Красные волки

Он вошел сам не свой и нерешительно присел на стул для посетителей. Карен каждый раз шокировало такое, несвойственное обычно грубоватому и прямолинейному капитану, поведение, но сделать с этим ничего не могла – слишком важно для него было то, зачем он к ней явился.

– Просто хотел напомнить…

– Я уже сделала следующий перевод, не беспокойтесь.

– Спасибо! – Монкриф вскочил. Легонько ткнул ее кулаком в плечо: – поправляйся, девочка, – и вышел из бокса.

Карен грустно улыбнулась ему в след. Уж кто-кто, а Монкриф от нее никуда не уйдет, пока она помогает ему оплачивать содержание его дочери в доме ухода на Эр-Кахире. Тяжелое ранение в голову свело на нет все ее шансы на восстановление речи, интеллекта и успешную реабилитацию. Единственное, что ей осталось это память. Дени сказал, что пока она будет его узнавать, она будет жить. Зато Монкриф прекратил оспаривать ее приказы, а свои сомнения и недовольство начал высказывать исключительно с глазу на глаз. Хотя ругаться не перестал. Но учитывая опыт и профессиональную интуицию капитана, ему можно было простить такую мелочь, как нецензурный способ выражения своих мыслей.

Карен честно попыталась заснуть. Прокрутившись в кровати полчаса, она бросила это бесполезное занятие. Рой забрала ее наручный комм и теперь даже с документами не поработать. Она глянула на монитор медицинского автомата – до корабельного отбоя еще целый час – самое время для ее задумки. Но без комма она не осуществима. Придется идти до каюты. Санитар, другой, не тот, что вчера, решительно попробовал ее остановить:

– Капитан Вундермахер приказал не выпускать вас.

– А я, как коммодор, приказываю пропустить и доктору об этом не докладывать!

– Простите, коммодор, но в медотсеке я слушаюсь только капитана! – отрезал санитар.

Возразить было нечего, здесь действительно командовал доктор, и он очень болезненно относился к попыткам это оспорить. Вздохнув, она вернулась в бокс. Очень не хотелось беспокоить врача, но по-другому выйти из медотсека не получится.

Поднятый с постели Вундермахер был крайне недоволен и отчаянно зевал. Тем не менее, осмотрел и выслушал все ее аргументы. Они немного поспорили. В итоге доктор, махнув рукой, ее выпустил. На полчаса. Сняв с себя всю ответственность за последствия прогулки. Поглубже затолкав чувство вины за свою глупую настойчивость, Карен отправилась к себе в каюту.

От быстрой ходьбы ныл бок, дыхания не хватало, а сердце трепыхалось, как пойманная пташка, но уже не так, как вчера – сегодняшняя покладистость принесла свои плоды. Карен чертыхнулась и сбавила темп. Прошла мимо каюты Костолица, но тут же вернулась – дверь была полуоткрыта. Карен, не таясь, подошла. Капитан с голым торсом отжимался на кулаках и был сосредоточен на своём занятии так, что ничего вокруг не замечал. Его четкие уверенные движения будто заворожили ее. Она все глядела, как мышцы перекатываются под светлой, лишенной загара кожей, на которой блестели капельки пота, и не могла оторваться. Усилием воли стряхнув с себя наваждение, она беззвучно ушла.

До своей каюты она добралась гораздо быстрее и не такой уставшей, как вчера.

Личный файл Костолица был до обидного коротким – родился, учился, работал, рос в званиях. Пара благодарностей, ни замечаний, ни наказаний. Документ, подтверждающий владение фрегатом по наследству. Да, он вроде говорил, что остался почти один. Видимо этот «почти» и оставил ему фрегат. Больше ничего. Совершенно не за что зацепиться, чтобы придумать, как отблагодарить его. Что еще она о нем знает? Спокойный и незаметный. На брифингах чаще молчит, если вопрос не задан прямо ему. На него никто не жалуется, он ни с кем не ругается. Честный. И взгляд, такой… прямой. Как будто даже слишком. Приятная улыбка и голос. И рост. Ну почему ей так нравятся высокие мужчины?

Раньше она как-то не обращала внимания на капитана как на мужчину. Зря. Идея оказаться еще раз запертой в его компании была очень даже привлекательной… Карен тряхнула головой, отгоняя эту дурацкую мысль. Ну нельзя заводить отношения с подчиненным! Пары раз хватило выше крыши. Вляпаться третий раз будет просто верхом идиотизма. К тому же никто и не предлагает.

Она глянула на часы. Из отведенных доктором получаса у нее осталось десять минут – вполне достаточно для задуманного. Она ввела в корабельный комм команду, означающую «противник в зоне видимости», однако запустить ее не успела.

– Вы с ума сошли! – шепотом прошипела Рой, оттаскивая коммодора от клавиатуры. Карен всегда восхищалась и ненавидела ее манеру бесшумно возникать за спиной в самый неподходящий момент. Или подходящий.

– Учебная тревога ещё никому не повредила, – также шепотом возразила она, безуспешно пытаясь высвободиться из захвата, добраться до нужной кнопки и нажать её.

– Я не про тревогу, я про вас! Немедленно вернитесь в медотсек, или я сама вас туда отнесу!

Бесполезная борьба со здоровой и полной сил Кларк вымотала Карен, и она, перестав сопротивляться, обмякла. Убедившись, что это не уловка, Рой, наконец, отпустила её и помогла сесть в кресло.

– Вундермахер дал всего полчаса. Мне нужно работать! – сердито проговорила она, поглаживая раненый бок. Рой укоризненно покачала головой.

– Осталось три минуты, вы уже не успеете. К тому же такая работа только продлит ваше пребывание в медотсеке. Но если вы добиваетесь именно этого, я вам мешать не буду. – Карен состроила недовольную гримасу, но ничего не ответила, Рой продолжила: – А я-то думала, с чего это вы сегодня такая покладистая…

Третий день капитанства Марка не сильно отличался от предыдущих двух. Марк зашел в медотсек, проверить коммодора, но Кларк его не пустила к ней без объяснений. Марк решил уточнить состояние Рэджи у Вундермахера. Доктор составлял какую-то программу для медицинского автомата, не отвлекаясь от своего занятия он махнул гостю рукой, мол, «сейчас».

Марк огляделся – кабинет доктора был раза в полтора больше, чем кабинет начмеда на Индиго и напоминал больше жилую каюту, чем рабочее помещение. Хотя все нужные по нормам предметы обстановки присутствовали – шкаф с кодовым замком, куда спрятаны сильнодействующие препараты, стул, стол, комм, вход в санузел. Еще здесь была большая ширма с широкой кушеткой и множество непредусмотренных правилами мелочей. Видимо, доктор действительно жил на работе.

Сильнее всего внимание привлекал небольшой мобильный стол из пласт-стекла, расчерченный надвое. В середине каждой половинки был рисунок в виде двух переплетенных в замысловатый узел монстров. Под рисунками располагалось по двенадцать полукруглых лунок с каждой стороны. Марк с удивлением узнал поле для нард. Под лунками в нишах рядком стояли круглые шашки – с одной стороны иссиня белые, с другой глубоко ультрамариновые. Марк коснулся их – они были холодные и гладкие, с ямочкой под палец, не похоже на пластик…

– Не стоит тянуть руки к тому, в чем не разбираешься, капитан. – Едко произнес доктор, закончив свое занятие и переключившись на визитера.

– Короткие или длинные? – спросил Марк, растягиваясь в улыбке и подкидывая кубики костей в руках.

– О! – лицо доктора вытянулось от удивления. Он торопливо снял очки, протер и снова нацепил на нос. – Длинные! Не желаешь партийку? А то мне уже надоело играть с самим собой.

– Мои – белые, – согласился Марк. Первый раз выиграл он, следующие две партии прошли в ничью. Доктор, потирая руки от удовольствия, предложил еще одну, но Марк отказался: – Извините доктор, но я зашел узнать состояние коммодора.

Вундермахер, погрустнев, тяжело вздохнул:

– Я понял. Прости, что задержал тебя. – Марк помог ему собрать каменные, как оказалось, шашки в ниши. – Все нормально с ней. Рэджи на редкость живучая, к тому же рана пустяковая. Только не говори ей, иначе она сорвется с места и начнет делать глупости, и эта пустяковая рана превратится во что-то катастрофическое. Я сегодня выпишу ее из медотсека. Иди уже! И можешь заходить ко мне в любое время! Слышишь? В любое!

Далеко за полночь Марк обнаружил коммодора сидящей на верхней ступеньке лестницы капитанского мостика в компании початой бутылки вина и упаковки сыра. Адамс говорил, что коммодор не пьет, но иногда, перед возвращением на Тарон, на нее находит. Сегодня, видимо, тот самый случай.

Так странно было видеть ее в обычной одежде, не в форме, человеком, а не официальным лицом. Вчера, когда они решали тактические задачи, она была в больничной рубахе, но неловко себя чувствовал именно он, будто был одет не по случаю. Они свободно общались, но коммодор держала дистанцию, он хорошо это ощущал. Язык не поворачивался называть ее иначе как на «вы». А сейчас, сидя к нему спиной в футболке с широкой горловиной, открывающей плечи, она казалась какой-то уязвимой. Настоящей. Не коммодор, просто Карен. Она вертела в руках почти пустой бокал и о чем-то думала. Он хотел уйти и не мешать, но вместо этого спросил:

– Вы вообще спите?

Она вздрогнула и обернулась. Встретившись с ней взглядом, он отдал честь и вытянулся по стойке смирно. Коммодор поморщилась:

– А чем я, по-вашему, занималась все эти три дня в медотсеке? Вольно. – Она подвинулась к краю ступеньки и похлопала рядом с собой. – Присоединяйтесь. И давайте без формальностей. – Марк принял приглашение, но расположился не рядом, а на пару ступенек ниже. Она кивнула на панорамный иллюминатор: – Красиво.

Марк согласно наклонил голову – на темном небе, среди сверкающих звёзд переливались сигнальными огнями корабли флота. Он легко нашел среди них свой фрегат «Индиго» – александрийской сборки, немного устаревший, но маневренный и быстрый. Быстрее только «Карим» Монкрифа, самый лучший фрегат из тех, что ему доводилось видеть. С хейдаганскими кораблями вообще тягаться бессмысленно – они всегда выигрывают и по характеристикам, и по эстетике. Корабли, как бабочки, глаза цвета туманности…

– Мы уже который раз сталкиваемся среди ночи. – На ее лице мелькнуло удивление, но возражать она не стала. Возможно, поняла, что тогда он видел ее в дверях своей каюты.

– Это что-то значит? – безразлично спросила она, допивая остатки напитка в бокале.

– Не знаю. – Он действительно не знал. Неожиданно для себя он увидел ее не как командира, бесполый источник приказов, а как человека. Не до конца понятного, с причудами, но живого, чувствующего и интересного. Остро хотелось узнать ее лучше. Он по полночи проводил на мостике, в надежде увидеть ее снова, но то ли время неправильно угадывал, то ли она вовсе не приходила. Она ему нравилась, но она коммодор и… леди, кажется, а он капитан под ее началом и никто. Очень плохой расклад для чего-то большего, чем служебные отношения. – Вы тогда так и не задали следующий вопрос.

– Серьезно?! Хотите продолжить? – Карен оживилась и внимательно на него посмотрела.

– Почему нет?

– А если вопрос будет неудобным?

– Я тоже умею задавать неудобные вопросы.

– Тогда лучше не здесь. – Карен встала и подняла со ступенек бутылку и бокал, Марк подобрал упаковку с сыром. – Куда пойдем? – поинтересовалась она, лукаво сузив глаза. – Может, ко мне?

Марк ничего не имел против этой идеи.

Коммодору предсказуемо принадлежала самая лучшая и самая большая каюта на корабле. Здесь вполне комфортно разместились бы все старшие офицеры, если вдруг коммодору понадобилось провести совещание. Однако роскошной обстановкой и особым положением здесь и не пахло – все предельно лаконично и достаточно безлико за исключением нескольких мелочей. Деревянная расческа с замысловатой резной ручкой – очень красивая и дорогая вещица, которая выглядела здесь совершенно неуместно и странно. Фото властного черноволосого мужчины и красивой женщины со сложной прической из каштановых волос. Лицо мужчины было смутно знакомым, но никак не получалось вспомнить, где он мог его видеть. Открытая упаковка разноцветных леденцов. Коммодор любит сладкое?

Раздался сухой щелчок, на стол упали две половинки карты электронного ключа.

– Это чтобы вы не сбежали раньше времени с моего допроса, – усмехнулась Рэджи. Она достала еще один бокал и поставила его на стол рядом со своим. – Присоединяйтесь к моему празднику. – Марк с сомнением посмотрел на бутылку. Карен пояснила, разливая напиток по бокалам: – Это настоящее вино, из ягод. Не самое лучшее, но с синтетикой не сравнить. Когда еще вам удастся такое попробовать?

– А что отмечаем?