Анфиска

– Иди, иди, Бог с тобой, – произнёс Прохор ему вслед.

В это время в каморку вошла Анфиска. Фёдор бросил на неё злой взгляд и бегом побежал домой. Рука к утру сильно распухла и разболелась. Попала инфекция. Фёдор жил со старенькой матерью.

Бедная женщина всю жизнь мучилась с мужем – пьяницей. А к старости с сыном, который пошёл по стопам отца – алкоголика. Увидев руку сына, мать спросила:

– Где тебя носило? Чем поранил руку?

– Зашёл к Прохору на конюшню поболтать, покурить, а там у него кошка. Захотел погладить, а она укусила.

– Прямо не кошка, а собака, – удивлённо произнесла старушка.

– Болит сильно? Ведь смотри, как опухла.

– Ой, ноет, – простонал Федька.

– Поведу тебя к нашей ведьме. Она тебя вылечит, – ответила ему мать.

А ведьма жила в лесу в отдалении ото всех. К ней ходили, кому нужно было полечиться, напустить порчу, присушить любимого.

Бабке Авдотье было уже под девяносто лет. Она была очень сильной в своём ремесле. Точно баба-яга жила в своей избушке в глуши леса. Про неё говорили, что она могла перевоплощаться в любого зверя и птицу, а также принимать любой человеческий образ.

Она любила гулять на свадьбах, крестинах, посещала похороны. Её все боялись. И, если кто невзначай забывал пригласить, то она неожиданно появлялась на дороге, ведущей к церкви, по которой ехала свадьба. Поравнявшись с ней, лошади вставали на дыбы и сильно ржали. Были случаи, опрокидывали повозки с людьми. И, пока ей не подносили выкуп, проехать не могли.

Только получив своё, ведьма исчезала.

На вечерней заре старушка-мать повела своего непутёвого сына к ведьме. По лесной тропинке двигались в самую непроходимую чащу леса. Нужно было успеть до заката солнца.

Продираясь через заросли тёрна, вышли к избушке, которая почти не отличалась от всех изб. Просто была небольшой. Одно маленькое оконце и дверь.

Внутри была печь, на которой ведьма спала и готовила себе всякие снадобья и похлёбки. С замиранием сердца от страха, наши путники постучали в дверь. Им никто не ответил.

– Что будем делать? Может она оглохла от старости и плохо слышит? – спросил Федька у матери. Та ничего ему не ответила. Постучав посильней, старушка тихонько приоткрыла дверь и осторожно вошла. Федька последовал за ней.

Избушка «встретила» молчанием. Особый запах, исходил от какого-то снадобья, которое варилось в горшке. Пар распространялся по всей избушке, разнося этот необычный запах. Внутри никого не было. Посередине стоял стол и две лавки.

Старушка потянула сына за рукав к столу.

– Давай присядем, а то ноги устали. Подождём хозяйку, видно, куда-то вышла, – тихо произнесла она. Федька последовал за матерью. Они осторожно присели на лавку и стали ждать.

– Шапку-то сними, ведь в избе находишься, – строго произнесла мать.

– Ха! В избе, это здесь ведьма живёт. Ей божьи и людские законы не нужны. Ведь ведьма и не обратит на это внимания, – ехидно произнёс сын.

– Уважать надо хозяйку, – строго сказала мать, при этом стащила с него шапку.

– Чего там варит? – спросил Федька и, встав, подошёл к печи.

– Не трогай! – прикрикнула на него мать.

– Просто хочу посмотреть, больно интересно, – ответил ей сын.

А сам подумал: «У этой ведьмы наверно и самогонка есть».

Под ложечкой засосало. Захотелось выпить. Федька проглотил слюну. И в это время взгляд его упал на лежанку печи.

Он увидел чёрного кота. Огромные жёлтые глаза, сверкая, смотрели на него. Федька отпрянул от печи. Сразу вспомнил укус Анфиски. Попятился к лавке. Вдруг раздался скрипучий старческий голос:

– Зачем пришли?

Оглядевшись по сторонам, наши путники никого не увидели. Страх сковал им языки. Они стояли у стола и не могли произнести ни слова.

– Можете не говорить, сама знаю, зачем пожаловали, – произнесла ведьма. Но её не было нигде видно.

– Извиняюсь, Авдотья Ивановна, что самовольно вошли в избу, – произнесла мать-старушка, при этом низко кланяясь в сторону печи.

– Вот привела своего отпрыска. Полечи, пожалуйста, помоги ему, всё же единственный сын, жалко.

С минуту ведьма молчала, затем произнесла:

– Полечу, но при одном условии, чтобы он принёс мне то, из-за чего пострадал.

– Что? Кошку? Да ни за что! Она меня укусила! Я её боюсь! – вскрикнул Федька.

– Не кошку, а монетку, – строго сказала ведьма.

– А как сниму с неё? Она же никому кроме деда Прохора не даётся в руки, – возразил Федька ведьме.

И тут возле них возникла ведьма. Мать с сыном оторопели от неожиданности. Ведьма была немного сгорбленной, невысокого роста. Седые волосы торчали из-под платка.

Чёрная юбка, серая кофта, а сверху была надета телогрейка.

Кожа на лице и руках была желтоватого цвета и вся в морщинках. Из-под густых бровей смотрели цепкие чёрные глаза, которые словно буравчиком сверлили, когда ведьма смотрела на собеседника.

– Дам тебе снадобье. Незаметно подольёшь в миску с едой, из которой ест кошка, – произнесла ведьма и пошла за печь. Там на стене была полочка, на которой стояли разные глиняные сосуды. Выбрав один поменьше, протянула Федьке.

– А как же моя рука? – спросил он.

Ведьма подошла вплотную к Федьке и, взяв за больную руку, внимательно посмотрела на неё.

У Федьки мурашки забегали по спине. От ощущения холода её руки и от дыхания, исходившего от неё. Словно из могилы подул ветерок. У бедного стали подкашиваться ноги.

Ведьма что-то пошептала, а другой рукой прикрыла Федькину больную руку. Ему вдруг стало легче. Боль прошла, но опухоль не спала.

– Придёшь домой и забудешь про больную руку.

Но на другой день, на заходе солнца, иди в конюшню и сделай, что я тебе велела. То, что снимешь с кошки, сразу же ночью принесёшь.

Если не исполнишь, то совсем руку потеряешь, – сказала ведьма и исчезла. Мать потянула испуганного Федьку к двери.