианино и задумчиво перебирала клавиши, тихо подпевая себе под нос нечто невразумительное. Ни дать ни взять, великая певица Алла Борисовна Пугачева в процессе сочинения новой замечательной песни. Бабушка после этих Шуриных музыкальных выступлений всегда говорила родителям, что ребенка необходимо обучать музыке. Ну, да кто ж её послушает, бабушку?

Насколько Шуре было известно, опять же с бабушкиных слов, та регулярно забирала Шуру к себе, чтобы Эльвира Викентьевна могла спокойно без помех закончить институт, который бросила после встречи с Шуриным отцом и последующим рождением Шуры. Однако из этой идеи почему-то ничего не получилось, и высшее образование для Эльвиры Викентьевны осталось чем-то недостижимым, да в принципе не очень-то и нужным.

– Ну, вот, сбила меня с мысли, как всегда! О чем это я говорила? – Эльвира Викентьевна укоризненно посмотрела на дочь.

– Лежишь ты на пляже в Ялте, а вокруг военные, – напомнила Шура и подперла щеку рукой, приготовившись услышать нечто необыкновенное. Такое интересное начало требовало не менее интересного продолжения.

– К чему же это я? – удивилась Эльвира Викентьевна. – Ах да! Тебе срочно пора замуж. Желательно за военного. Они люди удивительно дисциплинированные.

– Хорошо, так и сделаю, – согласилась с матерью Шура и живо представила, как хорошо будет командовать дисциплинированным военным. Она оглянулась по сторонам, как бы высматривая подходящего военного, но военные, как ни странно, отсутствовали. Наверное, попрятались, тоже представив, как ими собираются командовать разные предприимчивые дамочки.

– Может, в Ялту съездить? – ехидно поинтересовалась Шура у матери.

– А хоть бы и в Ялту! – огрызнулась Эльвира Викентьевна. – Надо будет Петровичу сказать, чтобы подобрал тебе кого-нибудь подходящего.

Петровичем Эльвира Викентьевна называла своего супруга, Шуриного отчима. Причем произносила она это «Петрович» непременно с легким акцентом, как Любовь Орлова в фильме «Цирк». Примерно так – «Пьетрофич». Следом за Эльвирой Викентьевной и Шура тоже стала звать отчима «Пьетрофич», да и Пьетрофич сам похоже привык к такому своему имени.