Пиратка

Маргарет в близком к панике состоянии, в ужасе воззрилась на него. Все произошедшее казалось ей сном. Она привыкла, что ее обвиняют за чужие шалости, но чтобы вот так, без повода – это впервые. Она была напугана и растеряна. И одновременно в ее душе поднималась ненависть к лежащему на кровати человеку.

Но помнила наказ старших: мужчина лучше знает как надо. Быть может, чтобы появились дети, нужно быстро убирать простыню, а она все испортила. Но это же не повод, чтобы толкаться и ругать!

Хотя, конечно, все это странно. Она ни разу не слышала, чтобы в комнате у тетушки кто-то падал. Ну да ладно. Ее муж уже был женат, так что сведущ в подобных вопросах. А она только и знала, что для появления детей нужно спать в одной постели с мужем. Поэтому, стараясь загладить вину за то, что до сих пор не подарила мужу наследника, Маргарет собралась с духом, постояла немного рядом и после с опаской примостилась на самый краешек кровати. Лечь удобнее у нее не получилось, так как все остальное пространство занял муж.

Она бы с удовольствием выбрала себе другое место для сна, но совесть мешала это сделать. Да и направиться было некуда – комната, в которой храпел муж, выделена ей. Другие спальни имелись, но в них не застелили постельного белья, а в прочих отсутствовали и кровати.

Идти в спальню мужа она не решилась, опасаясь его гнева. Ничего не оставалось, кроме как устроиться рядом и попытаться уснуть. Но не получилось. Во сне пьяный Бенджамин то и дело ворочался, и в итоге лег посередине кровати, раскидав руки-ноги по краям. Вздохнув, Маргарет перебралась на маленький диванчик в углу комнаты и полулежа-полусидя задремала.

– Что это ты там делаешь? – разбудил ее недовольный голос мужа.

– Прилегла, – открыла Маргарет глаза, сквозь дрему услышав зов.

– А кровать чем не угодила?

Девушка не знала, что ответить. По всему видно, что о ночном происшествии Бенджамин или не помнит, или старательно делает вид, что забыл.

– Решила дать тебе выспаться, – не стала напоминать о вчерашних неприятностях Маргарет, держа в голове обязанность о послушании и полном подчинении мужу. – Ты заснул на всей кровати, и я не стала тебя будить и просить уступить мне немного места.

– Понимаю. Ухаживаешь за мной, молодец. Но это лишнее. В следующий раз просто скажи, и я подвинусь.

Маргарет кивнула. Гадая, как она будет просить ничего не соображающее тело.

К счастью, в следующий раз их встреча случилась только через пару дней, которые ее муж провел в домике садовника, потребляя алкоголь и ведя разговоры о жизни.

А после его ухода Маргарет столкнулась с еще одной проблемой. Как смотреть в глаза горничной, помогающей ей переодеваться, и делать вид, что на ее теле нет синяков. Если раньше она легко могла списать их на беспокойное детство, то сейчас, когда с замужества прошло продолжительное время, сделать это было невозможно.

Но служанка оказалась деликатной и ни словом, ни делом, ни даже взглядом не высказала удивления насчет появившихся отметин, чему Маргарет была благодарна. Ей и без того было стыдно, что она не оправдала ожидания мужа, а тут еще посторонний по сути человек смотрел бы на нее с укором, понимая, что она плохая жена, раз муж поднял на нее руку.

К несчастью, синяки на теле Маргарет пропадали плохо, и потому ее позор растянулся минимум на две недели.

Олдридж зашел к ней, когда девушка сидела с рукоделием у окна. Немного освоившись в доме, она попросила ткань и нитки и вышивала в своей комнате, пока было светло.

Несмотря на утро, настроение его было просто прекрасным, что отличалось от обычного. О его повседневном состоянии после пробуждения ей поведала сердобольная горничная, увидев, что девушка переживает, что муж редко обращает на нее внимание; и посоветовала не приближаться к нему утром, потому что утром он обычно не в духе.

– Сегодня едем в гости к соседям, – радостно возвестил он. – Попроси служанку помочь тебе с одеждой и будь готова к восьми вечера.

Произнеся это, Бенджамин, насвистывая, вышел из комнаты.

Приглашению Маргарет обрадовалась. Наконец-то у нее будет жизнь, мечты о которой она спрятала в самый уголок своей души! Она начинает ходить в гости! А когда познакомится с кем-то – станет приглашать соседей к себе.

Девушка тут же попросила горничную погладить платье – самое красивое, что у нее было: белое с зеленым, в цветочек по лифу и подолу. То, в котором она была на свадьбе и помолвке. И не беда, что оно не новое, от этого оно не стало менее прекрасным. Да и муж ей ничего модного или просто свежего пока еще не приобрел.

Ровно в восемь она сидела в спальне, ожидая Бенджамина в радостном предвкушении, словно ребенок ждет утра Рождества, чтобы открыть подарки… и возвращалась домой несколько часов спустя в совершенно противоположном настроении.

Все ее мечты о приемах и ответных визитах разбились, как чайная чашка тонкого фарфора о каменный пол – на множество мелких кусочков. О каких посещениях может идти речь, если она явственно чувствовала, что не понравилась никому из присутствующих?

Поездка в гости оказалась совершенно не такой интересной и захватывающей, как она себе нафантазировала. С ней никто не перекинулся и парой слов, а мужчины не пригласили ни на один танец. Ее просто обходили стороной.

Да и муж не уделил ей и минуты внимания. Как только пара оказалась в бальной зале, Бенджамин кивнул ей со словами «осмотрись тут» – и пропал среди приглашенных. Появился он через четыре часа из двери, как поняла Маргарет, кабинета. Вместе с хозяином дома. Чрезвычайно довольный и чрезвычайно пьяный. И заплетающимся языком огласил, что они едут домой. Чему девушка была несказанно рада.

Простояв несколько часов у стены в одиночестве, ловя на себе то сочувствующие, то насмешливые взгляды, она очень хотела поскорее покинуть этот дом и спрятаться в тишине своей спальни.

За время, проведенное на своем молчаливом посту, Маргарет поняла, что ни она сама с ее внешностью и манерами, ни ее немодный и небогатый наряд, ни отсутствие каких-либо драгоценностей совершенно не соответствуют ни этому дому, ни этим людям. Она была чужой на этом празднике и с каждой минутой все яснее осознавала, что всегда будет чужой в домах, подобных этому.

Не обладая ни изысканными, а временами даже жеманными манерами, ни достаточными знаниями и смелостью, чтобы вести беседы, обрывки которых долетали до ее ушей, ни особыми умениями и дарованиями, сходными музицированию или пению, она не рискнула привлечь внимания гостей. А отсутствие платья по последней моде или дорогих украшений делало ее невидимкой для окружающих. Ее нескладная худощавая фигурка и непонятного цвета русые волосы не пробуждали у мужчин желания заговорить или потанцевать. Они не видели в ней женщины. А дамы вокруг – подруги или соперницы. И потому ее старались просто не замечать – как неинтересную тумбочку или стол. Вроде нелепого предмета, преподнесенного кем-то из знакомых – и выкинуть неудобно, и применения не найти.

Детство и юность в имении Бенсон не принесли ей особых познаний или навыков. Ее не учили манерам или музицированию, не разучивали с ней танцев. В доме почти не было книг. Никто не рассказывал, как нужно вести себя в гостях, как улыбнуться и что сказать мужчине, чтобы на тебя обратили внимание.

Тетя никогда не приобретала ей красивых нарядов, которыми бы восхищались окружающие, охая и ахая и не замечая за их блеском не слишком примечательную внешность. Брак также не подарил ничего. То ли в силу своей непродолжительности, то ли потому, что, будучи замужем за подобным мужчиной, невозможно что-то приобрести.

Занятая гнетущими мыслями, Маргарет доехала до имения Олдриджей, вышла из коляски и проследовала в свою комнату. Даже не заметив, как муж пошел за ней. В отличие от нее, у Бенджамина было отличное настроение. Видимо, он получил от приема все, что хотел – много выпивки и общения. И совершенно не замечал, что у кого-то сейчас настроение не такое радужное как у него.

– Иди ко мне, – произнес он, преступив порог спальни, и попытался попасть губами в основание ее шеи.

Учитывая его состояние, получилось это неважно, и Маргарет лишь обдал запах перегара.

Стараясь пересилить себя и не расплакаться не только от пережитых эмоций, но и оттого, что муж упорно не замечает ее состояния и делает только то, что нужно ему, девушка остановилась посредине комнаты, сжалась в комочек и постаралась не думать ни о чем. Как бы ни удивляла ее жизнь тетушки с дядюшкой, мистер Бенсон всегда знал, в каком настроении сейчас пребывает его жена и старался, в зависимости от ситуации, рассмешить тетю Беатрис или спрятаться подальше в кабинете, ожидая, чтобы ее гнев прошел.

Конечно, они с Бенджамином были совсем мало женаты, и муж пока не мог определить ее состояние по одному только взгляду, как это делал Вистан Бенсон, но такое явное проявление эмоций со стороны Маргарет уж никак не должно было укрыться от его глаз. Но он ничего не видел. Или не желал видеть – и оттого было больно и обидно вдвойне. Нетерпеливые руки уже дергали за веревки корсажа, но тот никак не желал поддаваться неумелым действиям, отягощенным состоянием владельца этих рук.

– Да позови ты горничную, в конце концов! – недовольно выкрикнул он. – Могла бы и сама догадаться!

Маргарет никогда не слышала, что для того, чтобы снять платье, мужья звали горничных, но возможно в кругах, где вращался Бенджамин, это обычное дело.

Кое-как приведя в порядок платье, миссис Олдридж спустилась вниз и постучала в комнату одной из служанок:

– Простите, что разбудила, – тихонько произнесла перед дверью Маргарет, – не могли бы вы помочь мне снять платье?

К счастью для леди, горничная только готовилась ко сну, а потому услышала эту негромкую просьбу. В противном случае девушка простояла бы у двери до утра, пока кто-то не проснется, не решаясь ни войти, ни вернуться в комнату к мужу. Будить кого-то она была не в состоянии: прием и последовавший за ним инцидент с Бенджамином отняли у нее всю решительность и веру в свои силы.

– Конечно, миссис Олдридж, – кивнула служанка, – где вам будет удобнее это сделать?

Маргарет понимала, что вопрос задан чисто формально, чтобы соблюсти приличия – не в коридоре же ей, право слово, раздеваться. Но обрадовалась, что ей не придется называть местом действа спальню мужа и стыдливо прятать глаза под недоумевающим взглядом служанки.

– В моей комнате, – ответила она, и горничная в ответ кивнула.

По пути Маргарет прикидывала, как бы ей лучше сообщить девушке, что мистер Олдридж сейчас тоже находится в месте их следования, но так ничего и не сообразила. Горничная была старше ее на несколько лет, прислуживала еще прежней хозяйке имения, и Маргарет ее побаивалась.

Несмотря на отсутствие должного воспитания, молодая миссис Олдридж догадывалась, что ее поведение далеко от общепринятых для хозяйки поместья норм. Вот совершит по незнанию что-то из ряда вон, а горничная это увидит да расскажет другим слугам, а те – мистеру Олдриджу. И выгонят ее в дом к тетушке да еще и расскажут, что послужило причиной такого изгнания. А показаться с позором на пороге семейства Бенсон Маргарет не могла. Они столько для нее сделали: и воспитали, и мужа нашли, а она не смогла такую малость сделать – семью сохранить.

По счастью, опасения Маргарет не оправдались – Бенджамин не стоял в исподнем посреди комнаты, ожидая молодую жену, не ругался и никого не толкал. Он счастливо храпел на кровати.

– Пойдемте, – произнесла служанка, обозрев открывшуюся перед ними картину.

– Куда? – удивилась Маргарет.

– Постелю вам в другой комнате.