Маркиза Лекавалье

Оглянувшись на зов, он увидел женщину, смутно припоминая, что наблюдал ее на недавнем обеде.

– Рад видеть, миледи, – обратился он к даме как к особе королевской крови, справедливо полагая, что в этом деле лучше приукрасить действительность, чем обидеть.

– Это так любезно с вашей стороны, – зарделась женщина, и Сеар понял, что попал в цель. – Спешите по делам или решили немного пройтись?

– Дела, знаете ли.

– Как жаль, а я думала пригласить вас на чай. Моя кухарка как раз испекла чудесные пирожные со сливками. Я живу недалеко, видите дом? – И дама показала на двухэтажное строение в конце улицы.

«Совсем неплохо, – подумал Сеар. – Дом элегантный и видно, что богатый. Выясню что к чему. Может, кто-то из ее знакомых собирается в Квебек в ближайшее время, и у них найдется место. Сэкономлю на билете, в почтовой карете он не слишком дешев. Да и об ужине можно не думать. Вряд ли дело ограничится только сладостями».

– Боюсь, сейчас я не имею возможности составить вам компанию… но через пару часов вполне могу принять ваше приглашение, если оно останется в силе.

– Никаких сомнений. Через два часа жду вас у себя, – дама улыбнулась и помахала ему на прощанье.

Сеар наведался в отделение, выяснил, когда будет ближайшая почтовая карета, еще раз уточнил, сколько будет стоить отдельная повозка и, не слишком обрадованный отсутствием скидок, отправился в гости.

Дом представлял собой добротное бревенчатое строение с красивым портиком и входной дверью. Несколько блестящих чистотой ступенек вели к входу. Дубовые створки свидетельствовали о том, что в доме ценят фундаментальные вещи. Приняли его в столовой. Не обманувшись в предположениях, герцог с удовольствием отметил, что стол буквально ломится от кушаний. Тут были и запеченная ветчина, и маленькие, на один зубок бутерброды с рыбой, несколько сортов сыра, домашнее печенье и обещанные пирожные. Что ж, пока он интересен здешней публике как прибывший из Старого Света, грех этим не воспользоваться. Раньше привилегии ему давал титул, теперь – место рождения.

– Вам нравится в наших местах? – уточнила мадам Мадлен Делаж, когда гость утолил первый голод.

Она была приятной женщиной из тех, кто в юности были красавицами и став старше хоть и утратили былую свежесть, но сумели заместить ее элегантностью, хорошими манерами и умением вести содержательные беседы. Она была одного возраста с ним и не скрывала этого, подбирая наряды соответственно прожитым годам, что придавало ей, как ни удивительно, особый шарм.

Чем вызван ее интерес к нему? Желанием узнать о происходящих на том конце света событиях, жаждой общения или просто скукой? Как бы то ни было, скоро он это выяснит.

– Места приятные, хотя я не слишком много времени провел в этих краях. Но природа прекрасная, погода отличная да и ветер с моря не позволит солнцу сделать лето жарким. Только боюсь, зимы здесь могут быть довольно суровы.

– Ваша правда. Мой муж обожал здешнее лето, а вот зима ему не слишком нравилась.

– Обожал? – уточнил Сеар, подозревая, что мадам намерено вспомнила мужа да еще в прошедшем времени. Ведь ее ответ мог быть совершенно иным, без упоминания об ушедших людях. Но разговор в это русло был уведен собеседницей намерено, чтобы сообщить о том, что она сейчас свободна. Похоже, он узнал истинную причину ее приглашения.

– Я уже больше двух лет вдова… – не обманула его ожиданий женщина.

– Прошу меня простить, что заставил вспомнить о грустном, – заменил улыбку от догадки приличествующими в подобной ситуации словами герцог.

– Вы знаете, время стирает горечь утраты, оставляя в памяти только приятные моменты. Одна беда: я поняла, что совершенно не могу жить одна. Привыкла к дому, полному близких людей.

– А дети? Простите, если спрашиваю, – Сеар боялся задеть душевные раны, но и не уточнить не мог. Не имея потомков, он уже задумывался, каково ему будет через десяток лет. И сейчас перед ним сидел человек, который может что-то рассказать из собственного опыта.

– С ними все отлично. У меня сын и дочь. Но они уже взрослые и проживают далеко отсюда, в Квебеке. Зовут меня к себе, но я все никак не решусь.

«Вот так удача, – подумал Сеар. – Квебек. Как раз то, что мне нужно. Учитывая цены на билеты, я был бы совсем не против стать чьим-то попутчиком. Надо намекнуть мадам, что для разнообразия она может посетить детей и взять меня с собой. Не сейчас, естественно. При следующей возможности. Да, не слишком удобно, ведь в дороге из вежливости придется поддерживать разговор. Но в этом тоже есть свой плюс – время пролетит незаметно. Кроме того неплохо иметь знакомых в большом городе, пусть и не близких. Судя по всему, я стал обрастать связями».

– Конечно, мы привыкаем к месту, особенно когда провели в нем достаточно долго, но ведь от маленьких путешествий жизнь становится полнее, – закинул удочку мужчина.

– Ваша правда. Может быть, я и решусь на небольшую поездку, – ее слова заставили Сеара улыбнуться. Как хорошо, что ему не пришлось прямо говорить мадам о необходимости путешествия. – Но переезжать не спешу. Материальных проблем у меня нет, могу позволить отдельный большой дом и прислугу. И как знать, вдруг найдется мужчина, который скрасит мои последние годы… тогда и перебираться никуда не придется.

Так и есть, дама подумала, что он вполне подойдет на эту роль и потому решила, что называется, «прощупать почву». Не будем ее разочаровывать. Это обстоятельство ему пригодится.

– Уверен, что такая красивая леди вполне может рассчитывать на подобный исход.

– Вы мне льстите, – зарделась собеседница как невинная девушка.

– Ни на секунду. Знаете, моя жена покинула этот мир много лет назад, в браке не родилось детей, и с тех пор я не женился. Но с каждым годом понимаю, что, быть может, зря не нашел себе спутницу.

– Полагаю, вы сильно любили ее?

– Несомненно. Но все случилось так давно, что из памяти стерлись не только ее черты, но и ощущения, связанные с этим чувством.

«Ох, – подумала про себя мадам Делаж. – Какое чудо. Хотела бы я растопить это холодное сердце».

Сама того не понимая, она угодила в ловушку всех женщин – решила, что может изменить то, что не удалось поменять ни одной до нее.

Далее разговор потек своим чередом, они обсудили обычные вопросы первой встречи – путь обоих в Америку на корабле, места, где родились и провели жизнь, более личных тем не касаясь.

Мадам Мадлен смеялась и жеманничала, Сеар взирал на это с милой улыбкой, полностью войдя в роль мужчины, который разочаровался в любви, но не прочь поменять свое мнение о судьбе-злодейке.

Герцог вышел от нее через четыре часа, оставив леди мечтать о невесть как свалившемся на нее на склоне лет счастье и получив приглашение погостить в доме до отъезда в Квебек: «Ах, разве гостиница может заменить тепло и уют домашнего очага!».

Приглашение было аккуратно отклонено, как бы ни хотелось Сеару сэкономить. Он еще не определился с планами, не продумал варианты, а времяпрепровождение в чужом доме сузит его горизонты. Ему ли не знать, как неугомонны могут быть женщины, которые почувствовали приближение исполнения мечты – она ему и шагу не даст ступить без присмотра.

Как только он ступил за порог, взгляд его стал жестким и цепким, вмиг изменив мужчину, готовившегося поверить в чувства на того, кто привык руководствоваться только разумом. Идя до постоялого двора, герцог просчитал все возможные варианты и прибыли от общения с мадам Делаж.

До экипажа в Квебек оставалось десять дней и он решил еще пару раз навестить ее. Поняв его интерес к ней как к женщине и не желая упустить наметившуюся партию, она наверняка если и не оплатит путь, то замолвит за него словечко перед родными. Да и в случае возникновения проблемы с жильем Сеар обратится к ее детям и получит кров на пару дней.

Однако время показало, что не только мадам Делаж заинтересовалась его персоной. Конкуренцию ей решила составить мадам Шарлота Клеман, приславшая ему приглашение на званый ужин, на котором, как выяснилось при прибытии, не оказалось других приглашенных. И Сеар услышал историю, подобную той, что была изложена первой соперницей и аналогичное предложение. С той лишь разницей, что вторая дама имела двоих сыновей, проживавших в Монреале, а денег у нее, судя по дому, было еще больше.

Но не все так гладко складывалось у герцога в эти дни.

Неприятность случилась после того, как его пригласили на обед к Женевьев Венуа.

Собралась разношерстная публика, и мужчина в который раз подивился, насколько в этой части света не соблюдают приличий. В его представлении эти люди за одним столом собраться никак не могли. Тут был богатый виконт, получивший деньги от имений и сумевший их сохранить, вовремя приняв решение переехать на другой конец света, и простой лавочник, владевший в городе всеми бакалейными магазинами, пару семейств, имевшие титул, но потерявшие его несколько лет назад, впав в немилость, но сумевшие неплохо устроиться. Все они были французами, в отличие от прошлого сборища, где присутствовали и французы и англичане.

Разговор, как ни странно, был весьма непринужденным, никто не чувствовал себя в чем-то превосходящим другого. Как всегда обсудили превратности погоды, потом общих знакомых, поинтересовавшись как обычно плаваньем герцога в Новый Свет и обстановкой в стране, которую он покинул. Все полагали, что пламя, охватившее Францию, кинется по Европе до самой Российской империи, такой далекой и загадочной, приведя к таким же плачевным последствиям для монархии, и немало времени посвятили обсуждению этой темы.

Среди приглашенных были и те, встреча с кем совсем не обрадовала Сеара, хоть он и был когда-то одного с ними положения. Семья Армэль, – мать, отец и сын, на которого тут же стали бросать заинтересованные взгляды две милые девушки.

Несмотря на то, что новое семейство не отличалось от герцога по положению, эти люди были из его прошлой жизни, те, с кем он встречался когда-то как с равными на приемах, но никогда не сел бы за один стол по своей воле и тем более не пригласил бы в свой дом. Младший, Фабьен Армэль, был типичным избалованным ребенком, превратившимся не в менее избалованного юношу. Родители потакали любым капризам чада и это, конечно, не могло привести ни к чему хорошему.

При всех дурных чертах характера и ощущении превосходства над остальными, которые герцог в минуты душевного волнения все же за собой признавал, он никогда бы не опустился до того, что сын Армэль считал чем-то самой собой разумеющимся – изнасилование горничных, избиение до смерти слуг, азартные игры за карточными столами. И если с последним его отец успешно справился, распространив информацию, что не собирается покрывать долги, понимая, что иначе сын пустит их по миру, чего он допустить не мог, как бы ни любил своего отпрыска, с остальным не считал нужным бороться, относя к невинным детским шалостям.

Обед оставил двоякое впечатление. С одной стороны, Сеар был в центре внимания, с другой – в глубине души поселилось гадкое чувство, что люди, подобные тем, с кем он сегодня оказался рядом, могут вновь оказаться с ним за одним столом, и он никак не сможет это изменить. Ощущение, что он потерял возможность выбирать того, с кем ему водить знакомство, не покидало герцога и весь следующий день.

Он все больше скучал по временам, когда мог просто пройти мимо неугодных людей, даже не взглянув в их сторону, без каких-либо последствий. Мог намекнуть хозяевам, кого не стоит звать на ужин, иначе сам Сеар не почтит их своим вниманием. Указать, какое семейство необходимо более не принимать даже в обычных дневных личных встречах. И его слушались, беспрекословно слушались, боясь впасть в немилость. А сейчас приходилось осторожничать в выражении негативных эмоций к кому бы то ни было, и это угнетало герцога, ощущавшего себя когда-то на вершине мира.

Он мог бы рассказать о семье Армэль всю подноготную, но не был уверен, что это приведет к тому, что тем откажут от дома, а его самого не объявят распространителем необоснованных слухов.

Еще одним ударом по самолюбию стало посещение семейства Руже.