Я дал себе десять секунд, понял, что сам мальчик никуда не исчезнет. Проснулась злость. А если бы я был не один? Если бы у меня была важная встреча? На черта мне, спрашивается, секретариат и охрана, если дети чужие, ко мне в кабинет, ходят, как к себе домой?
Впрочем, чей это ребёнок я понял почти сразу. Мы с минуту молча изучали друг друга, а потом в кабинет влетела Дарья. Вспомнил. У неё же отпуск, черт. По уходу за ребёнком. А это видимо тот самый ребёнок и есть.
– Не помню, какой из пунктов трудового договора подразумевает нахождение на рабочем месте вместе с ребёнком, – едко сказал я.
– Наверное, тот же самый, что обеспечивает неприкосновенность декретного отпуска, – ответила Дарья.
– Дарья, – удивлённо приподнял брови я. – Материнство сделало вас куда смелее, чем раньше, и это всего за пару дней.
Я привык к тому, что она всегда рядом. Тихая, незаметная. С зализанными в тугой пучок волосами, в бесформенном пиджаке и юбке, что скрывала малейшие намёки на женственность. А ещё – беспрекословная. За годы службы Дарья не сказала мне и слова поперёк, и встретить отпор я не ожидал. Это было…неправильно.
А сейчас на ней все тот же пиджак, тот же пучок на голове, но смотрит она иначе. Мальчика на руки взяла, он ткнулся лицом ей куда-то в шею, словно прячась от меня.
– Это не входит в мои обязанности, – спокойно произнесла она поглаживая мальчика по спине. —В мои обязанности входило составлять график вашего дня, смотреть, чтобы вы не умерли от голода, записывать вас к барберу, а ещё выбирать подарки для ваших любовниц. Как так вышло, что теперь я тащу на себе половину обязанностей секретаря? Может, вы на меня ещё бухгалтерию повесите? Сколько тысяч человек на вас работает? Мне рассчитать для всех них зарплату, учитывая все отпуска, больничные и переработки?
Я минуту помолчал, изучая её. Теперь она выглядела по-новому.
– А вы сможете?
– Вы неисправимы, Карим Амирович, – вздохнула она. Опустила ребёнка на пол. Только сейчас я увидел, что у неё в руке тонкая папка, её она положила мне на стол. – Вот ваш договор.
Взяла ребёнка за руку и пошла прочь. Я открыл папку – оригинал договора.
– Дарья, постойте, – остановил я её. – Выходите работать на четыре дня в неделю.
– Нет.
– На три, я оплачу вам няню.
– Нет. Сын ещё не привык ко мне настолько, чтобы доверять. А его в этой жизни уже бросали. Я буду дома весь свой отпуск.
Они остановились, обернулись. Мальчишка не выпускал руки Дарьи, но смотрел на меня. В его глазах была враждебность, а ведь мы с ним встретились всего несколько минут назад. Наверное, ему показалось, что я обижаю его маму.
Я не хотел казаться лучше, чем есть, или любой ценой понравиться незнакомому, чужому ребёнку. Скорее я хотел задобрить его мать, без которой работать было слишком проблемно. Я опустился перед ребёнком на корточки, чтобы быть с ним примерно одного роста.
– Привет, – поздоровался я. – Начнем все сначала? Я Карим, а тебя как зовут?
– Его зовут Арсений. Он не разговаривает.
В моей семье всегда говорили на двух языках. И я впитал оба с младенчества. В полтора года сносно болтал на обоих языках. Мама гордилась этим фактом больше, чем тем, что я создал огромную, приносящую баснословную прибыль компанию, и до сих пор рассказывала об этом всем, при каждом удобном случае.
– А я в полтора года говорил на двух языках, – решил поделиться и я.
– Поздравляю вас, – сухо ответила Дарья. – До свидания.
Я вдруг подумал о том, что мой сын примерно такого же возраста. Во младенчестве, на той самой единственной фотографии, он был похож на меня в детстве. Наверное, он такой же активный. Не умеет стесняться. Громкий. Уверенный в себе. Наверное, уже очень хорошо разговаривает, а учитывая, что бывшая жена таскает его по всему миру, наверное, говорит, как и я, не на одном языке. С ним бы я легко нашёл общий язык. А мальчик Дарьи смотрел в самую душу и от его взгляда становилось неспокойно. Неуютно.
Когда она закрывала дверь, мальчик снова посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Его глаза, темно карие, в окружении пушистых светлых ресниц, смотрели крайне серьёзно, и я вдруг ощутил глухую тоску по родному сыну, которого не знаю, когда увижу.
Глава 6. Даша
Мужчины для моего сына были чем-то непонятным и неизведанным. Причина тому была – весь коллектив небольшого детского дома состоял сплошь из женщин, исключением был только пенсионер-охранник, да и того дети видели редко. А здесь – куча мужчин. А Булатов ребёнка и вовсе поразил. К тому же – немного напугал.
Я отдала договор и ушла из офиса сразу же, хотя со мной были все знакомы – зная, что именно через меня можно пробиться к боссу, и теперь я чувствовала себя липкой и грязной от чужих любопытных взглядов.
– Усыновила таки? – успела задать вопрос девушка из рекламного отдела.
Я не помнила даже её имени, и то, что она в курсе таких интимных деталей моей личной жизни меня покоробило.
– Да, – коротко ответила я.
– Ну что же, лучше так, чем одной, – с лёгкой жалостью проговорила девушка. – И потом стакан воды в старости и все такое…
Она смотрела на меня с брезгливостью. Во мне снова проснулась злость. Какое она имеет право судить? Чем она лучше меня? Тем, что её юбка едва прикрывает задницу, а губы ярко накрашены? Чем мой Сеня хуже чужих детей?
Я понимала, что сейчас просто взорвусь, я после кабинета Булатова ещё кипела. Но…меня просто не поймут. Я здесь никто. Мне можно таскать шоколадки, чтобы я задобрила босса по очередному проекту, а потом просто забывать о моем существовании. Смешно, но в прошлое восьмое марта про меня просто забыли. Даже идиотских тюльпанов в офисе мне не досталось.
Я опустила взгляд вниз. Сенька стоял рядом со мной, держал меня за руку, и смотрел так, как только он умел – в глаза, а кажется, в самую суть. И я нашла в себе силы просто улыбнуться этой девушке. Я не буду позориться выяснением отношений и пугать своего сына. Пусть подавятся своими тюльпанами.
– Эти глупые люди не умеют любить, – сказала я Сеньке уже на улице. Мы шли по парку, и ярко-жёлтые берёзовые листья грустно шуршали под нашими ногами. – Не стоит на них обижаться, да?
Сенька молчал. Я начала привыкать к его молчанию. Мы шли и вместе было так уютно. И можно не думать ни о чем. Не мерить себя чужими мерками. Что мне тридцать, у меня нет мужа, я бесплодна, я просто старая никому не нужная дева. Нет, я выше них. У меня есть я. И у меня есть Сенька.
Дворники сгребали листья в большие кучи, а потом вывозили в чёрных мешках. Сенька долго и задумчиво наблюдал за их работой. Потом подошёл к одной из куч, внимательно её оглядел и выбрал себе лист. Ярко красный, в маленькую бурую крапинку, которая говорила о скором увядании. Но пока лист был прекрасен и практически безупречен. Сенька поднял его выше, и через него посмотрел на солнце. На детское лицо упали алые всполохи, а Сенька…он улыбнулся вдруг. Я замерла, поражённая красотой и величием этого момента, даже дышать перестала, я не улыбалась, не плакала, просто смотрела, затаив дыхание. Я первый раз видела его улыбку, такую чистую и такую искреннюю. Я так боялась её спугнуть неловким движением!
Сенька опустил лист и рассмотрел его с обоих сторон. Остался удовлетворён осмотром и попытался засунуть лист в карман. Вот теперь я вмешалась.
– Тебе понравился лист? Он кленовый. Давай мы не будем класть его в карман, он там помнется и сломается. Давай я отнесу его домой в руках, а дома мы положим его в книгу?
Я не уверена, что Сенька понимал все, что я ему говорю, но слушал внимательно. А дослушав, кивнул, соглашаясь, и по сути, это было нашей первой беседой.
Мы не сразу пошли домой. Нагулялись, катались на скрипучих качелях. Сенька снова ушёл в себя, но тем не менее я была довольна и счастлива. В кафе на проспекте мы пили чай с блинчиками. Сеньке чай разбавили молоком, но он все равно боялся обжечься и старательно дул, смешно надувая щеки.
– У вас очень красивый сын, – сказала мне официантка.
Я расцвела в улыбке. В этот момент я так любила эту незнакомую девушку! Она сделала меня счастливой всего несколькими словами. Домой шли, я улыбалась и держала лист в руках. Перед домом моя улыбка несколько поблекла.
– Сеня, – позвала я сына. – Ты уже знаешь, что я твоя мама. И теперь мне нужно сказать тебе, что кроме мам, у детей ещё случаются бабушки. И твоя бабушка, как раз сейчас нас ждёт.
Мама стояла у подъезда поджав губы. Все её лицо выражало скорбь и страдание. Причина проста – я отказалась в свое время дать ей ключи от квартиры. Мне нужно было место, где я могу зализывать раны после потери ребёнка и развода, а мама никак не способствовала гармонии в моей душе. И теперь мама напоминала мне об этом при каждом удобном случае.
– Я замёрзла, – сказала она обвиняюще. – Скоро зима, а я стою жду на улице.
Я вздохнула, призывая себя к терпению. Родителей не выбирают, так же, как и детей. Нужно просто любить их такими, какие они есть.
– Нужно было позвонить, – спокойно ответила я. – Знакомься мама, это Сеня.
Мама рассмотрела ребёнка внимательно. Видимо, он понравился ей внешне – Сенька красив, этого не отнять. Улыбнулась. Потом наклонилась и протянула ему леденец на палочке.